Крым
Шрифт:
– Хватит бухать, вахмистр, – строго велел Пошта. – Если нужна моя помощь – объясни, что да как, без нытья.
Он отодвинул от казака бутылку и приготовился слушать. Огнев проводил спиртное тоскливым взглядом, но остатками не пропитых пока мозгов сообразил: Пошта прав.
– Такое дело, листоноша. Беда у нас. Горе в Казачьей Сечи. У есаула Тапилины дочь выкрали. Средь бела дня, на ярмарке. Кто, как – непонятно. Дозорные увидели только караван из трех машин, ехал в сторону Бахче-Сарая. Ну, мы, ясен перец, в погоню. Отряд пластунов мне дали и особые полномочия – стрелять во все, что движется, пока двигаться не перестанет.
Пошта понимающе покивал.
– В общем, приехали мы в Бахче-Сарай, – продолжал Огнев. – А тут – глухо. Как в танке. Никто ничего не слышал. Татары носы воротят, жиды денег просят, хохлы по норам прячутся, москали на всех зубы щерят. Грызня, короче, обыкновенная. Мы – к хану. Так и так, помоги казачеству, в долгу не останемся. А он, сука такая, говорит – у нас в городе порядок, бандитов и похитителей людей нет. В общем, на хрен нас послал, морда татарская. Но мои пластуны – они ж не лыком шиты, разведка, едрит-мадрит, начали по городу рыскать, по базару, шмоточников трясти. Нарыли.
Огнев вздохнул и потянулся к рюмке, но под взглядом Пошты отдернул руку.
– Культисты это оказались. Серый Свет, слыхал?
– Не-а, – покачал головой Пошта.
– Они в Чуфут-Кале обосновались, в пещерном городе. Давно уже. Собирался туда всякий сброд со всего Крыма. Бродяги, насильники, убийцы. Приговорили тебя к повешенью – беги в Чуфут-Кале, там примут, накормят, имя новое дадут. Мы давненько за ними присматривали, тот еще рассадник. Пытались даже пару лет назад человека к ним внедрить, да не вышло, раскололи. Что-то там с неофитами делают, после чего даже самая отъявленная мразь начинает молиться, поститься и слушать лидера культа.
– А девчонка-то им зачем? – перебил Пошта. – Мало, что ли, добровольцев?
– Олеська-то? Для жертвы. Эти твари каждое новолуние человеческую жертву приносят. Двенадцать жизней в год. Иногда рабов покупают, а иногда – девчонок молодых воруют.
– Ясно-понятно, – помрачнел Пошта. – И что ж ты на заднице сидишь, вахмистр? Может, Олесю вашу уже того – на органы разобрали во имя Серого Света.
– А что я сделаю?! – взвился Огнев. – У меня двенадцать человек всего. Да пластуны, да спецура, но – двенадацать! А их там сотни! И пещеры укрепленные. И подступы заминированы. И хан подмоги не даст – видать, культисты ему хорошо отстегивают, за крышу-то! Я гонца в Сечь отправил – сгинул гонец, как не было его! А мне есаул башку-то оторвет к чертям собачьим, если Олесю не спасу! Помоги, Пошта, выручи!
Пошта нахмурился. Казачья Сечь и листоноши всегда жили дружно, помогали друг другу, выручали, спасали из беды. Но то – клан листонош, не самая слабая организация в Крыму. А он, Пошта, сейчас один-одинешенек.
– Что я могу сделать? – спросил он.
– Я тебе людей дам! – загорячился Огнев. – Надо в культ проникнуть! Типа – неофиты! Завербоваться хотите! Ты же хитрый, Пошта, я же знаю! Вы все, листоноши, хитросделанные!
– Ладно, – махнул рукой Пошта. – Благородное дело, девицу из беды выручать. Но – вахмистр, если выгорит дело, копать-колотить, будешь мне должен по гроб жизни!
– Согласен!
– Собирай своих людей. Посмотрим, что можно сделать.
Чуфут-Кале – старинный античный город-крепость,
Выехали утром, на рассвете, и скалы казались розовыми в лучах восходящего солнца. Пыль под ногами была бледновато-желтая, камни – серые, и весь пейзаж, будто выцветшая фотография, сливался в единую унылую картинку под прозрачно-голубым небом с раскаленным диском солнца.
Горы поросли чахлым кустарником, мутировавшие от радиации колючки тянули свои цепкие когти к одежде, впивались в обувь. Тропу будто нарочно засадили этой дрянью, и идти приходилось медленно, высоко задирая ноги и переступая через кустарник. Восьминогого коня пришлось оставить на платной конюшне в Бахче-Сарае…
Всего казаков было тринадцать, считая вахмистра (тот протрезвел и решил тоже пойти на дело – негоже командиру в тылу отсиживаться, пластуны уважать перестанут). После рейда на базар они сменили свои тактические комбинезоны – жесткие наколенники, вшитые титановые пластины, стропы «молле» и прочая фанаберия – на самое разнообразное и живописное тряпье, которое можно было найти у старьевщиков Бахче-Сарая. Оружие свое – короткие «Бизоны» и АКСУ, а также одноразовые гранатометы «Шмель», прятали в рюкзаках, под грудой вонючего белья, чтобы в случае досмотра самого дотошного культиста стошнило.
Легенду придумал Пошта. Мол, банда – бывшие военные (выправку никуда не спрячешь: хоть и пластуны, а походка у казака такая, будто аршин проглотил), занимались мародерством, нарвались на патруль листонош, потеряли часть отряда, бежали, сожгли пару деревень, были заочно приговорены к смерти, деньги и продовольствие на исходе, патроны кончились – оружие пропили, деваться некуда, возьмите нас, мы хорошие, будем Серому Свету молиться, только дайте пожрать.
Байка, конечно, так себе – но, как рассчитывал Пошта, на первых порах проканает. А до более тщательного изучения, надеялся он, дело не дойдет. Миссия-то была – из разряда «сунь-вынь»: ворваться, дать всем просраться, схватить девчонку и сделать ноги.
– Пришли, – сказал Огнев, запыхавшись. Поште даже стало его жалко – с бодунища-то, да по такой жаре подниматься в гору со «Шмелем» за плечами… Бедный вахмистр. – Вот она, крепость Чуфут-Кале!
Конечно, со времени постройки – веков этак за пятнадцать – крепость успела несколько поизноситься. Правильнее было бы называть ее руиной крепости, но культисты по мере сил и возможностей подновили, подреставрировали, укрепили, обложили кирпичом и замазали цементом все, что смогли – и крепость выглядела как лоскутное одеяло: вот древняя каменная кладка, а вот – лист жести и мешки с песком. Тут пеноблоки, а тут – колонны дорические, а между колонн – стволы огнеметов.
Культисты встретили замаскированных казаков угрюмым молчанием. Закутанные в серые балахоны, с автоматами наперевес и в черных масках-балаклавах поверх противогазов, поклонники Серого Света напоминали привидения – и отнюдь не дружелюбные.
– Мы к вам, – сказал Пошта, выходя вперед. Для маскировки он напялил респиратор, и голос теперь звучал глухо. – Нам сказали, что вы принимаете всех.
– Кто сказал? – скрипуче уточнил высокий культист.
– Все говорят, – пожал плечами Пошта. – Нам бы – убежища…