Крылья
Шрифт:
Белокурый больно толкнул его в грудь. Итин попятился назад, закрываясь руками.
– Эй ты! Строитель! Из-за тебя все началось!
– Из-за тебя изгнали Кодонака! – подключился черноволосый, тряхнув кудрями.
Итин уже догадался, что дело касается суда над Командующим Золотым Корпусом. Его винят в том, что произошло. Да он и сам уже не раз винил себя.
– Что, возводить глухую стену из ложных обвинений тебе так же легко, как из камней? – Вновь светловолосый: он наступает, ударяя Итина по предплечью.
– Я не… – лепечет Итин.
– Думаешь,
Этот парень не Мастер Силы – еще слишком молод, но он вполне может быть студентом с Даром Разрушителя. Он способен причинить вред Итину. «Новый Тотиль» запаниковал.
– Можешь строить? Что ж, попробуй построить для себя надгробие, а мы с Тико организуем тебе могилу! – Перед мысленным взором Итина возник образ надгробия с застывшим в камне человеком, возводящим башню… он тут же прогнал видение.
Парень действительно призывает Дар… Мостовая потрескивает под Итином. Разгневанный Разрушитель вполне может похоронить его под камнями Города Огней. Страшно, как никогда. Даже на той тропе было не так…
Тико – это, наверное, тот полный… В его глазах мелькает тревога, и он осторожно придерживает за предплечье светловолосого приятеля.
– Шос… мне кажется… – запинаясь, говорит он.
– Он заслужил, Тико! – выкрикивает кудрявый парень.
Тот, что с раскосыми глазами, буравит Этаналя взглядом. Итин, отступая, уперся в стену. Он готов слиться с ней… Исчезнуть бы отсюда, как Мастеру Перемещений…
Из-за поворота послышались шаги. Стража? У Итина появилась робкая надежда.
– Ты покойник, если закричишь… – зло шепчет ему черноволосый, нагибаясь к самому лицу так, что чувствуется его дыхание.
Появилась одинокая фигура с мечом на боку. Когда Итин разглядел перекинутую через плечо длинную темную косу, его сердце упало куда-то вниз: Одаренный и с мечом… боевой Мастер, а значит – один из бойцов распущенного Золотого Корпуса, где все ненавидят его, Итина.
Парни также узнали в появившемся боевого Мастера и склонили головы в приветствии.
– Что здесь происходит? – строго спрашивает он.
Не дожидаясь ответа, Мастер протискивается прямо к прижатому к стене Итину и внимательно смотрит на него. Юноша призвал всю свою смелость, обретенную там, на горе Волков, чтобы не зажмуриться и не сжаться, присев и закрыв руками голову.
– Мастер Итин Этаналь? – Узнал… А кто его теперь не узнает, после того злосчастного суда?..
– Это он обвинил Мастера Кодонака! – говорит кудрявый парень так, будто кто-то в этом Городе еще не слышал об этом. Хотя он и не обвинял…
Светловолосый тем временем согнулся пополам и тяжело дышит – справляется с оттоком; он наверняка студент Академии Силы.
– Студенты? – ухмыляется Мастер, окидывая оценивающим взглядом парней.
– Да, – кивает тот, который, наверное, Тико.
– И что, вы – студенты, решили, будто
Они сникли.
– Вам кажется, что это понравилось бы Мастеру Кодонаку? – Он словно заносит над ними свой меч – так низко и виновато склоняются их головы.
– Похоже, вы плохо его знаете! Мастер, – он делает ударение на этом слове, – Итин Этаналь никого не обвинял! Он сказал то, что должен был сказать! Он исполнил свой долг! И если бы на его месте был кто-нибудь из вас, вы должны были поступить точно так же, только смелости у вас вряд ли хватило бы! Расступись! – И они расступились.
Боевой Мастер, к удивлению Итина, склонил голову в почтительном приветственном жесте и сделал шаг назад, давая ему дорогу.
Итин направился в открывшийся проход на подкашивающихся ногах, стараясь ступать как можно тверже. Нужно сохранить достоинство – не побежать, идти…
Глава 26
Крылья
Ого Ки-Ти
Утариец-лучник Эй-Га метнул кости, насмешливо глядя, пока они катились, на тарийского воина, с которым играл, – ширококостного медлительного Гаила.
– Ни искры, ни пламени! Раздери меня Древний! – ругнулся Гаил, когда кости упали шестерками и пятерками вверх.
Он вытащил из кошеля серебряный огонек (как здесь назывались монеты) и громко с досады грохнул им по столу.
– Проклятый утариец! Да ты жульничал… – вяло зарычал Гаил.
Харт, стоящий тут же, скалился во все свои родные и вставленные зубы. Он уже давно с утарийцем играть не садился.
Эй-Га накрыл ладонью и подтянул к себе монету.
– Еще разок? – спросил он, и на его черном лице засияла белозубая улыбка.
– Не-е!.. Лучше я с Одаренным сяду играть, чем с тобой! – замахал руками Гаил.
– Это с Вирдом-то? – переспросил Харт.
– Почему с Вирдом? С любым. Ты разве поговорки такой не слышал?
Харт только пожал плечами. А утариец в это время откинулся на спинку деревянного стула и подозвал подавальщицу, чтобы та принесла еще вина.
Ого уже захмелел, а этим троим – утарийцу, Харту и Гаилу – хоть бы что!
В Шеалсоне скучно. Тарийский этот город – мирный, тихий, как болото. Никогда Ого не думал, что ему так может надоесть ничегонеделание, а вернее – времяпровождение в тавернах за играми, выпивкой и болтовней о слухах с границы, о войне с Арой и прочей ерунде. Вроде бы о такой жизни он и мечтал, но…
Фенэ его отвергла. Он ревновал ее к Гани Наэлю, а она нашла себе другого тарийского Мастера – Агаята. И, кажется, дело уже точно дошло до свадьбы. Когда он видел издали Фенэ, прогуливающуюся по узким улочкам под руку с командиром трехтысячного отряда, сердце его щемило. Не думал Ого, что ему будет так больно. Почти так же больно, как из-за Михель… Хотя Фенэ и не поливала, смеясь, соленой водой его свежие раны, но казалось, что она именно так и делает, разве что раны не на спине, а на сердце.