Крылья для двоих. Развод
Шрифт:
От Роста зависит повышение ее Игоря. Поэтому Юля послушно диктует номер телефона Дарины.
Только бы девушка согласилась с нами встретиться…
Прощаюсь с Юлей и возвращаюсь за праздничный стол. Рост уплетает семгу под сливочно-икорным соусом. Улыбается, завидев меня.
Тянется обнять.
По телу проносится вихрь мурашек… Он противен мне. Еще час назад был желанен и любим, а сейчас… Врезать ему хочу, накричать… Жаль, он не слышит мой немой крик – слишком сосредоточен на
– Любимая… Все хорошо? Ванечке уже спать пора, а мама твоя играет с ним на улице. Нехорошо. Давай я вызову водителя, он отвезет вас домой?
Мне хочется выпалить, что с Ваней никто, кроме моей мамы не играет… Он, его родители… Для них он – живой раздражитель, досадная помеха… Головная боль, мешающая планам.
– Конечно, милый. Я поговорю с мамой, пожурю ее, – смущенно опускаю взгляд. Ага, щ-щас… Спешу и падаю. – А ты… к Афанасьеву?
– Очень не хочется, но… Работа есть работа. Надеюсь, ты не против?
– Против. И… Я хотела поговорить кое о чем?
– О чем же? Это может подождать до завтра? – спрашивает Рост, удивленно поднимая брови.
Красивый, гад… Высокий, широкоплечий, с копной слегка вьющихся, темно-русых волос. Когда-то, я радовалась чужой зависти… Была уверена, что мне крупно повезло выйти замуж за такого красавца. А теперь…
– О разводе, Рост.
– Что? О каком еще разводе?
Дорогие читатели! Добро пожаловать в новинку! Добавляйте книгу в библиотеку, чтобы не пропустить продолжение) Поддержите автора звездочками. Роман будет выкладываться эксклюзивно.
Глава 3.
Лидия.
Рост хватает воздух ртом и сжимает проклятый айфон так сильно, что он того гляди лопнет. Бедненький… Испугался? Думает, что я наброшусь и отберу его реликвию?
Не сейчас, милый… Наш развод состоится, когда я буду готова, не раньше…
– Ну… Дарина развелась с Павлом. Мы с ней общаемся. Ты дружишь с Павлом. Нужно ведь принять сторону и…
– А зачем нам принимать чью-то сторону, Лид? Выбрось их из головы, – с неприкрытым раздражением бросает Рост. – Чужая семья – не наше дело.
Тычет пальцами в экран, отвечая на непрерывный поток входящих сообщений… Ну, когда уже эта дрянь успокоится? Да едет он к тебе, едет… Не держу…
– Значит, мы можем встречаться с Дариной, ходить в кафе? Общаться, как и прежде? Это не скажется на вашей с Павлом работе?
– Черт…
– Что-то случилось, Рост? – не выдерживаю я.
– Афанасьев. Плохо ему…
– Очень плохо, да? Так поезжай скорее, не то человек помрет, прости господи…
– Поеду я, Лид. Вернусь поздно. Ты спать ложись.
– Смазку не забудь. В аптеке купи.
– Что? – пуще прежнего бледнеет неверный.
–
– Гель, Лида. Это называется гель, – шелестит бескровными губешками Рост. Кадык на его шее дергается.
– Ну какая разница? А ты про что подумал?
– Ни о чем. Я поехал, пока.
Я ничего не замечала… Пять месяцев назад у Ростислава умер дедушка – отец Елены Васильевны. Знаете, кто ухаживал за ним, пока он лежал? Убирал судна, мыл старика, кормил его из ложечки? Правильно – это делала я.
Многие месяцы я жила в его квартире, а за Ванюшкой присматривала мама. Тогда это и случилось… Что-то треснуло между нами с Ростом, сломалось, улетучилось…
Я приползала домой уставшая, грязная, пропахшая мочой и хлоркой. Свекры раскошелились на ночную сиделку – это позволяло мне ночевать дома.
О наших с Ростиком взаимоотношениях они не думали… Да и когда им было думать? Оба врачи с именем, занятые, важные люди. Я не представляла для них особой ценности. Не будет меня – мое место с радостью займет другая…
Рост уходит, а я судорожно сжимаю виски, пытаясь вспомнить, когда у нас в последний раз была близость? Месяц назад? Два…
Когда Василий Федорович умер, я неделю спала… Из кровати не вылезала. Стариком он был сварливым, требовательным. Я кормила его любимыми блюдами – приготовленной на топленом молоке и запеченной в духовке пшенной кашей, грибным супом-пюре, пирожками… Читала ему Достоевского и Толстого, а потом тщательно смывала со стен следы его отличного пищеварения – перед смертью он совсем выжил из ума и «рисовал» фекалиями.
– Лида, вам пора домой, – ультимативно произносит Елена Васильевна, касаясь моего плеча.
И такое ее прикосновение… недоброе, что ли… От него поежиться хочется, отмыться… Скоро я не буду ее видеть – никогда…
– Как нам ехать?
– Такси потрудись вызвать. Служебным транспортом больницы нельзя злоупотреблять, ты должна понимать.
Понимаю я все… Осознаю… Особенно, сколько потеряла времени, пребывая в прелести – мое состояние иначе не назовешь.
Вызываю такси. Ванюшка тотчас засыпает. Прощаюсь с мамулей и желаю ей сладких снов. Улыбаюсь на прощание. Прячу затаившуюся в душе истерику. Она обязательно вырвется наружу, непременно… Но не сейчас – чуть позже. Мне всего месяц нужен, чтобы подготовиться…
Мчусь по ночному городу, размышляя над планом побега. По-хорошему уйти не получится… Да и куда уходить? Мама живет в коммуналке. Трешку они с папой продали, когда он был жив… Со мной не посоветовались, вложили деньги в долевое строительство и… прогорели. Фирма-застройщик объявила себя банкротом, а ее директор смылся за границу. Избежал наказания…