Крымская война - батальона ДНР
Шрифт:
В кино мальчишка видел нескольких Оливеров и немного по-разному отличаясь от книги. Но не слишком сильно. А образ мальчишки отчасти совпадал с киношным, а иногда и нет. Но в целом впечатлила эта книга разумеется сильно – ведь первая серьезная литература прочитанная мальчиком… Вот Олег Рыбаченко и в условиях ментального видения представил все себе настолько натурально и реально, что уже стало более, чем, а возможно перешло на уровень перелета или перевоплощения в иное мироздание. Вроде знаменитого произведения и сериала – «Приключения в Гиперноосфере». Тоже мир и другой.
Впрочем, наверное если Олег Рыбаченко и хотел оказаться на месте какого-нибудь литературного
Мальчик оказался в темной и холодной камере… Первое что ударило по ноздрям оказалась вонь. Типичный обезъяник – шальных девяностых годов. Сигаретных окурков в стенах не торчало – еще такого убожества как папироса не изобрели, или не пустили в поток. Но заплевано и обрыгано капитально. Судя по «аромату» тут прямо на месте справляли нужду бомжи и прочие люмпены. Достойных людей в подобные камеры не запихивают. Действительно Диккенс не преувеличивал, что застенки где держат приговоренных к смертной казни или каторжным работам преступников на фоне этой каталажки дворцы. Там хоть убирают, с английской аккуратность наводя в камерах порядок. И сами начальники боятся, что им влетит в случае эпидемии.
Но это в общем и не место заключения, а так обычных пересыльных пункт, перед судом – где кимарили еще несколько грязных бродяг и пара пойманных мальчишек-попрошаек. Причем, таких оборванных и грязных, что сам Оливер на их фоне казался чуть ли не сыном лорда. Действительно еще у гробовщика Твист носил вполне приличную одежду – для похоронных церемоний в которой он и улизнул из сарая куда его закрыли…
Олег чтобы отвлечься от вони и грязно ругающийся, хотя в целом достаточно спокойной компании, принялся вспоминать совсем не свое, а чужое, сохранившее в памяти носителя.
Придуманный мир совпадал с тем где неизвестно каким способом оказался Олег Рыбаченко. Однако, конечно же Диккенс в своей книге не слишком подробно описывал путь мальчугана. Видимо хотел показать Оливера несчастным и невинным.
На деле, когда голод стал доставать пацана, то он без лишних предрассудков полез в чужой сад. Да и вообще приятного от воспоминаний пути в Лондон оказалось мало. Единственный плюс, что когда он бежал уже был Май, довольно тепло. Правда только днем, а ночами прохладно… По книге скорее это осенний период, так как оставались стога сена. Но опять таки по описанию дальнейшего периода, что-то зимой и не пахло. В фильмах же обычно путь мальчика показывали теплым летом.
Вот и происходило наложение нескольких воображаемых реальностей, от чего параллельная вселенная получилась спутанной – частично книжной, а частично по фильмам. Хотя и в Мае может остаться целая куча соломы, особенно в Британии – где возможно впервые в мире появилась такая вещь, как кризис перепроизводства и тупиковые зигзаги конъюнктуры. А весной даже на Украине ночью холодно, хотя она южнее Британии по широтам. Хотя с другой стороны суровой зимы на острове быть не должно. Возможно Гюго что-то домыслили в «Человеке который смеется».
Олег даже вздрогнул, представив себе, что мог и туда залететь… Ох уж эти причудливые миры Гиперноосферы!
Кстати, ни у Диккенса ни в кино, как-то пребывание в предварительном заключении Оливера не прописано. Может потому, что ничего интересного в этом нет. Однако и пребывание мальчика в «обезьяннике» в полном
Да и наверное колупаться в том какие ассоциации в голове ребенка вызывали нити паутины или… Два босоногих сорванца осторожно подошли к Оливеру-Олегу и посмотрели на его почти новые, пусть и слегка великоватые, но удобно сидевшие ботинки. Наверняка тоже краденые… В книге этого не было, но в одном из фильмом скряга-еврей подарил после удачной игры в кражу платка такие.
Мальчишка-попаданец на короткий миг ощутил укол страха, но тут же подавил в себе этот импульс. Очень уж это все напоминало сновидение, а во сне наглость города берет и драконов побеждает!
Олег улыбнулся и хитро ответил:
– Живи под девизом – готовься к сюрпризам!
Мальчишки хотя и были выше ростом малолетнего Оливера, но слегка подались назад, а пацан с двадцать первого века подмигнул им добавив:
– Вежливость оружие вора!
Тут Олег представил себе что как здорово было бы затянуться сигарой с Гаваны. И стоять вот так попыхивая и надувая себе грудь будто капиталист с плаката. Более высокий и худой из мальчишек протянул ему руку и робко спросил:
– Вы франт!
Оливер-Олег презрительно фыркнул:
– Бери Братело – выше!
Тут один из пьяных бродяг при этих словах встрепенулся и пошатывая направился к мальчишкам. Несколько типов при чем две из них явные цыганки за шикали, на ужасно изломанном английском языке:
– Давай расчехли это благородие!
Легка тень страха скользнула по бледноватом ( все же последние дни он сидел под замком вспарывая метки) лицу Олега, но уродливый человек еле держался на ногах. Да и страх рождает как говорил Великий магистр гнев, а гнев ненависть. Ненависть страдания, но вовсе не того кто боится, а кто посмел испугать.
Олег не был уверен в том что тело Оливера обладает достаточной растяжкой, чтобы пробить сложный прием в тэхвандо или русской ударной рукопашки, потому банально зарядил противнику в пах. Главное двинуть используя движение бедер, разгибание ноги и сам идя навстречу противнику. А поскольку и он стремиться к тебе, то… Скорости слаживаются… Противник
с коротким вскриком падает, и словно выброшенная на горячий песок рыба судорожно ловит щербатым ртом воздух.
Оливер хотя ему еще нет и десяти лет, не слишком дохлый. В последнее время харчевался он неплохо, да и в кино обычно мальчишку показывали не сказать, чтобы заморышем. Да и сам Диккенс немного переборщил в описании ранних детских лет Оливера. Хоть хозяйка и присваивала часть из семи с половиной пенсов выделяемых на содержание сирот себе, но… Не такая уж он дура, чтобы морить детей голодом и позволять им умирать – за мертвых не заплатят, да и надзорные органы все же будут удивлены если смертность станет высокой. Не барствовали конечно, работали по хозяйству, а точнее ишачили, но по сравнению с работным домом, кормили то вполне сносно.
Вряд ли Оливер попросил бы добавки, если бы дело не дошло то такого беспредела – включая воровство пайки.
Хотя Олега и удивило, почему такие беспринципные и жестокие люди, вместо того, чтобы прикончить втихаря бунтующего ребенка – не пожалели пяти фунтов: немалые деньги, что от него избавиться? Не совсем логично получалось? Может тут повлияли традиции Англии когда некоторые вещи даже преступники чураются делать или… Есть другое объяснение – потому что Диккенс так написал. А как писатель нацарапает так оно и будет – вот эта их четверка тоже чем не комикс?