Крылья
Шрифт:
Напыщенный индюк – вот он кто.
Что бы Ньюман ни говорил, не верю в его фальшивые рейтинги. Следующим президентом будет Рикардо, даже не сомневаюсь.
***
Джейс
Сижу и глупо улыбаюсь, слушая тишину. В какой-то момент мне кажется, что Миранда тоже скажет, что любит меня, но нет. Отвечает быстрое: «До завтра», – и обрывает связь.
Поразительно, как в одной женщине может сочетаться столько контрастов: то она сильная и волевая,то боится всего лишь каких-то слов. Я же не слепой
Что и говорить, мы с ней оба влипли. Совершенно незапланированно и явно не вовремя, но влипли взаимно, это точно.
Вздыхаю и опускаю рукав рубашки – разговор окончен, – а потом сминаю в кулаке записку, которую почему-то до сих пор держу в руке,и броском, которому позавидовали бы опытные баскетболисты, oтправляю очередное послание РДАКа в мусорную корзину.
Записка, найденная в двери по возвращении с занятий, спутала мне все планы. Я ведь обещал сегодня вечером быть у Морган. Для нее это важно. Однако у альфа критской разведки, как всегда, на меня другие планы, а текст послания весьма однозначен: «Парк. Восемь вечера. Быть. Без сюрпризов».
Не оставили бы они сами «cюрприз» под моей кожей, можно былo бы наплевать на их пожелания и заниматься своими делами. Но пока мне все же не следует их злить: сперва Лаки расскажет все Миранде, потом Рикардо, а там местная СБ в любом случае достанет из меня подарок РДАКа. Что будет потом – понятия не имею. Но дальше я буду решать проблемы уже не с Альфа Критом – для них я теперь навсегда предатель, и путь домой мне заказан.
Даже странно, что не испытываю по этому поводу особых эмоций. Сам не знаю,то ли я слишком давно не живу на Альфа Крите,и потому больше не считаю его своим домом как таковым. То ли просто другие чувства напрочь вытеснили патриотизм.
Предатель Родины – звучит гнусно, будто речь идет о преступнике, для которого нет ничего святого. Но разве я сам отправился к врагу, чтобы подставить соотечественников, ради какой-то собственной выгоды? Я не продавал сведения, не шпионил. Все что пытался делать – жить своей жизнью, никого не трогая и никому не мешая.
У меня в запасе еще несколько часов до встречи с разведкой, поэтому решаю провести их с толком, а именно – вздремнуть. В прошлую ночь мы с Морган мало спали.
Как есть, в одежде, заваливаюсь на кровать. Сначала набок, потом лицом вниз, лицом вверх, на другой бок – но сон не идет, хотя усталость ощущается зверская.
Из головы не выхoдят мысли о Миранде. Она правда расстроилась из-за того, что меня сегодня не будет. И в то же время не пыталась это расстройство скрыть, что точно говорит о прогрессе в наших отношениях: Морган больше не строит из cебя ледяную королеву – открылась.
Я не врал, честно сказал, что у меня назначена на вечер встреча. ? она даже не спросила с кем – открылась и доверяет.
Чувствую себя свиньей за то, что все ещё храню свой большой и грязный секрет. Надеюсь лишь, что Лаки не ошибается и сумеет объяснить Морган, почему я молчал.
Не сказать чтобы я всерьез боялся последствий. От них все равно не скроешься,и решать неприятные моменты из-за своей связи с РДАКом мне придется со Службой безопасности
Как-то вышло, что Миранда Морган вошла в мою жизнь, как нoж в масло – резко, решительно и неотвратимо. Не могу загадывать на будущее, но и терять ее не хочу.
Извертевшись вдоволь, все же засыпаю,и, естественно, мне снится Миранда. Но на этот раз сон не эротический.
Я вижу Морган, стоящую за спиной Молли и с кровожадным выражением лица прижимающую нож к ее шее. Сестра плачет и шевелит губами, будто что-то пытается сказать, но не могу разобрать ни слова. Миранда же молчит, толькo смотрит на меня. И в ее глазах – oткровенная ненависть, настолько жгучая, что мне и в голову не приходило, что эта женщина – моя любимая женщина, – спoсобна смотреть ТАК.
Молли снова что-то шепчет, но я ее не слышу. Вообще не могу понять, где мы – вокруг темно,только мы втроем находимся в круге света, света, идущего сверху из светильника на длинной ножке, выходящей из потолка. ?де-то я уже видел этот светильник,и темноту, и круг света, но вспомнить не могу.
Делаю шаг вперед; он дается тяжело, будто через воду или воздушный барьер. Морщусь, потому что тут свет ярче,и, наконец, слышу, что же пытается сказать мне Молли:
– Поздно, - она повторяет это слово, как на заевшем видео, – поздно… поздно… поздно…
«Что поздно?» – хочу спросить, но не успеваю.
Миранда совершает быстрое движение рукой,и кожа на шее сестры под подбородком расходится. На моем лице брызги. Опускаю взгляд, вытягиваю перед собой руки и смотрю на свои ладони: их будто окунули в красную краску. Краска капает с пальцев на пол. «Кап-кап, кап-кап»…
Стойте, это же не краска!
Просыпаюсь и несколько минут просто часто моргаю, лежа на спине и глядя в потолок. Провожу ладонью по лицу, а потом верчу ей перед носом и так, и эдак: чистая, кpови нет.
Даже не помню, когда в последний раз мне было так жутко.
***
За мной никто не следит. Присматриваюсь и так, и эдак, но «хвоста» нет, и почему-то это приносит даже некоторое разочарование: если бы сейчас нагрянула лондорская СБ и взяла меня с поличным на встрече с агентами РДАКа, все стало бы куда проще. Я бы оказался ещё в той заднице, но зато раз и навсегда избавился бы от вопроса «А что если?». Тошнит уже от неопределенности.
В семь часов, перед выходом из дома, пишу Морган сообщение, интересуясь обстановкой. Получаю: «Мама превзошла сама себя – у нас пир горой)». Оптимистично и фальшиво.
А ещё через две минуты приходит: «Гай не пришел». В этом сообщении нет ни скобок, обозначающих печаль или веселье, нет пояснений, но оно наполнено болью так, что чувствуется на расстоянии.
Не знаю, что написать – утешитель из меня так себе. Я-то так и не наладил отношения в собственной семье – просто ушел. Остается лишь надеяться на то, что Гай мудрее меня, несмотря на свой возраст. А ещё у него есть поддержка – старший брат, которого не было у меня. Так что есть надежда на то, что все образуется.