Крылья Радуги

Майра

Колдунья прикрыла глаза, стараясь представить свой конец. Это было все равно, что пытаться выдавить воду из горсти фечилийского песка.

– Поторопись.

Раны пространства заросли, тьма втянула пузыри назад. Слюна во рту колдуньи сделалась отвратительно вязкой от стынущей в воздухе горечи. Айгататри отвернулась, не желая смотреть на искалеченные ширмы и гирлянды. Один из уборочных автоматов с тихим шорохом выполз из своего укрытия, видимо уловив в привычном расположении предметов что-то неправильное, и подполз к уродливо искаженному светильнику, который прежде поднимался высоко над полом на тонкой металлической подставке. Упершись в основание светильника, механизм вдруг заглох.

Айгататри

покинула Зал Тишины, не проходя через опасное место. Она замерла на миг у поворота, ведущего к Залу Шелка.

В Даренларе оставалось не так много мест, где мог быть спрятан Анкас Дагмара – заостренный жезл, с помощью которого предок здешних царей правил своим могучим драконом. Это была вещь, принесенная совсем из другой вселенной, и тьма боялась ее больше, чем всей магии Даренлара вместе взятой. Айгататри не знала, как именно порождения мрака собираются избавиться от этого опасного для них чуда, но это ее и не касалось. Она должна была только найти Анкас, только найти…

Необследованных мест было теперь два: подводный город на Скисии, о котором Ведьма прознала от своих соглядатаев только накануне, и Зал Шелка. Айгататри отвернулась от занавеси, скрывавшей фиолетовый полумрак, и отправилась со своей свитой на Скисию.

ХАЛЛА НОЧИ

Стремление узнать свое будущее естественно для смертных, ибо век их ограничен и они хотят оставить по себе память, чтобы существовать в ней и после смерти. Такое продление жизни может показаться бессмысленным, но оно единственно возможно. Мы – не боги, мой господин, и лишь мужество и добродетель приближают нас к богам. Ибо их доблесть – следствие отсутствия страха смерти, а наша – преодоления его, и значит, только нам дано умение шагнуть за предопределенные свыше границы.

Планета, на которой оказался Дагмарид, находилась довольно далеко от собственного солнца, и это делало жизнь на ней вполне сносной, потому что ее светило принадлежало к классу белых гигантов. Семь планет из двенадцати в этой звездной семье были раскалены до газообразного состояния, три представляли собой выжженные каменные шары, и лишь на последних двух существовала цивилизация. Скисия, почти полностью покрытая океаном, была дочерней планетой: ее нынешние обитатели колонизировали ее после того, как население их собственной планеты достигло критической цифры.

Первоначально городов на Скисии было несколько и они теснились на единственном, небольших размеров, материке. Постепенно города слились и образовали единое гигантское поселение, которое, конечно, было не столь обширно, как подземелья Уштандары, но все же производило ошеломляющее впечатление. Освоение океана еще не развивалось так бурно, как сейчас: лишь несколько небольших станций находились под водой, самая крупная из них величаво называлась Донным Городом. Он был основан в год, когда кончилось царство Рансана, и именно этим объяснялось то, что Библиотека Даренлара оказалась в конце концов скрыта под водой. Айгататри так до сих пор и не прознала о ее существовании. Жители зазвездного марева не имели судеб в общепринятом смысле слова, ибо их субстанция была слишком переменчива и недолговечна. Одна Айгататри имела в Библиотеке свою Книгу, написанную странными письменами, которые не поддавались расшифровке.

Когда Дагмарид пришел в себя, то обнаружил, что находится в маленькой, тесной кабине из металла и пластика. Он лежал на забавном подобии кушетки, только как будто живом – по крайней мере, оно при каждом его движении меняло свои очертания, услужливо обволакивая его тело теплой, мягкой на ощупь субстанцией, чем-то средним между тканью и растительностью. Потолок

над ним был округлым и имел приятный бирюзовый цвет, и все предметы вокруг, назначение которых он не вполне понимал, также были округлыми и упругими на вид. Их покрывали плоские мягкие коврики пятиугольной формы. Кабина очень медленно двигалась по вертикали, и поскольку окна в ней отсутствовали, Дагмарид не мог понять, вниз она перемещается или вверх. Хапи нигде не было видно, и сердце его повелителя сжалось от тревоги и одиночества.

Прошло немало времени, прежде чем движение замерло и кабина остановилась. Внизу одной из стен открылась узкая щель, и, к великому изумлению Дагмарида, пятиугольные коврики, резво соскользнув со своих мест, скрылись в ней в мгновение ока. Затем стена разломилась по вертикали и на ее месте возник проход, за которым виднелся длинный металлический коридор, от которого в стороны отходили другие, такие же длинные и безлюдные. Дагмарид поднялся, чувствуя во всем теле странную тяжесть, и поспешил вслед за удирающими ковриками, рассудив, что это разумнее, чем плутать по здешнему лабиринту наобум.

Коврики передвигались короткими невысокими прыжками и временами замирали, как будто поджидая юношу. Они вместе миновали множество ответвлений, придерживаясь главного коридора, потом наконец свернули и вскоре оказались в обширном зале, освещенном странным, мерцающим, как неспокойная вода, светом. Дагмарид внутренне напрягся, так как понял, что за толстыми стеновыми панелями из красивого серовато-голубого материала скрываются целые блоки и сложные системы непривычно чувствительных устройств, и от них исходят странные, как будто ощупывающие его импульсы.

Сначала в зале никого не было, но потом одна из панелей отодвинулась и показалось необычайно красивое и грациозное существо, которое переливалось всеми цветами радуги. Сияние возникало где-то вверху, где над округлым утолщением полупрозрачного туловища покачивались на длинных усиках грозди блестящих глаз, и постепенно, меняя оттенки, стекало вниз по просторным кожным складкам, которые спускались до пола наподобие изысканной драпировки и совершенно скрывали нижние конечности незнакомца. Дагмарид почувствовал мягкий, деликатный толчок в мозгу и понял, что существо обратилось к нему с вопросом. Он силился определить смысл сказанного, но не мог, ибо эмоции и представления здешних жителей сильно отличаются от эмоций и представлений большинства других рас Великого Даренлара. Общий ментальный язык был здесь в ходу несколько десятков циклов назад, когда глейнеры еще работали и Скисия имела постоянное сообщение с другими мирами Галактики. После того, как связь нарушилась, некоторые планеты полностью вернулись к своим родным языкам, утратив надежду на то, что мир когда-нибудь снова сделается таким же многообразным и большим, как прежде.

Коврики, которые привели юношу в этот зал, все суетились вокруг. В их беспорядочном, на первый взгляд, движении была все же какая-то логика. Дагмарид не понял, что и как случилось, но внезапно что-то внутри него вспыхнуло и он почувствовал приятное, ласкающее тепло. Он увидел стоявшее перед ним существо внутренним зрением и поразился тому, насколько понятным и знакомым оно выглядит теперь, – впрочем, как и все, что его окружало. Он разглядел радужные потоки, струившиеся через зал в разных направлениях, и сверкающий огненный столб, поднимавшийся из пола в самом центре. Он прозрел чудовищные толщи воды над собой и увидел небо в блеске множества крупных звезд. Скисия легла перед ним, как распустившийся цветок, и весь Даренлар, казалось, распахнулся, прорастая из маленькой клетки его памяти, которая была вроде и не совсем его, потому что то, что он видел сейчас, он сам не мог видеть прежде.