Крымский цугцванг 1
Шрифт:
А вот фраза о демократическом крыле России ему сильно не понравилась. Да сговорились они что ли! ОН НЕ ПОЛИТИК! Однако пока он подбирал слова протеста, представитель протокола перешел к следующему члену делегации. Ему осталось только чертыхнуться и мило улыбнуться англорусской женщине, уже наплывающей на него с очаровательной улыбкой и дежурным комплиментом.
Трудно сказать какой у нее был акцент на английском, но по-русски она пока говорила без оного. Хотя определенное отличие от речи русской женщины в ней уже появилось.
А окончательную точку в этом миниконфликте поставил Ларионов, который мимоходом,
— Ему предлагают красивую женщину в собеседницы, а этот счастливец не соглашается. Берите, что с вами будет.
Итак, в девятом часу они отправились ужинать. Дмитрий Сергеевич легкомысленно позволил себе загрузиться обильным ужином, хотя обычно после восьми не ел ничего, кроме кефира. Что делать, после сорока либо диета, либо отвисший животик даже с его ростом.
Мария Ивановна оказалась изрядной болтушкой, давно не бывавшей в Москве, зато неплохо знавшей Лондон. И, самое главное, она знала его монографии и ряд статей и высоко их ценила. И когда узнала за разговором, что красивый седоватый мужчина, сидящий перед ней — это ТОТ САМЫЙ РОМАНОВ, она на миг замерла, покраснела, как студентка первокурсница, и принялась щебетать помногу обо всем с удвоенной скоростью. Дмитрий Сергеевич наевшись, с трудом втиснулся в ее речь, сказал, что хотел бы перед сном немного прогуляться около гостиницы, и поэтому с ней прощается.
Она сердито замахала на него ресницами-парусами и заявила, что на время пребывания в Лондоне за него отвечает и не может отпустить одного.
Дмитрий Сергеевич лишь пожал плечами. Феминистические позывы равенства женщин и мужчин вызывали в нем лишь отторжение, которое выражалось в демонстративном отказе уступать место в троллейбусе (впрочем, в последние годы место начали уступать уже ему) и в скабрезной мысли — как бы не вели себя мужчина и женщина, но вообще-то мужчина в определенной ситуации всегда будет сверху, а женщина снизу.
Раз хочет идти, пусть идет. Вдвоем к тому же веселее.
Он наивно полагал, что никому не нужен и свободен ходить в городе, едва покинет недремлющее око министерских чиновников. Но оказывается, в нем была превеликая нужда значительного количества людей. Едва они успели отойти от гостиницы, как наперерез бросился какой-то человек. От неожиданности Дмитрий Сергеевич напрягся, встав в боксерскую стойку. Как и любой российский человек, даже знаток Запада по призванию, он подспудно ожидал от вечернего города какую-нибудь бяку.
Тем более что Мария Ивановна, твердо перегородив человеку дорогу, заговорила с ним жестко. Почти заорала. Кажется, впереди замаячила драка.
Увы, Романов еще раз убедился, что разговорный английский у него никак. Он едва понял половину, да и то по завышенной самооценке. Получалась какая-то ерунда. Причем тут Сербия, которую защищает Бобби — английский полисмен, когда им самим стал нужен полицейский для защиты от хулигана.
Жесткий тон попутчицы Романова сказался — человек нехотя убрался. Драться не понадобилось. А Романов поинтересовался:
— О чем вы говорили? Я что-то ничего не понял.
Мария Ивановна помолчала, явно решая, какую часть информации до него доносить, что Романову очень не понравилось, и заговорила, когда он уже хотел выразить свое недовольство.
— Он спрашивал ваше мнение по поводу позиции правительства Ее
Ах, это журналист!
И что это он вспомнил. Косово отделилось от Сербии давно, больше сорока лет назад. Сербы, поворчав, в принципе смирились с этим. И само отделение было интересно уже не тем, кто и от кого отделился, а тем, что возник прецедент. Запад за прошедшие годы пытался доказать, что это было исключение. Россия же объявляла, что единожды свершившись, случай имеет место быть и в других обстоятельствах. Позиция западных правительств была насквозь двуличной и прогнившей, Россия же со своей стороны откровенно зарабатывала на этом политические дивиденды. Он это хотел узнать?
Эту филиппику Романов произнес, разумеется, про себя и вопросительно покосился на даму.
Оная пояснила:
— Вам незачем было встревать в разговор. Желтая газетенка. Все переврет и окажетесь в дураках. Я пригрозила позвать Бобби, если он не отстанет. Если уж давать интервью, то серьезному изданию.
Дмитрий Сергеевич задумался. Или Англия такая страна с чересчур переразвитой демократией или он чего-то не понимает.
— Но почему он спрашивает это у меня. Я всего лишь консультант МИД с неопределенными обязанностями. Есть же ответственные члены делегации.
Теперь задумалась Мария Ивановна. Осторожно спросила:
— Можно, я у вас спрошу, только вы не обижайтесь, пожалуйста.
Дмитрий Сергеевич кивнул, чувствуя, что придется выслушивать пакость.
— Почему вы со мной так неискренни?
— Я? — Изумлению Дмитрия Сергеевича не было предела.
— Послушайте, вы представитель нарождающейся демократической оппозиции, действительной оппозиции, в отличие от всех остальных, тоталитарных и коммунистических. Свою демократическую оппозицию вы ярко показали на «Дискуссионном клубе». Эта передача сразу же стала хитом в Европе. Никогда еще так выпукло не были показаны результаты демократического развития России. Руководство сразу нескольких российских демократических партий объявило в последние дни в газетах, по радио и телевизору, что желало бы видеть вас в лидерах своих партий. И, наконец, вы один из ярчайших и твердых представителей проевропейского направления развития России в исторической науке и в политической сфере. Я понятно выразилась?
Романов поддакнул. Что-то разволновалась его спутница. Жалко, валерьянки нет. Что за чушь она понесла.
Про валерьянку он сказал вслух.
Сазонова недоуменно посмотрела на него. Нет, не расколется. Давно она в России не была, там, видимо, сменились правила политических игр. Молчит, как партизан. Вдруг прыснула:
— Да ну вас, пойдемте лучше дальше, здесь слишком ветрено.
— Знаете, — задумчиво сказал Дмитрий Сергеевич, прибавив шаг — ветер вправду усилился, — мне кажется, вы слишком преувеличиваете мой демократизм и мое значение. — Он не хотел уходить от разговора, чувствуя, что отстал от жизни и видит себя в одном ракурсе, а окружающие почему-то в другом. Мария Ивановна была тем человеком, которая могла помочь приоткрыть занавес. — Я обычный доктор наук. Да, тема моя — внешняя политика, да, вылез один раз на телевидение. И все. А человечек этот, скорее всего, случайно попал нам на встречу. Знаете, вокруг значительных мероприятий всегда крутится журналистская мелочь. На всякий случай.