Крымский цикл (сборник)

Валентинов Андрей

Дон Кихот наводит в Крыму «европейский порядок». Макабр!

Пользоваться подаренным пистолетом пришлось всего пару раз. В бою предпочтительнее АКМ или «Абакан», в тылу же лучше обходиться вообще без оружия. Мысленно я давно уже определил мою «Астру» в витрину будущего Музея Крымского Сопротивления для показа восторженным бойскаутам.

И вот – пригодилась

…Парня возле входа в «Аммон» я заметил сразу – как и припаркованную неподалеку машину. Обычная с виду белая «Ауди», вот только номера оказались государственные. Внешность у парня тоже была вполне служебный, а небрежно накинутый на плечи пиджак

явно не по размеру устранял последний сомнения.

Лолита еще там, внутри. А вот меня, скорее всего, не ждут, иначе бы не выставляли дуболома на всеобщее обозрение. Так значит?

Порыв ветра – и я невольно поежился. Не только от холода. Илья Григорьевич Старинов едва ли одобрил бы мое поведение. Старик ценил дисциплину и не переносил глупости. Скорее всего, международного террориста и массового насильника Арлекина даже не станут арестовывать, прав всезнающий Каузал. Лолите же «они» ничего не сделают, не посмеют, несколько дней в камере – не смерть. «Дамочка с Эмдена» знала, на что идет. На войне, как на войне, потери неизбежны, а я еще нужен, я – последний. Мне надо войти в Севастополь, а не заниматься спасением неосторожных девиц с дыркой в ноздре.

Всегда ненавидел романтиков!

…Стеклянная дверь не поддавалась, пришлось толкнуть ее еще раз, от всей души.

* * *

– Какой у вас коньяк?

Пока бармен скороговоркой перечислял весь репертуар (а неплохо!), я мельком отметил очередную шутку подсознания. Почему именно коньяк? Наверное, в глубине души все эти дни мечтал напиться. Несколько лет назад чуть не дал слово выпить следующую рюмку только в Севастополе. Глупость, конечно.

…Лолита – за столиком, рядом некто квадратный, моих лет, еще двое, помоложе и поуже в плечах, сидят за соседним. Больше никого, если бармена не считать, публика набежит вечером. Странно, но меня еще не узнали. На старых фотографиях я при бороде, угадать и вправду мудрено.

Выбрал я «Хеннеси», гулять, так гулять! Оставалось присесть на свободное место, сделать для приличия пару глотков и не спеша оценить ситуацию. Лолита держится спокойно, «квадратный» – тоже, о чем-то негромко разговаривают, молодчики за соседним столиком на них даже не смотрят.

Какого черта она надела эту майку? Висит, словно мешок! Ну и мода у нынешних тинэйджеров!

Обстановку оценил, теперь надо думать…

Лолита вскочила, когда я только успел поднести рюмку к губам.

* * *

– Ни с места, суки! Ни с места! На мне – шахидский пояс, вот, вот, смотрите! Кило гексогена, сейчас рвану здесь все на хуй, размажу вас по стенкам, пидоров проткнутых!.. Мне все равно, я наркоманка, психованная, ненормальная, мне жить надоело, только подыхать одной скучно. Руки, руки! Стать лицом к стене. И ты тоже, падла. Быстрее! Я террористка, я вертолет сбила три недели назад, десять человек расстреляла!.. Я убивать хочу, всех убивать, мне мертвяки каждый ночь снятся, крови требуют. Если кто двинется, сразу разнесу все к гребанной матери, на хуй, кишками все обвешаю!.. К стене, к стене, суки, к стене!

* * *

–

Еще раз, – вздохнул я, легко надавливая стволом «Астры» на затылок «квадратного». Тот покачнулся, но все-таки не упал. Немудрено – стоял он, как и положено в таких ситуациях, на коленях.

– Щербина, господин майор! Это он, он!..

Вот, значит, как? Щербина? Интересно, интересно…

– И давно вы тут в господа записались? В 1991-м, поди, в партии состоял? Быстро перековался, говнюк!

– Разреши, я его пристрелю! – Лолита нервно рассмеялась, дернула предохранитель трофейного «Форта». – Давно мечтала убить гэбэшника. Ненавижу этих сволочей!..

– Товарищ майор! – взвыл «квадратный». – Товарищ майор!..

Двое других выть уже не могли. Ничего страшного, оклемаются. Может быть.

Я хотел напомнить про тамбовского волка, но решил, что время слишком дорого. Дуболом у входа, кажется, еще ничего не заметил, но мало ли?

– Дверь!

Лолита поняла, ствол «Форта» тут же повернулся в нужном направлении.

– Передай полковнику Щербине, что я помню его домашний адрес. Фотографии жены и детей у нас тоже есть. И еще кое-что имеется. Так и скажи: «кое-что», он сообразит. Понял, сука драная?

– П-понял! – квадратные плечи резко вздрогнули.

– Сейчас обделается, – безжалостно констатировала Лолита. – Товарищ майор, на хрена такого в живых оставлять?

– Нет, нет, товарищи. Не надо! Мы не хотели ничего плохого, не хотели! Это полковник Щербина нам приказал, он, он, ему из Киева звонили!.. У меня двое детей, дочка болеет. Не убивайте, пожалуйста, пожалуйста!..

То, что божье наказание держится из последних сил, я, конечно, видел. Я – но не этот герой. И такого орла Щербина послал по мою душу?

– Боец! – подмигнул я Лолите, вновь надавливая стволом на безвольный затылок «орла». – Сейчас мне исполнят пару украинских народных песен а капелла, а ты вызови-ка такси. Номер 0-58. По мобильнику не звони, у бармена есть телефон. И погляди, не умер ли он там?

Оставался еще парень и входа – и белая «Ауди». Но с этим я справлюсь сам.

…Я ждал истерики, но всю дорогу Лолита казалась совершенно спокойной, только очень тихой. «Шахидский пояс» – три куска мыла, завернутые в черную ткань с ботиночным шнурком, грозно торчавшим наружу (ради него и майку надела) – она хотела выбросить еще у входа, но я решил не разочаровывать сотрудников полковника Щербины. Репутация психов, наркоманов и серийных убийц нам с Лолитой не помешает. Намек на «кое-что» тоже не лишний, бумаг, спрятанных в надежном месте, хватит за глаза, чтобы полковник лишился погон вместе с заслуженной пенсией.

С будущим полковником мы учились на одном курсе. Тихий, скромный парень из провинции, любитель волейбола. Помнится, все удивлялись, каким ветром его занесло в «контору». Потом удивляться перестали.

Щербина несколько раз предлагал помощь, но я старался обращаться к нему как можно реже, приберегая это на самый крайний случай. Мой последний патрон…

Кто следующий?

* * *

– Я знала, что ты придешь, не бросишь. Ничего не говори, я тоже не буду, иначе нагородим глупостей, потом стыдно станет. Я… Я тебя очень люблю Арлекин!