Крыло ангела
Шрифт:
— Он ведь никого не обидел, — возразил Алексей, надевая сандалии. — Он не хуже многих людей.
— Он твой слуга, господин, — согласился жрец. — Значит, он лучше многих других, людей или нет, но лучше…
— Ладно, идем, — оборвал его Алексей, бросая взгляд на свое отражение в золотом зеркале.
Оттуда на него глянул небритый, хмурый мужик с короткой стрижкой, в основательно потрепанных брюках и рубахе и в сандалиях на босу ногу.
— Надо какую-нибудь одежду нормальную присмотреть, — буркнул он, заметив, как при этих словах жрец кивнул сидящей на ложе прислужнице.
Та немедленно вскочила, бросаясь исполнять пожелание
Тем временем они достигли небольшого строения, совершенно спрятанного в буйной зелени. Приземистое и мрачное, это строение казалось бесконечно древним. За спиной Алексея глухо заворчал оборотень, уловив своим звериным чутьем какую-то энергию или чью-то силу, много большую, чем его.
— Тебя ждут там, господин, — проговорил жрец тихо, словно нехотя нарушая покой этого места. — Тебе лучше пойти туда одному, без нас.
— Хорошо, — кивнул Алексей, совершенно не ощущая тревоги, как будто шел к старому доброму знакомому. Да и начал он уже привыкать к таким фразам.
Он шагнул через порог во тьму жилища, и тотчас мир вокруг него стал маленьким, словно сомкнувшись до размеров небольшой комнаты, в которую он попал. Не стало звуков и света извне. Не стало двери за спиной, окон и грубых каменных стен. Черное ничто, имеющее, однако, пределы и даже ощутимую форму комнаты. А посередине этой комнаты из тьмы стояли обращенные друг к другу два массивных кресла, вытесанные, как показалось Алексею, из массива красного, будто кровоточащего багровыми отсветами камня. Ближнее кресло оказалось пустым, а на втором восседал высокий седовласый и седобородый старец. Впрочем, возможно, он вовсе и не был высок. Просто сидел гордо выпрямившись, словно владыка на троне.
— Пусть вернется к тебе понимание, — сказал старик вместо приветствия сильным, густым голосом. — Присаживайся. Я рад тебя видеть, хоть и предпочел бы нашу встречу в более позднее время.
— Вам не нравится сегодняшнее утро? — спросил Алексей, усаживаясь в свободное кресло. — Но вы же сами меня позвали. Или жрец что-то напутал?
— Не об утре сегодняшнем я сейчас говорю. — В голосе старика послышалась улыбка. — О многих годах, которые
— Я не бежал, — возразил Алексей. — Я не искал, не просил, не знал. Мне было слишком хорошо там, чтобы пытаться бежать. Тем более сюда, где даже понять ничего невозможно, а не то что осмысленно жить.
— Это только оттого, что ты не ведаешь настоящей величины мира и своей жизни. А про то, что не искал… С первого дня твоего пребывания там что-то нарушилось. Ты иногда становился слишком видимым для многих. Нечасто равные тебе попадали в Забытый мир. Ты ведь тоже помнишь странные видения и образы того, что с тобой не могло произойти там?
— Помню, — согласился Алексей. — И сны вижу, после которых не хочется просыпаться. Или, наоборот, такие, проснувшись после которых радуешься самому этому факту…
— Ты звал, сам того не понимая. А кто-то недостаточно хорошо защитил тебя от себя самого.
— Вы говорите почти так же, как Оторок или Эльви. Это что, заговор? Или соревнуетесь, кто из вас произнесет больше слов, ничего при этом, по сути, не сказав?
— Они боятся, — улыбнулся старец. — Одно дело быть рядом с господином, надеясь на его возвращение. И умереть за него, если того долг потребует. И совсем другое — самим это возвращение спровоцировать вопреки Закону. Оторок и без того уже заслужил серьезную кару.
— Тем, что затащил меня сюда? Но что в этом преступного?
— Не ему решать, когда и кому срок наказания изойдет, — ответил старец, нахмурившись. — Много на себя взял. Хотя у него есть свой большой интерес в этом и своя цель, ради которой он и рискует.
— Можно я не стану сейчас отвечать, продолжая этот бредовый диалог? Может, вы мне для начала просто расскажете, что происходит? Как и зачем я провалился сначала в лес, а потом в это далекое прошлое? Что мы тут забыли?
— Забыл только ты. И это вовсе не прошлое…
— Опять! Вы с простым человеком разговариваете. Хорошо? Может, за это зацепимся? Я в Египте?
— Да.
— В Абидосе? В том Абидосе, что стоит недалеко от реки Нил и других городов типа Луксора или…
— Да.
— А мое время настанет только через… через много-много веков после этого времени? — спрашивал Алексей, чувствуя себя полным идиотом.
— Ты здесь, — старец улыбнулся без тени издевки, — в этом городе, в это время. А тот мир, про который ты говоришь, остался для тебя во вчера. Хотя он может быть и в завтра. Время не та река, в которую нельзя войти дважды, вопреки поговоркам Забытого мира. Лишь время и бремя твоих поступков в твоей жизни имеет это свойство реки. Совершив поступок, ты навсегда обрекаешь себя нести его свет или тень. Или искупать. Но это только твоя река.
— Но ведь мир движется из поколения в поколение, — возразил Алексей. — Моя река жизни началась из рек жизни моих родителей. Она течет и, прежде чем иссякнет, даст жизнь реке моего ребенка. Здесь, в Египте или где-то еще в это время, жили мои прапрародители. И много веков спустя после меня капли реки моей жизни будут течь в реках жизни моих потомков.
— А где ты видишь себя в это время, когда эти капли будут бежать в реках твоих потомков? — уточнил старец.
— Где? Не знаю. На кладбище? — Алексей пожал плечами. — А мои потомки будут приходить туда пообщаться со мной.