Крылья
Шрифт:
— Может, ты пойдешь поищешь какой-нибудь еды? — предложил он.
— У меня нехорошее предчувствие, что если я так поступлю, то могу сам стать едой.
За их спиной человеческий голос продолжал петь:
— Бум-хум-хум… буууммм уомп уомп…
— О чем он поет, Талисман? — спросил Масклин.
— Не так легко понять. Певец говорит в своей песне, что делал все по-своему.
— А что именно он делал?
— На этот счет у меня недостаточные сведения. Ясно одно: что бы он ни делал, он делал это, во-первых, шагая по большой
В дверь постучали. Пение тут же прекратилось. Вода перестала журчать. Номы попрятались в тени.
— Звучит как-то угрожающе, — шепнул Ангало. — Что он там делал — на большой дороге? Лучше бы ему шагать по улице жизни.
Внук Ричард вышел из ванной, перепоясанный полотенцем. Отворил дверь. Вошел другой человек — в одежде и с подносом. Между ними состоялся краткий разговор, после чего одетый человек поставил поднос и ушел. Внук Ричард возвратился в ванную.
— Буу-буу буу-буу хум хуумм.
— Еда! — шепнул Гердер. — Целый поднос еды. Я чую ее.
— Бекон, салат-латук и помидорный сандвич с рубленой капустой, — сказал Талисман. — И кофе.
— Откуда ты знаешь? — в один голос спросили все трое.
— Он заказал ужин, когда регистрировался у стойки.
— Рубленая капуста! — в экстазе простонал Гердер. — Бекон! Кофе!
Масклин поднял глаза. Поднос лежал на самом краю стола.
Рядом стояла настольная лампа. А Масклин достаточно долго прожил в Универсальном Магазине, чтобы знать, что всякая лампа снабжена электрическим шнуром.
И до сих пор ему еще не попадался такой шнур, по которому он не мог бы залезть.
Было очень важно наладить регулярное питание. Масклину так и не удалось привыкнуть есть регулярно. Когда он жил не в Универсальном Магазине, а в Снаружном мире, он нередко целыми днями бродил голодным, и когда наконец дорывался до еды, то набивал живот до отказа. Но в Универсальном Магазине номы привыкли есть по нескольку раз в час. Стоило им пробыть пару часов без еды, как они начинали жаловаться.
— Я мог бы попытаться залезть на стол, — предложил он.
— Да-да, — поддержал Гердер.
— Но не грех ли это — покуситься на сандвич Внука Ричарда?
Гердер растерянно заморгал.
— Это важный религиозно-нравственный вопрос, — пробормотал он. — Но я слишком голоден, чтобы сейчас его обдумывать; поэтому съедим сандвич, и, если в конце концов окажется, что это грех, я обещаю покаяться.
— Бум-хум уоп уоп, фум хум…
— Человек поет, что конец уже близок, он стоит перед занавесом, — перевел Талисман. — Может, он имеет в виду занавес, который висит в ванной.
Чувствуя себя совершенно беззащитным, Масклин взобрался по шнуру на стол.
Едва взглянув на поднос, он сразу же убедился, что у флоридцев свои представления о том, каким должен быть сандвич. Сандвичи продавались и в закусочной Универсального Магазина. Два ломтя свежего хлеба прокладывались чем-нибудь вкусным — таков был тамошний сандвич.
Он посмотрел вниз.
— Быстрее! — прошипел Ангало. — Вода перестала литься.
— Бум-хум хум уоп хум уоп…
Масклин раздвинул груды зелени, схватил сандвич, подтащил его к краю стола и сбросил на пол.
— Фум хум хум хууууууммммм уоп…
Дверь ванной отворилась.
— Слезай же, слезай! — завопил Ангало.
Вышел Внук Ричард. Сделал несколько шагов и остановился.
Он смотрел на Масклина. Масклин — на него.
Бывают такие моменты, когда само Время останавливается.
Масклин осознал, что стоит на одном из тех поворотов, где История задерживается, чтобы перевести дух и решить, что же делать дальше.
«Что, если остаться на столе? — мелькнуло в голове у Масклина. — Попробую все ему объяснить, а Талисман переведет. Я могу растолковать ему, как важно для нас, номов, иметь собственное жилище. Могу попросить помочь номам, живущим в каменоломне. Могу рассказать, что номы из Универсального Магазина считают его деда Творцом всего сущего. Возможно, Внуку Ричарду это понравится. Вид у него вполне дружелюбный — для человека, конечно.
Он мог бы нам помочь.
Но может быть и так, что он нас поймает, позовет других людей, они будут толпиться вокруг и мычать, а затем нас посадят в клетку или какой-нибудь ящик и начнут ощупывать. Словом, будут вести себя так же, как пилоты в “Конкорде”. По всей вероятности, они не хотели причинить нам вреда, просто не понимали, кто мы такие. А у нас не было времени, чтобы общаться с ними.
Это их мир, не наш.
Но нет, это слишком рискованно. Я никогда даже не представлял себе, как рискованно. Мы должны обходиться сами, своими силами».
Внук Ричард медленно поднял руку и сказал:
— Хумп?
Масклин разбежался и прыгнул.
Благодаря своей легкости номы могут безопасно спрыгивать с большой высоты, а тут еще падение смягчили бекон, латук и помидорный сандвич.
Номы лихорадочно засуетились, и через миг, оставляя на ковре следы майонеза, сандвич быстро побежал на трех парах ног.
Внук Ричард швырнул в него полотенцем, но промахнулся.
Сандвич перепрыгнул через порог и бесследно растворился в щебечущей бархатистой, изобилующей опасностями ночи.
Кроме падения с ветки, лягушек подстерегали и другие опасности. Одну из них сожрала ящерица. Несколько остальных, как только вышли из тени своего цветка, сразу же вернулись. Объяснили они это так: «. — . — . мип-мип. — . — . мипмип. — . — .».
Лягушка, которая ползла впереди, оглянулась. За ней ползла одна… и еще одна… и еще одна… и еще одна… и еще одна. Наморщив лобик, лягушка задумалась над тем, сколько это всего составляет, подсчет дал такой результат: одна да одна.