Крылья

Татьяна Солодкова

Улыбаюсь при виде вошедшего, вернее, ворвавшегося в мой кабинет.

– Привет, мам! Вызывала?
– отвечает Лаки ответной улыбкой.

Вообще-то, я просила его зайти ещё часа три назад, и он обещал скоро быть.

Демонстративно смотрю на часы.

Лаки виновато пожимает плечами.

– Когда ты позвонила, мы были с Ди в кафе. Не мог же я оставить ее одну? Она ещё волнуется по поводу утреннего экзамена.

Мой безумно влюбленный мальчик. Нет, не могу на него злиться.

Провoжу ладонью по лицу. Устала.

Снова смотрю на сына.

–

С каких пор Ди пользуется алой помадой?

– А?
– Лаки, успевший по-хозяйски расположиться в кресле для посетителей, сначала не понимает, а затем торопливо трет правую щеку и с ухмылкой смотрит на красные разводы, оставшиеся на ладони.
– Это не Ди, это Кармен. Спасибо!

Иногда мне непонятнo, как столько оптимизма может содержаться в одном человеке. Но я точно понимаю всех этих Кармен, Барбар (это только она сама думает, что окружающие не замечают ее безответной влюбленности в моего сына) и всех остальных.

– Ди-то не ревнует?
– интересуюсь, улыбаясь.

Лаки смотрит на меня так, будто я сморозила несусветную глупость.

– С чего бы? – похоже, искренне не понимает.

Меня начинает разбирать смех, но держусь. Наcтроение стремительно улучшается.

– Ну, как же, – терпеливо объясняю, откинувшись на спинку стула и вытянув под столом ноги.
– Какая-то Кармен, помада у тебя на щеке…

Лаки корчит гримасу.

– Кармен – моя однокурсница и просто была рада меня видеть после каникул.

– Ах, эта Кармен, - тяну многозначительно. Конечно, знаю Кармен, я помню имена всех своих студентов даже после выпуска, не то что с текущего потока.

Лаки же только отмахивается. Для него нелепа сама мысль о том, что его может заинтересовать какая-то другая девушка, не Ди. Тайлеры, они такие, - непредсказуемые, но очень верные.

– Так зачем ты меня позвала?
– ерзает в кресле и нетерпеливо выбивает дробь кроссовкой по полу. Терпеть не может сидеть без дела, это у него с детства.

Вздыхаю и возвращаюсь мыслями к работе. По правде говоря, с большим удовольствием и дальше бы обсуждала личную жизнь своего сына, хотя вся эта жизнь и сводится к одному единственному имени – Дилайла Роу. На самом деле, меня уже некоторое время так и подмывает задать вопрос: «Кoгда свадьба?». Но не задаю, потому что в глубине души боюсь услышать в ответ: «В следующем месяце». Пусть хотя бы образование получат.

– База снова полетела, – сообщаю и красноречиво встаю со своего места.

Лаки закатывает глаза.

– Опять? У тебя же есть Саймон. И он, между прочим, тут на зарплате.

– Хочешь, и тебе выпишем плату за работу? – предлагаю на полном серьезе. Отхожу в сторону, потому как Лаки, хоть и возмущается, уже идет к моему стулу. Возмущаться он может, а отказать мне – нет.

Усаживается, вызывает клавиатуру. Фыркает.

– Вот еще. Что, мне денег мало, что ли?

Средств у Лаки и правда более чем достаточно. После наступления совершеннолетия ему доступны все счета с капиталом, оставшимся от отца, и те, на которые щедрый дядюшка клал деньги «на будущее», когда Лаки был ещё ребенком. Суммы, надо

признать, внушительные. Но мой сын всегда был и остается совершенно равнодушен к деньгам. Не злоупотребляет и никогда не тратит больше, чем нужно. Должно быть, потому, что никогда не испытывал в них недостатка.

– Саймон хорош, – не собираюсь обижать местного программера и отрицать очевидное, – но он слишком вдумчиво подходит к вопросу.

Лаки на мгновение отрывается от экрана и бросает на меня быстрый взгляд. Хмыкает.

– Ты это к тому, что я безмозглый?

Саймон – хoроший специалист, а ты, сын мой, прирожденный компьютерный гений. Но я это тебе не скажу, потому как перехваливать тоже вредно.

– Ты быстрый, – отвечаю.

Обхожу стол и устраиваюсь в кресле, которое недавно покинул Лаки. Кладу ногу на ногу и жду. Знаю, что ждать придется недолго. То, на чтo у Саймона ушел бы день, займет у Лаки от силы десять минут.

Повисает молчание. Не хочу мешать. Когда Лаки работает, то выпадает из реальности. Лицо сосредоточенное, губы поджаты, редко его таким вижу – обычно рот до ушей.

Когда Лаки такой, он, как никогда, похож на Александра…

Закусываю губу и перевожу взгляд на свои сложенные на коленях руки.

Мой психотерапевт говорит, что я больна, больна несбывшимися отношениями. По ее словам, нельзя до сих любить человека, которого знала всего полгода четырнадцать лет назад.

Возможно, она и права. Я и сама не знаю, что чувствую: любовь ли все еще, или лишь светлое воспоминание о действительно короткoм этапе моей жизни? Но знаю одно: я по-прежнему сравниваю с Александром Тайлером каждого приближающегося ко мне мужчину. И это сравнение всегда не в их пользу.

Скучаю. До сих пор.

– Готово! – Лаки вырывает меня из водоворота мрачных мыслей и порывается встать. Но я вскакиваю, подбегаю к нему и кладу ладонь на плечо, удерживая на месте.
– Не так быстро, ковбой. У меня к тебе ещё одно дело.

– Применение силы запрещено уставом ЛЛА, - напоминает, косясь на мoю руку, придавившую его к стулу.

– Поговори ещё у меня тут, – шикаю шутливо в ответ. – Мне нужны данные с видеокамер из экзаменационной аудитории.

Лаки отклоняется и поворачивается вполоборота, чтобы иметь возможность посмотреть мне в лицо. Морщится.

– Тебе самой лень посмотреть файлы, и ты решила припрячь меня? Это же скучно.

Знаю, Лаки ненавидит, когда скучно.

– Я смотрела, - признаюсь.
– Но тот человек, который меня интересует, случайно или намеренно, сел так, что толком не попал в поле зрения ни одной из камер. Там фрагмент, там…

– Тебе слепить полную картинку?
– тут же догадывается мой понятливый сын.

Киваю.

– Будь любезен.

***

А уже через полчаса, когда Лаки убегает к ждущей его Ди, сижу за столом и просматриваю запись экзамена, на которой теперь четко виден Джейсон Риган. И я имею возможность наблюдать собственными глазами, что у него не было никаких шпаргалок, приспособлений или помощников.