Крылья даны всем детям человеческим
Шрифт:
Джим(робко). Пусть?
Элла. Да, мне все равно.
Неловкое молчание.
Джим(внезапно). Знаешь, Элла… С того дня, как я ношу твои книги в школу и из школы, я три раза в день ем мел. Мне парикмахер Том посоветовал. Он говорит, что от этого я стану белым. (С надеждой.) Как — я еще не посветлел?
Элла(утешая его).
Джим(притворяясь беззаботным). Похоже, этот Том наврал и посмеялся надо мной! От мела меня только мутит…
Элла(с любопытством). А зачем тебе хочется быть белым?
Джим. Потому что… да просто… мне белая кожа нравится больше.
Элла. А мне нет. Мне черная больше нравится, хочешь, поменяемся? Я буду черной, а ты… (Хлопает в ладоши.) Вот было бы здорово, если бы так случилось!
Джим(неуверенно). Да… быть может…
Элла. Меня б тогда все звали Вороной, а тебя Краснощечкой!
Джим. Пусть бы попробовал кто-нибудь называть тебя черномазой! Я убил бы сразу!
Долгая пауза. Затем Элла застенчиво берет мальчика за руку. Они смотрят друг на друга, стараясь не приближаться.
Элла. Я тебя люблю.
Джим. И я тебя люблю.
Элла. Хочешь быть моим милым?
Джим. Да.
Элла. А я буду твоей подружкой?
Джим. Да… (Торжественно.) Вот… клянусь — ни один из этих типов отныне не назовет тебя Краснощечкой! Не то придется иметь дело со мной.
Солнце зашло. Улицу окутали сумерки. Из-за угла выходит шарманщик. Наигрывает "Анни-Руни". Держась за руки, дети слушают. Шарманщик, кончив крутить шарманку, уходит. Становится совсем темно.
Элла (внезапно). Господи, до чего темно! Достанется мне.
Джим. И мне.
Элла. А мне все равно.
Джим. И мне.
Элла. Встретишь меня завтра, когда пойдешь в школу?
Джим. Конечно.
Элла. Ну, я бегу теперь.
Джим. И я.
Элла. Я люблю тебя, Джим.
Джим. Я люблю тебя, Элла.
Элла. Помни же.
Джим. И ты помни.
Элла. До завтра.
Джим. До завтра.
Они бегут в разные стороны, потом оба сразу останавливаются и оборачиваются.
Элла. Не забудь же!
Джим. Никогда! Клянусь!
Элла. Лови! (Она посылает ему воздушный
Джим(потрясенный). Боже! (Поворачивается и убегает.)
Картина вторая
Действие происходит на том же перекрестке. Прошло девять лет. И снова в разгаре весна, и снова вечер, несколько более поздний, чем в первой сцене. Ничто почти не изменилось. На одной улице по-прежнему живут белые, на другой черные: по-прежнему облеплены людьми пожарные лестницы, и та же бакалейная лавка на том же самом углу. Только ритм улицы стал каким-то механическим, потому что пар и лошади теперь вытеснены электричеством. Шагают взад и вперед белые и черные прохожие. Смеются почти так же, как в первой сцене. С улицы белых доносится пение; высокий тенор гнусаво тянет: "Хотел бы я обнять девчонку…", а негр словно отвечает ему: "И только дружбу получил я в ответ…" И снова, как только прекращается пение, на обеих улицах раздается смех. Наконец наступает тишина.
Темнеет, и на углу вспыхивает фонарь, обливая улицу бледным сиянием. На перекрестке появляются двое — белый (это Шорти) и черный (это Джо). У них повадки заправских хулиганов и бездельников. По улице проходит юноша лет семнадцати, провожающий девушку примерно своего возраста. Оба одеты в свои лучшие наряды, — он в черном костюме с белым крахмальным воротничком, она в белом платье.
Шорти(презрительно). Вот это парочка! Гляди, кто это! (Девушке, с издевкой). Эй, Лиз! Ты что, старых друзей не признаешь?
Девушка(испуганно). Здравствуй, Шорти.
Шорти. Вы чего это расфуфырились? На выпускной вечер, что ли? (Пытается преградить им дорогу, но они шарахаются от него в сторону и убегают.)
Джо. Ату, ату! Вот наддали!
Шорти довольно ухмыляется.
Шорти(взглянув вдоль улицы). А вот и Микки топает.
Джо. Как он работал вчера в полуфинале?
Шорти. Чистый нокаут!
Джо. Этот парень далеко пойдет. Глядишь, еще чемпионом будет!
Шорти (тоном знатока). Да, шансы у него есть, особенно если девок бросит. Бабы — его слабость!
Слева появляется Микки. На нем кричащий костюм, сдвинутая набок соломенная шляпа с яркой лентой. У него типичное лицо боксера, развязные манеры забияки. Под глазом красуется огромный синяк — след вчерашнего боя. Говорит чванливо.