Крутыми верстами
Шрифт:
Уже и солнце закатилось, над землей еще больше сгустились сумерки, но западная сторона неба оставалась золотисто-прозрачной. От ее свечения рождались блики на щитах орудий, окулярах панорам, лобовых стеклах притаившихся в капонирах машин. Становился тише. Утомленные люди валились с ног, но им надо было крепиться. Крепился и командир полка — Иван Дремов. Несмотря на то что положение полка было почти полностью восстановлено, Дремов, вглядываясь в глубину обороны противника и полосу своего переднего края, напряженно думал о завтрашнем дне. Услышав шум у
— Не выяснил, где обещанный гаубичный полк? — спросил он.
С трудом поднимаясь с земли, майор ответил с раздражением:
— Говорят, давно отправили, а куда девался — дьявол не сыщет.
— Дьявол не сыщет, а мы должны разыскать, да побыстрее. Дорого время, — проговорил Дремов как бы для себя, но Великий его понял.
— Сейчас пошлю, — сказал он, оглядываясь вокруг, но распорядиться не успел. Из темноты послышались разговоры приближавшихся к НП людей. — Вот, нашлись, — с облегчением выдохнул майор.
— Думаешь, они? — спросил Дремов, но, когда услышал знакомый окающий говорок, радостно выкрикнул:
— Точно, они! Артиллеристы. Старый друг Захар, Сомов!
Выбравшись по ступенькам из траншеи, Дремов сделал несколько шагов навстречу приближавшейся группе.
— Здравствуй, дружище! Здравствуй, бог войны! — громко прокричал он. — Мне уже издали послышался бас артиллерийского начальника. — Ему захотелось покрепче подчеркнуть то высокое положение, которого достиг Сомов в своей артиллерийской службе после их совместного участия в тяжелых боях под Ельней в сорок первом.
— Давненько не виделись! — протягивая Дремову руку, быстро проговорил Сомов, теперь уже подполковник, командир гаубичного полка. — Когда сказали, что направляют к Дремову, обрадовался. Уже раньше слышал, что ты где-то здесь, рядом.
— Рад, очень рад встрече, Захар! — И Дремов пригласил друга пройти на НП.
— Как тут у вас дела? — спросил Сомов, садясь за столик в блиндаже. — Говорят, здорово он здесь напирал. Мы из соседней дивизии. Там тоже было туго.
— Противник нас немного потеснил. Теперь положение мы восстановили. Осталась небольшая заноза на правом фланге. Вон, слышишь, грохочет? Первый батальон его доколачивает.
Ознакомивщись с обстановкой и перебросившись парой фраз о житье-бытье, Сомов захотел еще раз услышать, как Дремов оценивает противника.
— Много он бросил на это направление танков? — спросил он.
— Вообще немало, но нам удалось сделать солидную прополку. С рассветом увидишь. Некоторые дымят еще и сейчас.
— Ну да, посмотрим, — о чем-то думая, сказал Сомов. — Плохо, что не знаем здесь местности.
— Это не страшно. Мы ее знаем как свои пять пальцев. Поможем занять огневые позиции, наблюдательные пункты, да и саперов подбросим, чтобы побыстрее вам зарыться в землю. Самое же главное, что может гарантировать успех в борьбе с танками противника, состоит в другом…
— В чем же? — живо поинтересовался Захар.
— А вот в чем.
Артиллеристы засуетились, переглянувшись, некоторые пожали плечами. Намеревался что-то возразить и Захар, но Дремов опередил:
— Понимаю, товарищи. Тут надо пойти на ломку некоторых артиллерийских традиций, но, уверен, нас за это никто не осудит. Мы убедились сами и других убедим, что на прямую наводку не только можно, но явно целесообразно ставить орудия даже больших калибров.
— Что же, наверное, ты прав, профессор, — согласился Сомов. — Так и поставим дивизионы. Создадим глубину сверхдальности прямого выстрела, окопаемся, и пусть попробует тут пролезть. Ясно? — спросил он у своих офицеров.
— Все ясно, — ответили ему в один голос.
— А раз все ясно, пошли! — скомандовал Захар, поднимаясь.
Проводив артиллеристов, Дремов остался в ходе сообщения. Было около двенадцати ночи. Избитая земля, казалось, продолжала вздрагивать. И на взгорках и в лощинах вспыхивали огоньки догоравших танков, автомашин, тягачей, самолетов. Кое-где продолжали рваться снаряды, воздух вспарывали длинные пулеметные трассы. Из-за речушки доносились удары кувалды по, звенящему металлу, «Видно, норовят немцы побыстрее восстановить подбитые танки. Надо им помешать».
Поразмыслив, Дремов позвал артиллериста. Через несколько минут прогремело несколько отдельных выстрелов.
* * *
Возвратившись с переднего края, Заикин не пошел в блиндаж. Опустившись на остывшую траву рядом с входом и поглядывая в сторону второй роты, он яростно ударил кулаком по земле. «Это как же? Опять получается, что немчура верх взяла! Ну, гады!» Потом долго сидел молча, подтянув к подбородку колени. А когда в расположении второй роты вспыхнула очередная огневая схватка — вскочил как ужаленный. Сбросив с плеч плащ-палатку, крикнул:
— Кузьмич, за мной!
Выбравшись из своей ячейки, ординарец бросился следом за своим командиром.
Заикин бежал изо всех сил, но, оказавшись за лощиной, на подступах к опорному пункту Супруна, вдруг остановился. Там схватки уже как не бывало. Все враз стихло.
— Что за дьявольщина? — посмотрел он на Кузьмича. Тот молчал. Через несколько секунд чуть ли не рядом послышалась команда Супруна:
— Сержант! Пулемет на позицию, а это дерьмо выбрасывай подальше, чтобы не смердило!