Крымский Джокер
Шрифт:
Взгляд Ломакина покоился на аквариуме. Казалось, дедушка Гриб пребывает в полной прострации. Однако через пару минут молчания он закивал своей крепкой головой:
— Так-так. Всё правильно, Генрих. Ты извини меня — никак оторваться не могу, — он показал в сторону светящегося водного мира, со дна которого поднимались пузырьки, — красиво…и успокаивает как-то. Надо у себя такой завести… — потом, помолчав с минуту, добавил:
— Ну что — будем ждать. Может кого и выловим!
Лидия Петровна встала и подошла к книжному шкафу. Один корешок в книжном ряду немного выступал. Она достала книгу и прочла: «Преступление и наказание». Пролистав все её страницы и изучив переплёт,
Она поставила чайник на плиту и тихо сказала оторвавшимся от карт парням:
— Играйте, ребятки, играйте… Когда вскипит — чайку заварите. Покрепче.
И окинув цепким взглядом лосиную кухню, она завернула покрепче кран, из которого капала вода, и вернулась в зал. Подойдя к телефонному аппарату, Лида внимательно рассмотрела его, и нажала кнопку автоответчика. Никаких новых сообщений не было. Тогда незваная гостья нажала вызов последнего набранного номера. Увидев высветившийся на экране длинный ряд цифр, она одобрительно кивнула и отключила телефон. Потом, устроившись возле аквариума с томиком Достоевского в руках, стала читать. Дедушка Гриб с наслаждением докурил до конца трубку и, аккуратно сложив своё сокровище обратно в кисет, сомкнул глаза.
Только Генрих продолжал в полной тишине переключать программы беззвучного телевизора, напряжённо всматриваясь в изображение.
Так прошло около часа, когда звонок в дверь нарушил эту идиллию. Лидия Петровна как раз дочитывала абзац:
«…не скользнуть ли разве в подворотню какую-нибудь и переждать где-нибудь на незнакомой лестнице? Нет, беда! А не забросить ли куда топор? Не взять ли извозчика? Беда! беда!..»
Она отложила книгу, и посмотрела на встрепенувшегося в своём кресле Ломакина. Генриха в комнате уже не было.
В дверь позвонили ещё раз.
… Был уже одиннадцатый час, когда Жорка Клык на своей «шестёрке» добрался до улицы Воровского.
Незадолго до этого, расставаясь с Капканом, он долго пытался всучить ему две сотни долларов в виде премии за оказанную помощь. Потом стал давать три. Они с полчаса простояли возле автостоянки, где Георгий проявлял чудеса красноречия. Иван, улыбаясь про себя, смотрел на старого соратника и кивал, слушая сбивчивый рассказ Кликунова о залётном фраере-миллионере, и обо всём, что случилось за последние два дня.
Говоря без остановки, Клык очень хотел, чтоб Иван его сейчас подстраховал.
— Осталось — панты! — горячо пытался он убедить своего слушателя. — Вломимся в хату и узнаем, где этот краб ушлый зарылся! Потом берём его за огузок — и в суп!
Жорка живописно расписывал ему, что как только они повяжут золотого лоха, сразу же можно будет забыть о холодном Киеве и рвануть на какой-нибудь курорт с тёплым морем и зелёными пальмами.
Иван, слушая всю эту интересную историю, думал о том, как всё-таки мало меняются люди. Ему всегда было немного жаль Кликунова, хотя он не раз видел, что Жора Клык на самом деле хладнокровный и расчётливый негодяй, всё время обуреваемый алчностью. Но им так много пришлось пережить вместе, и так много раз приходилось прикрывать друг друга, что Капкан в один момент даже всерьёз подумал о том, как отговорить приятеля от продолжения этой фактически провалившейся афёры. Но, вспомнив Жоркино непреодолимое упрямство, он отказался
Кликунов же по-своему истолковал молчание Капкана и наседал на него с новой силой:
— Давай, решайся, братишка! Как в старые добрые времена — ты со стволом, я с кинжалом!
Да он у нас вмиг запоёт! — и Жорка, в запале, молниеносно вытащил свою финку, и сделал ей два резких движения по воздуху.
Иван нахмурился:
— Ты спрячь режик-то свой… Не навоевался ещё? Ты, Жора, в столице человек пришлый и многого не просекаешь. Но я тебе одно скажу — этот Иваныч, может, кому и «дедушка Гриб», а некоторым уже и просто «гроб». Это все здесь усвоили намертво. И многие в прямом смысле. Удивляюсь, как это ты ещё… — Капкан щёлкнул языком, — ладно — не будем…
Потом он посмотрел на часы.
— У меня ещё пять минут есть — давай начистоту побазарим.
Кликунов, ожидавший немного другой реакции, как-то весь сник, и уставился в одну точку. Иван холодно посмотрел на него, и продолжил:
— Во всю эту блудню вписываться я не буду никаким боком. Хотелось бы и тебя с огневого рубежа снять — да ты не станешь меня слушать. Ведь не станешь? — он заглянул в злые, в красных прожилках, глаза, поджавшего губы Кликунова и заключил:
— Не станешь, знаю тебя. Поэтому бабки свои при себе держи, а машину, когда закончишь всю эту бесполезную возню, оставь здесь на стоянке. Ключи отдай охраннику — он меня знает. Вот такие дела, Жора. Ну всё — целоваться не будем — мне пора!
Иван подождал пока Клык выйдет из автомобиля, и его новенькая «субару», лихо развернувшись на гололёде, покатила в сторону Красноармейской улицы.
Кликунов был вне себя от гнева. После того, как они вышли от юного хакера, он был на сто процентов уверен, что Иван, когда услышит про пол-лимона, пылящиеся, практически, рядом, он долго благодарить будет его, Жорку, за такой куш. Но теперь, без всяких объяснений, Капкан просто бросил его на поле боя.
Клык, немного постояв в молчании, поплёлся на стоянку, где стояла его «шестёрка».
«Ссучился, братан… Тачку себе завёл фильдеперсовую. Работёнку блатную нарыл. Знаем, как же… Поди, охраняет какого-нибудь жирного клопа за бабки неподъёмные. Нюх и потерял…»
Клык стал аккуратно выруливать со стоянки, но на самом выезде его всё-таки немного занесло.
«Гололёд ещё этот, мать его! Ничего, ещё посмотрим кто в следующем кону банковать станет! — выехав за шлагбаум, он притормозил и достал карту Киева. — Где там у нас улица Воровского?..»
Доехав без происшествий до места, Клык припарковался в тёмном углу двора высокого дома, расположенного возле тридцать пятого номера и закрыл машину. Немного размявшись, он неспешной походкой подошёл к дому номер тридцать семь. Сначала Кликунов сориентировался на какую сторону выходят окна этого Ладышева, или как он про себя его окрестил, «мерседесника».
«Бля — попадётся мне этот гавножор херов! Я ему этот баллончик газовый в жопу засуну!
Я ему такую нон-грату устрою — забудет откуда ноги растут!» — распалял он себя, обходя здание.
Вычислив месторасположение нужных окон, Кликунов задрал голову и с минуту присматривался к тёмным проёмам. «Дома, похоже никого… Это скверно. Но проверить по-любому надо!» — он ещё немного понаблюдал за окнами и решительно направился в третий подъезд, где находилась сто пятая квартира.
Мягкими рысьими шагами Клык поднялся по лестнице на шестой этаж. Осторожно подкравшись к двери, наклонился, прислушиваясь, и тут заметил в узкой нижней щели слабый синий блик работающего телевизора. Он недобро улыбнулся, достал кастет и плавно нажал на звонок.