Крутые-крутые игрушки для крутых-крутых мальчиков
Шрифт:
На вершине холма - еще один плакат: «В Районе Присутствуют Немаркированные Полицейские Машины...»
Кайфоломы. Никакого сераля, а теперь и никаких залежей кокоса; никаких белых дорог, чтобы мчаться по ним на седане; никакой турбокомпрессии, которая приблизила бы сердце Билла к гармонии с тахометром... Он вжался в сиденье, еще плотнее обхватил руль, сконцентрировался на металлическом скрежете гитары Джона Ли Хукера, разрывавшем салон на части. А потом появились дорожные рабочие. А затем — авто- стопщик.
Билл затормозил и посмотрел, где бы съехать на обочину.
Автостопщик открыл дверь, и внутрь ворвался свежий воздух, и влажность, и солнечный свет.
— Спасибо, брат... — Он явно настроился поговорить.
— Залезай! — отрезал Билл. — Мне здесь долго стоять нельзя. — Он указал на дорогу, где машинам приходилось перестраиваться в центральный ряд, чтобы проехать. Не снимая рюкзака, автостопщик рухнул на переднее сиденье. Билл глянул в заднее зеркало, мигнул фарами, лениво повернул руль направо и влился в движение.
Несколько секунд они молчали. Билл делал вид, что поглощен вождением, и боковым зрением изучал свой улов. Автостопщик сидел, почти уткнувшись носом в лобовое стекло, его рюкзак — теперь Билл заметил, что к нему крепилась сложенная палатка и спальный мешок, — выглядел как лубок для торса, словно специально был предназначен для того, чтобы заставить носителя пригнуться поближе к земле. Футуристический корсет.
— Остановлюсь, как только смогу, — сказал Билл. — И мы закинем его назад.
— Большое спасибо, — сказал автостопщик.
Ему было — Билл прикинул — около тридцати. Кейтнесский акцент, острые фрагменты шотландского говора изъедены и сглажены ледниковым покровом скандинавских слогов. Черные, до плеч, волосы грубо подстрижены. Под желтым пончо — никогда не бывшая модной джинсовая куртка с подкладкой из искусственной овчины. Из-под слежавшейся нешерсти торчит воротник тартановой рубашки. Дыхание автостоп- щика пованивало несвежим виски. Глаза его покоились над синими мешками, в окружении сизых вен. Он был небрит. Зубы покрыты налетом. Могучая челюсть украшена впечатляющей ямочкой — он был достаточно привлекателен.
— Далеко едешь? — спросил он.
— До самого конца, — улыбнулся Билл. — То есть до Лондона.
Автостопщик ухмыльнулся, и попытался — насколько позволял рюкзак — устроиться поудобнее в кресле. Это был последний вопрос, который он задал Биллу за всю поездку.
Они уже проехали залив Кромарти и Черный Остров, прежде чем Билл нашел подходящее место, чтобы остановиться. Они оба вылезли из машины, и Билл переложил хлам на заднем сиденье, чтобы автостопщик мог бросить свой рюкзак. Через пару минут они уже снова были в пути. Билл разогнал машину до семидесяти и держал скорость на этом уровне, зажимая руль указательным
— Ну, — сказал через какое-то время Билл, — а ты куда направляешься?
— Тоже до самого конца. — Он согнулся и повернулся к Биллу, словно они были двумя посетителями, завязавшими разговор у стойки бара — торпеды. — У меня остановка в Пуле, но сегодня вечером я хотел с друганом в Глазго пересечься.
— Ну, я могу высадить тебя у Глазго. Сам я еду через него и на юг.
— Вот и отлично. — Автостопщик улыбнулся, демонстрируя побитые налетом пики зубов. Так улыбаться надо в конце пути — не в начале. — Хорошая машина, — сказал он, все еще улыбаясь.
— Ага, — протянул Билл, — что надо. Так откуда ты родом?
— Турсо.
— А цель поездки в чем?
— Я учусь в Пуле, типа компьютерные курсы. Выпала свободная неделя, я и подумал — съезжу детей проведаю.
— Они в Турсо?
— Ага, там.
А хватка-то еще есть, подумал Билл. Пара миль, несколько вопросов, вброшенных в нужное время, и психика автостопщика откроется подобно китайской шкатулке с потайными отделениями. Они покинули Остров и неслись вниз по двухполосному шоссе. Вынырнули из нестройного елового леса, и перед ними засиял Инвернесс, расползшийся вокруг кафедрального шпиля.
— Инвернесс, — сказал автостопщик.
Он даже констатирует очевидное! — ехидно заметил про себя Билл.
— Так ты этим утром из Турсо вышел?
— Ага. После бурных посиделок, ну, сам понимаешь.
— Так тебя друзья проводили, да?
— Ну, конкретно проводить не смогли - нажрались в слюни все. Пятеро жлобов, и все в дрова. Так что я потихоньку слинял. Сначала стопнулся до Латертона, потом до Дорноха. А потом четыре мили под дождем отмахал, пока ты меня не подобрал.
— Сложно было остановиться. Дорожные работы...
— Ага, понимаю.
— У тебя там палатка и все такое?
— На случай, если до города не доберусь и придется в пути ночевать. По пути сюда так пришлось. Спал у дороги под Авимором.
— И не погано?
Автостопщик фыркнул:
— Еще как! В пять утра дождь как из ведра, а потом хренова корова приходит и начинает дрючить мою палатку. Я еще до рассвета собрался и пошел, палец замерз что хренова сосулька... — Он затих и снова ощерился пятнистыми зубами. Его щетина была синего цвета.
Билл набрался храбрости спросить:
— Значит, выпить любитель?
Автостопщик вжал большой палец в одну глазницу, а средний сустав указательного — в другую. Он тер и гладил глаза, отвечая из глубин болезненного массажа:
— Ну, наверное... Может, больше, чем стоило бы. Не знаю.
Билл скорчил рожу. Он искал левый поворот — шоссе по-прежнему было двухполосным, — когда заметил тропинку. Он надавил на тормоза, мигнул фарами, лениво повернул руль и остановился у обочины. Он сказал: «Надо отлить».