Крылья Руси
Шрифт:
Я тебя никогда не забуду. Я тебя никогда не увижу...
Почему дона Хуана одолело лирическое настроение? Он и сам не знал. Старость, наверное.
Глава 6
– Почему мы не можем так поступить?!
– Турки будут против. Одно дело – пара крепостей, другое – закрепляться здесь всерьез.
Мельин сверкнул глазами. Совещание шло в каюте корабля и на нем присутствовали царевич Владимир, сам адмирал, два его ближайших
– И пусть будут против. Мне Черного моря мало, я на простор хочу, - Мельин посмотрел в окно. После Средиземного моря Азовское и Черное действительно были маловаты, хотя турки встречались и там, и тут. Но пока проливы были в их руках, они могли не волноваться.
– А если немного помочь грекам? Вряд ли им нравится жить под турецким владычеством?
Владимир пожал плечами.
– Попробовать можно, но чем это закончится? Бунтовать для них сейчас равносильно самоубийству.
– В Европе назревает война. Так что турки могут перебросить сюда и флот, и армию.
– Армию – не могут, - отмахнулся Роман Сирко. – Сейчас у них и внутренних проблем хватает. Гуссейн-паша умер недавно....
– Мир праху.
Мужчины немного помолчали. Ни для кого не было секретом, что за большинством (практически – 99%) решений Сулеймана были приняты его визирем, который - вот странности-то бывают! – заботился о своей стране. А сейчас Гуссейн умер.
Кто станет новым визирем и кто будет давать советы, пока было неизвестно. Но сходились все в одном – если такая же сильная фигура и найдется, вряд ли этот некто будет заботиться о Турции в ущерб себе. Такие, как Гуссейн-паша – это исключение, а не правило.
– И? – уточнил один из капитанов. – Умер – и что теперь, армия-то боеспособна?
– Не совсем. Турки начали реформу армии после ухода из Вены. В итоге боеспособность турецкой армии сильно снизилась. Очень сильно.
– Хорошо. Могут флот.
– А флот у них сильный. Как только мы начнем закрепляться на берегах, они обязательно пошлют корабли.
– Первую волну мы разнесем в щепки, - пожал плечами Мельин. – Но не стоит недооценивать противника. Они хорошие воины. Храбрые и умелые.
– То есть рано или поздно они разнесут нас? – уточнил Владимир.
– Может случиться и так – и этак, – дипломатично ответил Петр Сирко.
Володя подумал немного.
Делать – или не делать? Сейчас на их копошение внимания не обращают,, но это ненадолго. Что лучше – крепости, которые будут давать отпор – или открытые порты, которые будут использовать и турки?
– Почему мы не можем пройти огнем и мечом по Закавказью? – вмешался вдруг Дмитрий Ромодановский. – Я все понимаю, но честное слово – нам не помешает эта территория, а ей не помешаем – мы.
– Вот даже как?
Дмитрий тряхнул челкой,
– Если мы хотим здесь закрепляться – надо быть главными. И – строить. Побольше строить, закрепляться, своими становиться!
– Сил у нас не хватит, - огрызнулся Мельин. – просто – не хватит сил!
– Казаков много, то верно, - Роман Сирко с течением времени становился все больше похож на отца. Даже неспешным говором даже манерой улыбаться, задумчиво глядя вдаль.
– А если государя попросить?
– Помочь силами? Так он же только со шведами отвоевал – и опять в бой?
– А нам тут государь и не надобен, войска нужны, – ухмыльнулся вдруг Мельин. – А так – и сами справимся, чай, не убогие.
– Я отпишу брату, - решился царевич Владимир. – Если он решит, что нам надо помочь, если пришлет войска, порох, пушки – что ж. Тогда надо наступать!
Против этого варианта никто возражать не стал.
***
– Я благодарна вам, Прокопий.
Небольшой уютный кабинет, горящий в камине огонь, мужчина и женщина. Илона отлично знала, как производить впечатление, только вот на этого мужчину ее чары не действовали. И это было даже немного... обидно?
Прокопий поклонился.
– Я делал то, что приказала мне моя честь.
– И ваш государь?
– И Алексей Алексеевич.
– Я надеюсь, что мы с Русью долго будем идти рука об руку.
– Я тоже на это надеюсь, княгиня.
– Будете ли вы рядом со мной?
– Государь просил меня не отлучаться и оказывать содействие, - обтекаемо ответил Прокопий. Илона облегченно выдохнула. Было в этом мужчине нечто такое... надежное. Прокопий не произносил громких речей, ни в чем не клялся, не бил себя кулаком в грудь, он просто был рядом. Все время рядом. И это было дороже золота и бриллиантов.
Молчаливая поддержка, иногда – бумаги, мягко ложащиеся на стол, иногда – золото, а часто просто слова, сказанные в нужный момент. Это дорогого стоило. Не любовь испытывала к этому мужчине Илона, вовсе нет. Скорее...
С Ференцем она смотрела на мужа снизу вверх, восхищаясь и обожая. Искренне и истово любя.
С Имре – там была страсть, причем как в постели, так и страсть одна на двоих, общая. Мечта о свободе родной страны.
Илона привыкла видеть и восхищенные, и ненавидящие взгляды.
Но здесь и сейчас... Этот мужчина признавал ее ум, уважал и ценил ее, как человека. Без страсти, без любви – и это было ново и интересно. И Илона, как и любая женщина, стремилась привязать Прокопия к себе. Узами ли любви, дружбы, симпатии – неважно. Будет ниточка – и клубочек намотается.
– В Европе назревает война....
– Тем лучше. Леопольду будет не до вас, а мой государь обещал содействие и помощь...
– Алексей Алексеевич и так делает для нас многое...
– Наталья – его сестра.