Крыло Люцифера
Шрифт:
Эрнан услышал, как открылась пассажирская дверь, и почувствовал, как в карман намокшей от крови одежды лезет чья-то рука. Затем раздался голос:
— Он самый. А этих нет.
Второй голос:
— Ладно, поехали. Догоним. Забери документы и мобильник. И кончай с ним.
Эрнан, застонав от боли и шока, тщетно попытался привстать. Он вспомнил брата. Он вспомнил Кэтрин и Рутерфорда — вдвоем они стояли рядом, одни, среди ночи… Он попытался позвать их, но было слишком поздно…
43
«Апач» — гражданский вариант вертолета ВВС США —
Сенатор Куртц и преподобный Джим Уайт стояли на пороге собора. Последние скупые слова были произнесены, и оба на прощание обнялись. Их совместный путь близился к концу. В этот момент оба думали об одном: как далеко они зашли, чего достигли. Ведь, по сути, церковь была построена буквально из ничего, на пустом месте, и это было настоящим чудом.
Сенатор уверенно прошагал через лужайку, неся в руке небольшой чемодан. Подойдя к вертолету, он инстинктивно пригнулся и, стремительно миновав двух телохранителей, забрался по выдвижному трапу в нутро машины. Дверь за ним тут же захлопнулась, и он нетерпеливо поправил всклокоченные волосы. Со ступеней церковного крыльца преподобный Джим Уайт наблюдал, как вертолет поднялся и полетел прочь. А вместе с сенатором улетели и все надежды подарить спасение избранным детям божьим. Он повернулся спиной к лужайке и, растворившись в полутьме соборного чрева, вернулся к своим молитвам.
Внутренняя отделка вертолета разительно отличалась от интерьера его военного близнеца. Матовая, черная с зеленым схема окраски полностью отсутствовала. Стены покрывали деревянные панели и видеомониторы; ящики с боеприпасами и снаряжением и металлические сиденья были заменены на кожаные банкетки. Дубовый офисный стол стоял в конце шестидесятифутового фюзеляжа, за столом — удобное кожаное кресло.
Как только звуконепроницаемые двери захлопнулись, наступила восхитительная тишина. Сенатор уселся за стол и достал из нагрудного кармана плоский мобильный телефон. Нажав кнопку ускоренного набора, он поднес телефон к уху. Дожидаясь ответа, он пристально смотрел на открывшийся внизу вид штаб-квартиры Церкви Откровения. Здания становились все меньше и меньше — пока не обратились в крохотную россыпь белых точек.
Но мыслями сенатор был уже не здесь. Сегодня пятница, полдень. Ждать победы оставалось всего два дня.
Телефон ответил. Женский голос быстро и четко проговорил:
— Глобальные операции, слушаю вас, сэр.
Сенатор откинулся на спинку кресла, на лице — предельная сосредоточенность. Тщательно проговаривая слова, он сказал в трубку:
— Секретаря Миллера мне. Это сенатор Куртц.
В голосе девушки появились беспокойные нотки:
— Да, сэр. Сию минуту, сэр.
Она появилась только минут пять спустя — теперь в голосе явно слышался страх.
— Прошу прощения, сэр, но я пока не могу найти секретаря Миллера.
Лицо сенатора потемнело.
— Вот что я тебе скажу, дорогуша. Приподними-ка свою задницу, живо топай к секретарю и скажи ему, что, если он через десять минут мне не перезвонит, всю ответственность я возложу на тебя персонально, ясно тебе?
Секретарь Миллер почувствовал, что смертельно устал. Сидя в своем кабинете, он, не отрывая взгляда от телефона,
— Так, теперь слушайте меня внимательно, — проговорил в трубку сенатор Куртц. — В Перу имел место прокол. Мы ищем двух человек. Первый — Джеймс Рутерфорд, гражданин Великобритании, возраст — под сорок. Вторая — Кэтрин Донован, гражданка США, под тридцать. Это понятно? Немедленно свяжитесь с Великобританией. Узнайте номера мобильных телефонов разыскиваемых, сообщите номера руководителям оперативных служб в Лиме и Ла-Пасе и отдайте приказ к немедленному их поиску. Я требую стрелять в них без предупреждения. На данный момент это глобальная задача номер один. Об исполнении доложите мне немедленно.
44
Семья Киттэ проживала в квартире типового десятиэтажного дома в центра Ла-Паса. Он припарковал машину на узкой, похожей на расщелину улочке, по обеим сторонам которой также стояли машины — все они выглядели так, словно знавали и лучшие деньки. Киттэ подвел их ко входу в дом, толкнул перед собой створку расшатанных двойных дверей, и они окунулись в острый аромат жареного чили. В маленьком вестибюле слева от входа располагался лифт. Справа — обветшалая каменная лестница, ведущая на верхние этажи. Киттэ что-то говорил и помогал себе жестами, тыча пальцами в воздух. Рутерфорд вытянул шею, глядя вверх на темные пролеты десяти этажей лестницы. Повернувшись к Кэтрин, он сказал с улыбкой:
— Он, похоже, хочет сказать, что лифт не работает.
Закинув рюкзаки за плечи, они последовали за индейцем.
После грязи улиц и немного депрессивной обстановки лестницы интерьер квартиры оказался приятным сюрпризом. Дверь с площадки открывалась в короткий коридор, который вел в большую гостиную. Имелся скромный балкончик, места на нем хватало ровно на то, чтобы разместить пару стульев, но сама комната была светлой и просторной: по обе стороны балкона были окна, выходящие на фронтон здания с видом улицу. Из гостиной маленький коридор выводил к трем спальням и ванной.
Задрапированная цветастыми индейскими тканями мебель была почти вся из дерева, ручной работы. Повсюду были разбросаны детские игрушки, а на большом столе в центре — очевидно, обеденном для всей семьи, — оставалась не убранная с завтрака посуда. Семья была явно ниже среднего достатка, но разумно использовала скудные ресурсы, и в квартире было очень уютно. Кэтрин улыбнулась Киттэ.
Индеец тепло улыбнулся в ответ, а затем повел гостей по коридору к одной из спален, где они и оставили свои вещи. Он показал им маленькую кухню, где только что сварили кофе, а затем, безостановочно жестикулируя, дал понять, что ему нужно отлучиться на час, прежде чем они вновь отправятся в путь.