Крыло двуглавого орла
Шрифт:
За шитьем мысли потекли в другом направлении, возвращаясь к индейцам.
Создалось у меня впечатление, что политическая жизнь аборигенов бурлила не хуже, чем в Европах. Местные воевали с островитянами, с жителями архипелага островов, что лежал южнее, и до которого мы еще не дошли, воевали друг с другом, с северянами.
Вот тебе и мирные аляскинцы. За что они тут воюют? Стад оленей нет, полезных ископаемых не используют. Разве что берегут границы своих родовых земель.
Наша экспедиция станет гирькой на весах равновесия, и ничего с этим сделать нельзя. Хочешь мира - готовься к войне. Ключевое слово - готовься. Надо думать над чертежом крепости, благо лес кругом есть,
Индейцы опасны в своих лесах нашим небольшим исследовательским партиям неожиданной атакой. В случае потери неожиданности шансов у аборигенов маловато. Выходит, надо пережить с минимальными потерями первые секунды боя. Кираса? Тяжело и холодно. Да и влажность тут сожрет железо как моль шубу. Брать пример с аборигенов и собирать защитные жилеты из дерева?
Тут следует пропеть оду луку и стрелам. Может, кто не знает, но лук на близких дистанциях опаснее охотничьего ружья моего времени и пистолетов. Мало того, что он посылает тихо свистящую смерть, так стрела на испытаниях с десяти метров пробила 140 бумажных мишеней сложенных стопкой. Дробовик, круглой пулей, пробил только 35 мишеней.
Бояре Петра хвалились, что пробивают из луков кованый гишпанский доспех, и древо в пол обхвата. Дерево не видел, но нагрудник примерно миллиметра полтора толщиной метров с десяти действительно пробивали. Местные луки и стрелы не такие злобные, видел лук индейцев в вигваме. Но рассчитывать стоит на худшее.
Раскидывал мозгами за шитьем, и к пошиву шестого флажка решил попробовать совместить дерево и сталь. Миллиметровую пластину гофрируем, чтоб она встречала стрелу не плоскостью, а под углом. Получившуюся гофру заливаем с обеих сторон костяным клеем с большим количеством стружки в виде наполнителя. По логике, стрела, попадая в такой сэндвич, проходит деревянную массу и упирается в наклоненную часть стальной пластины. В этот момент на наконечник начнет действовать боковая сила, связанная с "соскальзыванием" наконечника по стали, и стрелу "заклинит" в пробитом ею деревянном канале. По всем прикидкам этот вариант брони выходил самый легкий. Но надо пробовать, благо у дворян Алексея видел пару луков.
Ближе к утру провел операцию "общественное мнение", раздав дневальным флажки и отдал "прошение о регалиях" с образцом флага Климу, секретарю Алексея. С чувством удачно нагадившего в тапочки кота, отправился на боковую.
Как и ожидал, основные баталии проспал, вступив в сражение как засадный полк посреди битвы. События развивались примерно по предсказанному сценарию, только вот масштабы вышли большими. За обедом споры заглушали звон посуды, а накалу страстей мог позавидовать обжигающе горячий отвар. Кстати, корабли начали пополнять запас топлива, расчищая площадку под поселение, дальнейший путь обещал быть если и не более легким, под машинами, то хорошо натопленным.
С лесом вышло не так все просто. Для сохранения добрососедских отношений с индейцами пришлось сразу после высадки преподносить богатые, по их меркам, дары. По нашим меркам - товаров на пятьдесят рублей. В итоге все остались довольны и северный склон горы за местом высадки отдали нам на растерзание.
Спор о регалиях продолжался до вечерни, перед которой рассказал Алексею о "манипулировании сознанием" и мы прошлись с ним по экипажам. Царевич загрустил, от такого предательского отношения любимой им "римской придумки", но к вечерней молитве принял судьбоносное решение.
На этой службе пришлось стоять и мне, переминаясь от морозца. Зато выслушал пафосную речь Алексея, по поводу "Волею
На второй день праздник докатился до индейцев, которые, не будь дураками, присели за наши столы и благосклонно принимали подарки. Толмачи немного улучшили, совместными усилиями, коммуникацию с местными, но полноценно переводить все еще не могли. Тем не менее, их возможностей хватило донести до меня любопытную традицию - местным индейцам такие праздники с раздариванием подарков были не в диковинку. Они сами так часто делали.
Заинтересовавшись этой традицией в столь суровых местах, занялся расследованием. Результаты поражали. Аборигены давно использовали кредитную систему. Индеец, удачно расторговавшийся, или вернувшийся с богатых промыслов, имел на руках больше, чем ему было нужно для жизни. Он собирал много народу в свидетели, так как договоров и письменности тут не использовали, и раздавал излишки, кому посчитает нужным. Получившие "дары" считались должниками и должны были отдать дарителю эквивалентным по ценности товаром с небольшим довеском. Срок отдачи специально не оговаривался, но такие долги свято чтили. Традиция называлась "потлач", и не следовало ее путать с подарками. Дары вождю, или кому либо еще, это иное дело. Если шла раздача в долг, то об этом объявлялось заранее - индейцев сзывали на Потлачь.
Окрыленный новыми знаниями, немедленно организовал паузу в празднике, наскоро обсудив со слегка косым Алексеем перспективы. К обеду экспедиция позвала уже всех индейцев на потлачь, предварительно разбавив медовуху, оказавшуюся для местных крепковатой, и заготовив подарков на полторы сотни рублей. Особых дебошей не ожидал, но два капральства морпехов у меня были подняты по боевой тревоге.
Пока гремели кружки, слышались выкрики и редкие выстрелы в воздух, вернулся к написанию инструкций для общения с аборигенами и дополнениям в Уставы. Напиваться в стельку не хотелось, мне одного дня праздника вполне хватило, чтоб болела голова и, почему-то, колени.
На ужине офицерский состав экспедиции, раскрасневшись от выпитого и набравшись впечатлений, бурно обсуждал, как они пройдутся по всем племенам островов на южном архипелаге, и вернуться на запад, на гряду островов, подводить алеутов под руку Алексея. Звучали даже планы повелеть аборигенам, что они теперь под рукой Алексея, и без позволения сюзерена друг с другом биться не должны. Обсуждались идеи и похлеще.
Молча слушал эту ахинею, качая головой. Даже для моего авантюризма эти разглагольствования молодых дворян выглядели сказками. Мысленно прикидывал варианты.
– Ты граф, что сказать хотел?!
Алексей заметил мои хмыканья, и не преминул оторвать меня от созерцания вилки.
– Нет, Алексей Петрович, нечего мне сказать.
На этот раз царевич посмотрел на меня пристальнее, а обсуждение водружений двуглавых орлов на камнях Аляски приостановилось.
– Что ж, так?! Твоим же словом сий поход справлен!
И это верно. Наверное, нельзя отмалчиваться. Опять на меня все непопулярные решения свалят, но иначе нас тут всех положат со временем.