Крылатые сандалии
Шрифт:
– Да, ты права. Имя Гарфилд скорее подойдет какому-нибудь волшебнику.
– Волшебнику? – Афина так и покатилась со смеху. – Ох, Роза, какая же ты смешная. У меня никогда не было такой подружки, как ты.
«Это хорошо или плохо? – задумалась Роза. – Если она останется, то хорошо, а если нет – то плохо».
– Афина, мы уходим. Есть хочется! Пойдем на площадь.
Такого поворота событий Роза не учла. «Если Афина сейчас уйдет, это не будет ни хорошо, ни плохо, – поспешно сказала она сама себе. – Это же не ее решение».
–
– Я не могу. Мне надо дождаться папу.
– А где он сейчас?
– Он пошел на…
Роза постеснялась сказать «на разведку». Афина точно решила бы, что это звучит странно и необычно.
– Он пошел на маленькую прогулку и скоро вернется.
Афина убежала, а Роза вновь задумалась над ее словами: что у нее никогда не было такой подруги. Но не успела она додумать, как Афина появилась снова и закричала:
– Как, ты говоришь, его зовут?
– Карлито.
– Да не птицу. Мальчика, который любит золотую рыбку!
– Его зовут Хасим.
– И это тоже необычно! – воскликнула, смеясь, Афина. – Вот позовете вы меня на ча-а-а-а-ай… – и она мигом испарилась, а собака умчалась за ней.
Если бы Афина дождалась ответа, Роза бы возразила, что в имени Хасим нет ничего необычного. Мама Хасима рассказывала, что у них на родине оно означает «победитель зла». И еще что-то вроде «предводителя» – Роза уже подзабыла. Возможно, для Греции оно и непривычное, но для места, откуда Хасим родом, – вполне обыкновенное.
– Ни за что не угадаешь, что у меня в карманах! – приближаясь, крикнул ей папа.
– И что там у тебя?
Арес вывернул карманы и вынул из них только помятые цветки альпийской фиалки.
– Они, конечно, подзавяли, но, если поставить в воду – оживут.
– Хватит шутить, пап. Я думаю.
– И о чем же ты думаешь, Принцесса Недосмеха?
– Я думаю, отличаемся ли мы.
– Ты от меня? Или мы вместе от всех остальных?
– Пап, ну не начинай. Ты же понял, о чем я. Мы, наша семья, отличаемся ли – ты понимаешь, в каком смысле.
– Конечно же мы отличаемся! В мире не найти даже двух людей, которые бы воспринимали жизнь совершенно одинаково.
– Ты опять за свои небылицы, пап?
– А почему ты вдруг об этом спрашиваешь?
– У меня появилась подружка.
– И она отличается?
– Скорее нет, она обычная. А вот все мое ей, наоборот, кажется необычным.
– Так это хорошо! Ведь необычное зачастую и оказывается самым интересным.
– Ее зовут Афина. У нее есть брат, он играет с мальчиками в футбол. И еще у нее есть чудесная собаченька, ее зовут Арья.
– По мне, так все это звучит просто замечательно.
– Да, я как-нибудь позову ее в гости и познакомлю с Карлито и Хасимом.
– Но теперь-то мы живем не в одном районе с Хасимом.
– Он обещал, что приедет меня навестить.
– Уверен, он сдержит слово.
–
– Почему нет? Если это имя ему подойдет.
Вечером, когда Роза уже соскальзывала в царство снов, папа прошептал ей:
– Доброй ночи, малышка. И не переживай, нам всем вовсе не нужно быть одинаковыми. Ведь и мы сами день ото дня разные. Ты меняешься каждый миг.
Роза хотела о чем-то его спросить, но не вспомнила о чем, а потом во сне она увидела ежа, который искал свой дом, и побежала ему помогать. Завтра надо будет спросить, что папа имел в виду.
Полная луна птиц
Роза открыла коробочку с мелками. Цветов в наборе было очень много. Она выпросила у папы разрешения покрасить стену у кровати в ее любимый оттенок: не то чтобы фиолетовый, но и не совсем розовый. Выбрала белый мелок и провела линию. А потом еще одну. Получилась дорога. Роза села на кровать и посмотрела на дорогу. А что теперь? Куда она ведет? Может, в прежний дом? Туда, где она родилась; туда, где познакомилась с лучшим другом? Или начертить новый путь – из Кошачьего царства? А куда он приведет? Может, в лес? Или лучше бы к морю – туда, где папа ловит рыбу.
Она положила мелок обратно и растянулась на кровати. Дорога была видна отлично. И все-таки: куда же она ведет? Роза вспоминала, как готовилась к сражению за право делать с этой стеной все, что душа пожелает. Честно говоря, она даже не пыталась спокойно спросить у отца, согласен ли он. Сразу начала кричать, как несправедливо, что она не может распорядиться своей собственной стеной. Она начала сыпать аргументами ровно так, как задумала, но папа лишь молчал да курил трубку.
– Ты закончила? – спросил он.
– Почти, но говори, я тебя слушаю.
– Ты выросла, принцесса.
– И?
– И конечно, твоя стена – это твоя стена, и ты можешь делать с ней все, что заблагорассудится.
– И разукрасить ее?
– Все, что пожелаешь.
Роза смягчилась: не было никаких причин затевать целую битву. Она подошла к папе, зарылась в его объятия, а его трубку сбросила на пол. Папа рассмеялся и поцеловал ее.
– Давай вставай, надо собрать табак, пока не начался пожар, – только и сказал он. – Завтра, как буду возвращаться с работы, прихвачу для тебя цветные мелки.
– Все цвета.
– Все цвета. А что ты нарисуешь?
– Увидишь, – ответила Роза, как будто уже знала, что собирается изобразить.
Ну а теперь она, лежа на кровати, смотрела на две линии. Цветов в коробочке было хоть отбавляй, а вот идей в голове – ни одной.
Со своего места она видела и настоящую дорогу за окном. За стеклом мелькнул край пестрой юбки и остановилась пара красных туфель. Хотя Розу никто не заметил бы, она все равно закопалась в подушки. Ох! Госпожа Сумасбродка: она рассматривала клетку Карлито и пыталась его найти, но тот прогуливался по комнате.