Крыло смерти (сборник)
Шрифт:
(«Моё то-о-оже…») Злобные, разочарованные отзвуки словно следовали за голосом, который, возможно, их не слышал, а, может быть, просто давно к ним привык. («Провал, бездарный провал … Но осталась хотя бы нежная плоть…»)
Крышка небольшого иллюминатора скользнула в сторону. Джоми прижался лицом к толстому пластхрусталю; тьму снаружи пронзили копья прожекторов. Он разглядел просторную пещеру из металла, из которой разбегалось несколько стальных туннелей, словно уходя во мрак преисподней. Странные механизмы выступали из покрытого металлом пола и рифлёных стен. Обломки
«На борту есть ещё одна машина, как у меня, — доверительно сообщил голос, словно не ведая о тихих зловещих отголосках, слышимых Джоми. — Она простояла тысячи лет без разума внутри, но теперь я смогу её оживить. С моими познаниями я смогу поместить тебя в неё. Сперва, конечно, мне придётся отделить твоё тело…»
(«Это будет восхитительный час или около того…»)
Джоми стошнило от ужаса.
«…побыстрее, пока ты не потратил весь воздух, который я засосал на твоей луне. После того, как ты подключишься, мы сможем играть в игры. В прятки, например… Тебе придётся полагаться на свой прелестный разум. Но, хотя бы теперь у меня будет компания. О безумие, безумие. Может быть, мой воображаемый спутник уйдёт от меня. В тебя, может быть…»
В поле зрения проплыла фигура в кроваво-красной мантии, удаляясь вглубь гигантской пещеры. Замёрзшие руки тщетно тянулись к открывающемуся виду, который, до того, как вспыхнуло освещение, фигура, наверное, даже не видела…
То, что могло быть, — и ещё могло быть — исчезло. Джоми по-прежнему стоял перед роботом.
— Демон, демон, прячущийся демон! — завопил он. Плюнул в робота. Покопавшись в памяти, вспомнил молитвы Фарба и взвыл:
— Imperator hominorum, nostra salvatio!
«Джо-о-о-оми-и-и! Не предавай меня-я-я!»
Содержимое раскалённого добела котла внутри Джоми выплеснулось наружу. Из внутренней печи, так вдруг открывшейся ему, хлынул психический огонь. Вряд ли понимая как, он ударил потоком защитной ментальной энергии, плохо сфокусированной, но горячей, в голос, который хотел его обмануть.
— Nostra salvatio, hominorum Imperator!
— А-а-а-а-й-я-я-я-я! — завопил голос, вонзаясь ему в голову, словно скальпель, пытаясь отсечь связки его новообретённого дара псайкера, сырого и ещё не огранённого.
Отпрянув, ощущая в голове мучительную боль, Джоми тем не менее призвал новый поток жгучей антипатии и пустил его в робота.
Природная сила мальчика! И его благочестие! Всё это, рожденное ужасом! Омытый отблесками внутреннего света вулканических потрясений в мальчишке, напрягая собственные психические органы чувств, Серпилиан невольно разделил видение Джоми того, что могло быть.
Словно актёр в грёзах Джоми, инквизитор пережил предсмертную агонию прохода сквозь портал. Схлопывающихся лёгких. Полного, абсолютного холода… А ещё он познал клаустрофобное, полное ужаса смятение Джоми. Секунды спустя оказалось, что Серпилиан по-прежнему лежит распростёршись на поле боя — и поле боя показалось ему благословенным местом на фоне пережитого.
С трудом поднявшись на ноги, Серпилиан махнул назад Хакарду, надеясь, что командор заметит и поймёт его знак. Затем снова безрассудно бросился
Создав собственную защитную ауру, Серпилиан схватил Джоми за плечо:
— Ради Императора, идём со мной! Идём быстрее, Джоми Джабаль!
Хакард, должно быть, понял. Как только Серпилиан увёл мальчишку на хоть сколько-то приемлемое расстояние и спрятался с ним за валун, лазпушки лендрейдеров открыли огонь. Стрела за стрелой обжигающей энергии вонзалась в робота. Пехота Космодесанта внесла свою лепту. Раненые огрины бросились врассыпную, оставив уцелевших гроксов.
Если бы великаны не схватились со свирепыми рептилиями, сейчас одна из них могла бы напасть на Серпилиана или на мальчика…
Робот выпускал сгустки плазмы и лазерные лучи. Один лендрейдер взорвался, выбросив град раскалённых осколков пластали. Несколько десантников пали жертвой лучей и плазмы. Имперские залпы каскадами отскакивали от щитов робота, веером уходя в небо и превращая ночь в день.
Но теперь робот выглядел озадаченным. Он подался назад. Замешкался. Наверное, разум внутри него терзали душевные муки. Возможно, смятённый видением Джоми, он вообразил, что уже прошёл обратно через портал, хотя кошмарные улики говорили об обратном. Возможно, у него заканчивалась энергия.
Наконец, имперский луч оторвал ему орудийную руку. Ещё один луч прошил незащищённый люк. Часть кожуха вспыхнула и потекла. По-прежнему стреляя, но уже с заминками, словно вслепую, огромная раненая машина с грохотом зашагала обратно к порталу. Лучи лендрейдеров сошлись у неё на спине — и стало похоже, будто её толкает вперёд изодранный ураганом, раскалённый добела парус, сотканный из лучей самого солнца.
Входя в портал, робот ослепительно воссиял. Взрыв, словно десяток одновременных звуковых ударов, сотряс израненную землю. Сияющие куски панциря полетели обратно, точно злобные бумеранги, словно лезвия серпов. Громада распадающегося тела канула вперёд и исчезла из этого мира.
Серпилиан деактивировал энергоброню, и Джоми, перемазанный грязью и воняющий потом, расплакался у него на руках.
Серпилиан дал ему обещание:
— Я дам тебе рекомендации на самое лучшее обучение — обучение инквизитора!
Мальчик закричал в ответ:
— Что? Что? Я не слышу ничего! Только жуткий грохот!
— Слух скоро вернётся! — крикнул Серпилиан мальчику в перепачканное лицо. — А если нет, то мы его исправим при помощи акустического амулета! Однажды ты станешь служить Императору, как я служу ему. Я прошёл такой долгий путь, чтобы найти тебя!
Спустя какое-то время Джоми вслушался в мысли Серпилиана и начал понимать. Этот человек в мантии прошёл долгий путь, чтобы найти его. Как, собственно, и голос: и разум, и демон в роботе…
Джоми оправят далеко от этой несчастной луны, на самую Землю. Он мельком подумал о Гретхи, но, как и предупреждал ему голос, теперь эти желания казались не имеющими совершенно никакого значения.
Издавая стоны и потирая голову, Гримм приковылял туда, где распростёрся на земле БАШКа, но тут уже ничего нельзя было поделать: череп Громожбана целиком, включая прибитые боевые награды, исчез. Карлик похлопал рухнувшего великана по плечу и сказал только: