Крылья беркута
Шрифт:
— Поздно спохватился господин Стрюков, — не скрывая радости, сказал Дробышев. — Вот товарищ Алимзянов со своим отрядом весь стрюковский скот реквизировал. Мясцо теперь в надежных руках.
— Все забирал, — сказал молодой бритоголовый казах. — А этого Коняхина мы знаем, Стрюкова хорошо знаем. Табунщиком я работал у господина Стрюкова. А Коняхин плохой человек, он мог тебя кончать. Говоришь, бежал от него? Якши! — Он подошел к Наде и похлопал ее по плечу. — Молодца, ай молодца!
— А не заметила, в Крутогорине много их, беляков? — спросил кто-то.
—
— Ты долго была в Крутогорине?
— Долго, мне показалось — вечность.
— Сколько суток? — спросил Дробышев. — Сутки, двое?
— Да нет. Меня ссадили с поезда, и с ним же я опять уехала.
— Это, братцы, и есть та самая деваха, моя спутница. Это она с коня да на поезд, — сказал широкоплечий командир с кудлатой головой и пышными усами. В отличие от других у него не было красной ленты.
Надя давно заметила его. Он пристально посматривал на нее, и под его усами таилась добрая улыбка.
Кто он? Откуда ее знает? Спутница? В тамбуре был один, но тот — белогвардеец... А этот очень похож на него.
Слова командира произвели на всех сильное впечатление. Задвигались стулья, и люди потянулись к Наде с рукопожатиями, а она не понимала, за что же ее хвалят, с чем поздравляют.
— Ты, соседка, меня узнаешь? — громогласно спросил богатырь.
И только сейчас, по этому могучему грудному голосу Надя окончательно убедилась, кто он.
— Так мы же вместе ехали! — обрадовалась она.
— Вместе. Вместе отбивались от беляков.
— Это я-то отбивалась? — засмеялась Надя. — Спасибо вам. Если бы не вы... — начала было она.
— Теперь я понимаю, к какой тетке ты ехала, — подмигнул богатырь.
— Если бы вы только знали, как я вас боялась.
— Что? Больно страшный?
— Да нет, погоны на вас были и кокарда. Думала, беляк.
Надя освоилась и чувствовала себя словно среди давно знакомых людей.
— Ты когда же собираешься домой? Когда тебе велел вернуться Петр Алексеевич? — поинтересовался Дробышев.
— Мне дальше надо ехать.
Тут она рассказала о своем брате Косте.
— И еще надо повидать командира шахтерского отряда Звонова, он где-то на Айдырле.
— Подожди, подожди, а как твоя фамилия? — спросил Надю ее спутник.
— Из документа явствует — Корнеева, — сказал Дробышев.
— Да, я Надя Корнеева.
— Ну, так я тебе вот что скажу, — усмехнулся богатырь. — Нечего тебе мотаться на Айдырлю, я и есть тот самый Степан Звонов. Твой братишка Костюха Корнеев тоже здесь, у меня вестовым. Лихой парень растет!
— Значит, он живой? Живой? — обрадовалась Надя.
Костя лежал на лавке, по-мальчишески свернувшись калачиком, и крепко спал. Хотя из-под тулупа видна была только часть лица и комнату слабо освещала жировая коптилка, Надя с первого взгляда узнала братишку.
Костя спокойно и глубоко дышал, слегка всхрапывая во сне. Наде хотелось
— Костя! — тихо позвала она.
У него чуть шевельнулись губы.
— Костенька, проснись. Слышишь, проснись!
Надя осторожно провела ладонью по его черным волосам.
Костя приоткрыл сонные глаза, уставился в одну точку, зачем-то сбросил с себя тулуп и сел на лавке, спустив на пол босые ноги.
— Костя! Это я, слышишь?
— Слышу, — ответил Костя, но веки его медленно сомкнулись, и он снова опустил голову на лавку.
— Да проснись ты. Слышишь? Это же я, Надя! Или не узнал?
Только теперь, кажется, до сознания Кости дошли эти слова. Он приподнял голову, пристально взглянул на сестру.
— Нет, правда? Это ты, Надь?
— Ну, конечно, я.
Сна как не бывало.
— Откуда ты взялась?
— Откуда? Из Южноуральска, конечно. К тебе ехала, да вот чуть не разъехались в разные стороны.
— А кто тебе сказал, что я здесь?
— Твой командир Звонов.
— Разве ты его знаешь? — ревниво спросил Костя.
— Знаю.
Надя поведала, что они со Звоновым вместе ехали в одном тамбуре из Крутогорина.
— Это он, понимаешь, в разведку туда ходил, — не без гордости сказал Костя. — Знаешь, какой Звонов человек? Ну, ничего не боится! Вот завтра увидишь.
— А я уже видела.
— Это в тамбуре-то? — чуть насмешливо сказал он. — Ты днем погляди на Степана Константиновича.
— Я в штабе видела, у Дробышева.
— А как ты туда попала? Или зацапали?
В глазах брата Надя заметила беспокойство и коротко рассказала, что привело ее в эти края. Лицо Кости посветлело.
— Значит, ты с нами?
— Ну, конечно, с вами, — рассмеялась Надя. — С кем же мне еще быть?
— Это очень, понимаешь, здорово! — сказал Костя. — А то я думаю, не дай бог с белыми. Что тогда? Знаешь, Надь, они, сволочи, дядю Гришу расстреляли. Понимаешь?
— Я знаю. Письмо от тети было.
— А знаешь, за что? Дядя Гриша ведь не казак. Из мужиков. Станичники ему земли не давали. А знаешь, сколько там земли? Просто сказать — прорва! Едешь, едешь по степи, и все ковыль, и все непаханая земля. А мужикам, таким, как дядя Гриша, даже ни чуточки не давали, жадюги. На войне дядя Гриша был недолго. Вернулся без руки. Пасли скот мы с ним вместе, чужой, понятно. Ребята у них маленькие, и дядя Гриша все говорил, что вот, мол, будет перемена и землю ему обязательно дадут. А потом, когда революция пришла, его в ревком выбрали, и он сразу всем мужикам землю нарезал. А там, знаешь, какая казара? Такие богачи живут — вот, веришь, по табуну коней. Один раз ночью к нам пришли, морды платками позавязаны, — чтоб никто, значит, не узнал, — увели дядю Гришу. Со двора вывели и за воротами расстреляли. Три раза выстрелили. В грудь. И тетя видела, и я тоже... Вот какие они гады! Многих они так перебили. Ну, за то и мы их — будь здоров! Но то уже потом, когда Степан Звонов Красную гвардию организовал...