Крылья Тура. Командировка [2 том полностью]

Языков Олег Викторович

Но бравому Николаю имя Грекова ни о чем не говорило. Скорее всего, живописи батальной он предпочитал "ню"…

Где находится искомый Малосуздальский переулок, нас просветил помощник завгара, до войны работавший в Москве таксистом. Оказывается, совершенно рядом с "Метрополем". Вот и отлично! И далеко ходить не надо — все под рукой. Но сначала, по пути, мы заехали в маленькую швейную мастерскую, которая обслуживала огромную армию штабных командиров. Пожилой полный татарин-закройщик, с профессионально прищуренным глазом и десятком-другим воткнутых в закройщицкий фартук булавок, быстро меня обмерил, отошел, еще более прищурился — дальше уже было просто некуда, и спросил: "У вас высокая фигура… длину мундира

какую будем делать?" Я показал, попросил не раздувать паруса на бриджах и пришить к ним парные пуговицы под подтяжки, а также попросил заранее проколоть на кителе и заштуковать дырочки под штифты орденов, и мы расстались. На три дня, как сказал меланхоличный закройщик.

— А вот теперь, Коля, летим искать мой дворец! — с легкой грустью о своем замке на Матери сказал я.

Дворец оказался так себе. Здание было дореволюционное, красивое, хорошей архитектуры. Но, надо сказать, довольно запущенное. Что поделать — война! Не до ремонтов было. Да и почистить двор и подъезд от мусора не мешало бы. Мы с Колей походили, покричали, вызнали, где можно найти домоуправа и пошли на его розыски. Оказалось — на ее розыски. Пятидесятилетняя живая и бодрая женщина заявила, что она помнит Толеньку Рощина как живого —

— …тьфу на вас! Он и есть живой и здоровый! — буркнул я…

…и что она сделает для его командира…

…сослуживца и боевого товарища!

…ну да, сослуживца и боевого товарища, все-все… как только взглянет на мое командирское удостоверение! Вот!

Я с удовольствием смотрел на это чудо в юбке. Какой темперамент! Какая хватка! Интересно, а в молодости мадам не работала вместе с неким Ф.Э. Дзержинским?

— Да! Совершенно упустил из виду, уважаемая Капитолина Сергеевна! Вот для вас письмо от Рощина, а вот мое удостоверение… из рук, из рук, пожалуйста, а вот командировочное предписание, видите? Достаточно? Вот и хорошо. А вот, кстати, и ключ — Толя дал. Пошли смотреть палаты камены?

***

По-моему, это называется мансарда. В общем и целом — вполне подходяще. Гораздо лучше, чем землянка или, скажем, глинобитный барак, который больше известен чабанам и овцам под гордым именем "кошара".

Да-а, несколько запущено помещеньице-то… Бардак, одним словом! Пыль, потеки на паркете под окном, какие-то подозрительные пятна на потолке. А так — места много. И света и, что, как говорят, особо ценят художники — воздуха! Правда — несколько затхлого.

Я подошел к большому окну и, с немалыми усилиями и треском, распахнул створки. Вот так-то лучше! Весна, май! Только-только прошли праздники.

— Ну, что, товарищ командир? Помощь нужна? — это, естественно, Капитолина.

— Нужна, Капитолина Сергеевна! Еще как нужна! Мне здесь без женских рук не справиться. Вот, что… Жизнь сейчас нелегкая, вы тут всех знаете. Давайте пригласим три-четыре женщины, убраться, привести студию в порядок, тряпки какие постирать. Вот деньги… Отставить отпирательства! Вот деньги! Нужно будет еще — скажите. Всем, кто будет работать на уборке помещения — достойно заплатить. Я в армии живу на всем готовом, мне деньги тратить некуда. Да и не на кого… пока. Так что не будем спорить, уважаемая Капитолина Сергеевна! Да и заработают женщины хоть что-нибудь, на чулки там, на сласти… для детей, понятное дело. Ну, что? По рукам? Вот и хорошо. А я сейчас в госпиталь. Сегодня уже не вернусь, так что — давайте, командуйте тут! Ключ оставить? Ах, у вас дубликат? Просто великолепно, тогда — до завтра!

С тем мы с Николаем, освободившись от узла с барахлом, и отбыли. Машина довезла меня до госпиталя, довольный Коля распрощался, сказал, что ежели что — он в миг и сразу, и исчез в клубе дыма. Ну а я побрел искать глазника или, выражаясь научно, офтальмолога. Вспомнив анекдот про офтальмолога и

гинеколога, я фыркнул и пошел бодрее…

Найдя заведующего соответственного отделения, я представился, показал бумаги и объяснил свою боль и печаль. Это встретило полное понимание, и я тут же был препровожден под белы ручки в смотровую. Там меня бросили в пыточное кресло, немного напоминающее кресло зубного врача, и надо мной склонились две головы. Одна принадлежала жгуче-черному армянину в белой шапочке, а другая — прекрасной незнакомке с голубыми глазами. Почему я говорю про глаза? А просто — все остальное скрывалось под белой марлевой повязкой. Как паранджа, прости господи! Вот, что они — армяне эти, — со своими прелестными ассистентками делают!

Девушка начала осторожно снимать с меня повязку, а врач отвернулся и забрякал какими-то медицинскими инструментами на блестящем лотке. Началось! Сердце сжалось от испуга. Страсть не люблю больницы.

— Так, так, так… Где это вас, дарагой мой, так приложило?

Таиться от славных представителей советской медицины я не стал и выложил все, как на духу.

Неожиданно, приговор был мягок и щадящь. Все в полку с моим ушибом было сделано правильно. Теперь нужно было только время. Я ощутил гордость за нашего военврача и санинструктора Верочку. Впрочем, некие процедуры не помешали бы… Вы где остановились, и какие у вас планы на вечер?

Я честно сказал, что никаких планов у меня нет, а в жилье я еще не въехал. Оказалось, что это то, что доктор прописал! Причем — буквально! Доктор что-то мне прописал и в госпитале я проведу время до завтрашнего обеда. А чтобы мне не было скучно, придется испытать на моем ушибе несколько новых процедур.

Чтобы избавиться от уродского синяка я был готов босиком ходить по углям, а не только млеть под ловкими пальчиками красивой девушки, которая втирала мне какую-то мазь, и я с радостью согласился. Таким образом, я и переночевал в госпитале, будучи прогрет и усыплен целебным синим светом лампы…

В общем, в мансарду я поднимался почти другим человеком. Повязка была снята за ненадобностью, а глаз прикрывала небольшая марлевая салфетка на лейкопластыре. Да и ту через день-другой можно было снимать. Вот, что значит наша передовая военная медицина!

Открыв своим ключом дверь, я просто обмер! Студию было не узнать! Даже цветы стояли в какой-то вазе. Воздух был свежим и чистым — машин-то в военной Москве поубавилось значительно, да и что им делать в нашем переулке? Вся студия сверкала чистотой, даже потолок освежили побелкой. Вот молодцы! С меня причитается новоселье, и никаких отказов я не принимаю!

Тут я заметил большой и уродский телефон. Интересно, а он работает? Нет, тона вызова не слыхать, но телефон "дышит". Значит, его можно подключить. Только вот куда мне звонить? А почему это обязательно я буду звонить? Может быть, мне позвонят! Поскребышев, например…

Коротко хохотнув, я взял на заметку зайти на телефонную станцию и разобраться с этой проблемкой. Пригодится. Может, я тут задержусь.

Теперь надо бы решить вопрос и с кормежкой. Та-а-к, что у нас есть? А ничего у нас и нету! С собой в самолет я ничего не брал, пообедали мы с Колей в столовке штаба, вчера вечером и сегодня утром меня, пусть и весьма скромно, покормили в госпитале. А вот где мне обедать? Я порылся в планшете и нашел талонную книжку. Где, где — в Караганде! В "Метрополе" я имею в виду, ведь Коля об этом мне и говорил. А вообще-то, что-нибудь надо купить и в студию. "Приз в студию!" — вспомнил я одного развеселого телеведущего. Правда, в моем случае лучше — "Харч в студию!" Придется мне и этим озаботиться. Да! А где есть харч, не помешает и бутылка-другая чего-нибудь легкого и освежающего… Например — водки и коньяка… Это надо бы оговорить с Капитолиной, она здесь должна все знать.