Крылья
Шрифт:
Ричман с шумом втянул в себя воздух.
Казалось, по салону прошелся паровой молот. Кресла были буквально расплющены, багажные контейнеры свисали почти до пола, потолочные панели разлетелись на куски, обнажая электропроводку и серебристую теплоизоляцию. Повсюду была кровь; некоторые кресла пропитались ею насквозь и приняли темно-бордовую окраску. Унитазы в туалетных кабинках были вырваны с корнем, зеркала разбиты, шкафчики из нержавеющей стали распахнуты и покорежены.
Внимание Кейси привлекли шесть санитаров у левого борта. Они поддерживали на весу
– Ox… – пробормотал Ричман. Развернувшись, он зашагал прочь.
Кейси подошла к санитарам. В сетке висел труп китайца средних лет.
– Что-нибудь не ладится? – спросила она.
– Прошу прощения, мадам, – сказал один из санитаров. – Мы не можем его снять. Когда мы нашли его, он свисал с потолка. Крепко застрял левой ногой.
Кто-то из санитаров осветил потолок карманным фонариком. Левая нога трупа пробила багажный контейнер и теплоизоляцию над оконной панелью. Кейси попыталась вспомнить, какие кабели там проходят и каким образом их повреждение могло отразиться на полете.
– Будьте осторожны, когда станете извлекать его, – посоветовала она.
Из кухни донесся голос уборщицы:
– Ну и ну, такого я еще не видывала.
– Как она сюда попала? – спросил другой голос.
– Черт возьми, откуда мне знать?
Кейси отправилась посмотреть, о чем они говорят. Уборщица держала синюю пилотскую фуражку с кровавым отпечатком подошвы.
Кейси протянула руку:
– Где вы ее нашли?
– Здесь, – ответила женщина. – У хвостового камбуза. Далековато от пилотской кабины, как вы считаете?
– Верно. – Кейси повертела фуражку в руках. На околыше серебристые крылышки с желтым медальоном «Транс-Пасифик» в центре. Пилотская фуражка с капитанской ленточкой. Вероятно, она принадлежала командиру второго экипажа – если на этом самолете был второй экипаж. Это еще предстояло выяснить.
– Боже мой, какой кошмар, это ужасно, – послышался знакомый монотонный речитатив. Кейси подняла глаза и увидела Дуга Доэрти, торопливо входившего в хвостовой салон.
– Что они сделали с моим прекрасным самолетом? – простонал Доэрти. Потом он заметил Кейси. – Надеюсь, ты понимаешь, что турбулентность здесь ни при чем. Самолет дельфинировал.
– Возможно, – отозвалась Кейси. «Дельфинированием» на авиационном жаргоне называлась серия крутых подъемов и падений. Самолет двигается как дельфин, который взмывает в воздух и вновь ныряет в воду.
– Да уж, – мрачно заверил ее Доэрти. – Именно так все и было. Они не справились с управлением. Какой кошмар, какой ужас…
– Мистер Доэрти… – произнес один из санитаров.
Доэрти оглянулся.
– Господи, надо же было ему угодить именно сюда!
– Так уж получилось, мистер…
– Вы ничего не понимаете, – убитым голосом произнес Доэрти, приближаясь к трупу. – Здесь находится кормовой люк обслуживания, к которому
– Так точно, мистер. – Санитар включил фонарик. Доэрти приподнял мертвое тело, и оно закачалось в сетке.
– Вы можете его придержать? Ага… У вас есть нож или что-нибудь острое? Вряд ли, но вдруг?…
Кто-то из санитаров подал ему ножницы, и Доэрти принялся орудовать ими. Вниз полетели клочья теплоизоляции. Доэрти продолжал кромсать ее ножницами, проворно двигая пальцами. Потом замер в неподвижности.
– Ага… Кабельная полка А59 не задета… А47 в порядке… Сеть управления гидравликой… блок авионики… уцелели. Нет, жизненно важные системы не повреждены.
Санитары, державшие труп, во все глаза смотрели на Доэрти. Наконец один из них спросил:
– Теперь мы можем его снять? Доэрти продолжал пытливо всматриваться в хитросплетение трубок и проводов.
– Что? Ах, да. Конечно. Снимайте.
Он отступил назад. Санитары втиснули между потолком и багажными полками огромный разжимной клин и налегли на рукоятки. Послышался громкий хруст ломающегося пластика.
Доэрти отвернулся.
– Не могу смотреть, как они ломают мой самолет. – Он двинулся к носу. Санитары изумленно таращились ему вслед.
В салоне вновь появился Ричман, чуть смущенный.
– Что эти люди делают с крылом? – спросил он, ткнув пальцем в иллюминатор.
Кейси наклонилась и выглянула наружу.
– Осматривают предкрылки, – сказала она. – Управляющие плоскости, расположенные на передней кромке крыла.
– А зачем они нужны?
Тебе придется учить его буквально всему.
– Ты знаком хотя бы с азами аэродинамики? – спросила Кейси. – Нет? Так вот, подъемная сила обеспечивается формой крыла… Крыло только кажется простым куском металла, – объяснила она, – но на самом деле это сложнейшая часть самолета, и на его изготовление уходит больше всего времени. Фюзеляж устроен намного проще, он представляет собой всего лишь ряд округлых цилиндров, соединенных встык. А хвост – всего лишь неподвижная вертикальная конструкция с поворотной плоскостью. Крыло – совсем другое дело. Это настоящее произведение искусства. Имея длину в шестьдесят метров, оно обладает чрезвычайной прочностью, которая позволяет выдерживать вес всего самолета. В то же самое время форма крыла воспроизводится с точностью до одной десятой миллиметра.
Профиль крыла – решающий фактор, – продолжала Кейси. – Оно выпуклое сверху и плоское снизу. Это значит, что воздух, обтекающий крыло сверху, движется быстрее, чем внизу, и по закону Бернулли…
– Я учился на юриста, – напомнил Ричман.
– Закон Бернулли гласит, что чем быстрее движется газ, тем меньше его давление, – сказала Кейси. – Таким образом, давление в потоке газа меньше, чем в окружающих неподвижных слоях. Над верхней плоскостью крыла воздух движется быстрее, чем под нижней, и это создает вакуум, который тянет крыло кверху. Крыло обладает достаточной прочностью, чтобы поднять фюзеляж, и самолет взлетает.