Крым 2.0 Война
Шрифт:
– Ну что, старый, повоюем?
Посторонних в рубке не было и малость взбледнувший кэп позволил себе откровенность.
– Ага, повоюем… Боевиков пересмотрел? Или в солдатиков не доиграл, в детстве? Миша, нас убивать идут!
Старлей оскалился.
– Так и мы не институтки! Кто им даст, убогим? Шесть шаланд с прибрежной шпаной. Не дрейфь, дед!
Дед, бывший всего-навсего, постарше лейтенанта лет на пятнадцать, хотел было сплюнуть, но вспомнив, где находится, сдержался.
– Мудак ты, Миша. Горячий и зеленый. – Капитан выдохнул.
–
Лейтенант подмигнул и улыбнулся.
– Мандраж, Михалыч?
– Сам знаю. – Буркнул капитан.
– Пройдет, как начнем. Лучше, ты это.., к ребятам сходи. Успокой молодняк. Если что – я тебе в дверь крикну.
– Пороху они уже понюхали маленько. Но ты прав – схожу.
Распахнув тяжелую дверь, лейтенант зажмурился. Контраст между темной рубкой и залитой солнцем палубой был резким.
Молодняк из группы бортового оружия кучковался возле пушки. Досмотровики – ребята постарше и поопытнее, возились у бортов. На сегодня, для них работы по профилю не предвиделось. Даниленко был занят размещением двух «Фаготов». Ребята из его отделения вытаскивали из трюма толстые зеленые цилиндры ракет, а сержант прилаживал к бортам пусковые. Лейтенант кивком подозвал к себе обоих сержантов.
– Итак, расклад такой - от острова идут шесть турков, тремя группами. «Два нуля» берет на себя левую пару. Мы пасем центр и правый фланг. Огонь открываете по мере входа в зону поражения. Связь проверьте.
Сержант кивнул. Лейтенант испытующе глянул на Корабельникова и молча скрылся в рубке. Ободрил, твою мать.
Даниленко, стоя рядом с Сашкой разглядывал, как его ребята ладят к пусковым трубы «Фаготов». Сплюнул.
– Дерьмо пожилое. «Корнеты» бы.
Сашка очнулся от раздумий.
– А эти чем плохи?
– А у них дальность, как у твоей ЗУшки. Пара кэмэ. И управление по проводам. Учитывая срок хранения, сработает, дай бог - половина. Или провод рвется, или волной прицел уносит. Были бы «Корнеты» - достали бы прямо отсюда.
– Ага, а потом под трибунал, за расстрел мирных.
Сержант посмотрел скучным взглядом на оптику, на крыше рубки.
– Может ты и прав. Сейчас все на видео пишут. Правда в гробу, от этого не легче. – Сержант хлопнул Корабельникова по плечу.
– Ладно, я пошел к своим. Не забудь - как дистанция будет две тысячи – ори нам. Повеселимся.
Сашка кивнул и отошел к борту. Настроение совсем упало. Энтузиасты, мать вашу. Один шесть турков сулит. Второй об оружии рыдает. Обшарил взглядом горизонт, по курсу. Далеко впереди он разглядел несколько черных точек, почти сливающиеся с горизонтом. Далеко. Ждем.
Следующие десять минут казались Сашке нескончаемыми. Москиты, невыносимо медленно сближались с противником. Черточки тихонько росли, превращаясь в крохотные силуэты. Трудно было поверить, что на дворе – двадцать первый век. Судя по скоростям, скорее девятнадцатый. Стенка на стенку, почти с пешеходной
Дождавшись, пока расстояние до турков сократится до пары миль, оба патрульных, не торопясь развернулись, обернувшись к «лесу» вооруженным задом. И возглавляя нападавших, так же неторопливо пошли вперед, медленно сокращая расстояние.
Турки увеличили дистанцию, расходясь веером. Наблюдавший эти маневры, лейтенант тихо ругнулся. Подопечные не желали, что бы их отстреливали по одному, на выбор. Москиты дружно сбросили ход, готовясь к драке.
Сашка, стоя за спиной расчета, разглядывал в бинокль приближающуюся пару, время от времени объявляя дистанцию. Цифры ему подсказывал лазерный дальномер, встроенный в немецкую оптику. В промежутках, он комментировал видимую ему активность на палубах обоих судов.
– На маленьком - двое с ручниками. Оба сидят между рубкой и мачтой. Две триста.
Голос Сашки слегка подрагивал. Репортаж продолжался
– На большом - три гранатометчика. На баке. У передней мачты - ПТУРС. Две сто.
– Под надстройкой большого - какая-то хрень, закрытая чехлом. Две. ПТУРСам можно начинать.
С громким шелестом с палубы стартовали два «Фагота».
Дождавшись пока станет тише, Сашка продолжил.
– На надстройке большого, прямо по центру – «крупняк». Одна девятьсот. Антон, готовься.
Один ПТУРС зарылся в волны на полдороге. Второй попал. На головном трехсоттоннике поднялось серое облачко разрыва.
Сашка отозвался.
– Попадание в борт. Чехол убрали… Там – Зушка!
Под рубкой, на палубе турка запульсировал сдвоенный огонек крупнокалиберной, скорострельной дряни.
Нестерпимое желание упасть ничком на палубу, зарывшись в настил. Россыпь всплесков впереди и справа. Недолет! Все легло с большим разбросом, почти в кабельтове.
Охрипший голос Сашки зачастил скороговоркой.
– Отстрелялись, заряжают. Сейчас крупняк начнет долбить. Тысяча восемьсот. Всем огонь!
Два новых хлопка стартующих ПТУРов потонули в грохоте зенитки. Над морем повисли свежие дымные следы.
ЗУшка, с грохотом прочертила белую дорожку по направлению к вражескому судну. Линия явно шла мимо. На последних метрах, Антон, шестым чувством уловив смещение, подправил, влепив остаток длинной очереди в корпус. Искорки, сменяемые светлым дымом, взбежали по борту и оборвались на палубе. Сквозь пробки в ушах, донесся звон гильз и щелчки перезарядки. Эта тварь – зенитка, жрала снаряды с жадностью голодного крокодила. Всего за три секунды всосав и выплюнув целую сотню.
Сашка, успев краем глаза поймать белые столбики воды, цепочкой пробежавшие вдоль их собственного борта, поднял бинокль. Турецкий пулемет задрал ствол в небо. Один пулеметчик лежал за ним, привалившись спиной к стенке рубки. Над ним, шел ряд пустых оконных проемов с выбитыми стеклами. Стелился дым. Еще одна фигурка, скособочившись, спускалась по трапу.