Крымский излом
Шрифт:
Было видно, что добрались до него лишь единицы. Стрельба стихла. Лишь заваленное трупами поле боя напоминало о том, что здесь всего несколько минут назад смерть собрала свою очередную жатву. Вскоре вышел на связь майор Осипян, командир батальона "Севастополь". У него атака так же была отбита с большими потерями для противника. Только там немалое число фрицев еще и утонуло в жидкой грязи, пытаясь форсировать под обстрелом местную заиленную речку-говнотечку, впадающую в Черное море рядом с Ивановкой.
А Василевский будто только сейчас вспомнил про двух местных командиров,
– кивнул он в сторону моряка.
– Так точно!
– дернулся тот, - Командир десантного батальона Черноморского флота.
– Поступаете со своим батальоном на усиление бригады полковника Бережного, - Василевский посмотрел на часы, - к двадцати двум тридцати быть готовыми к маршу. А вы?
– посмотрел он на Топчиева.
– Капитан Топчиев, разведка Черноморского флота, - хрипло отрапортовал тот.
– Вы, товарищ капитан, тоже придаетесь к бригаде полковника Бережного...
– Василевский немного помолчал, - взаимодействуете с ними с начала высадки?
– Так точно товарищ генерал-лейтенант, - браво отрапортовал Топчиев, - вошли во взаимодействие с первых минут.
– Ну и, какие у вас впечатления?
– устало поинтересовался Василевский.
– Фантастика, товарищ генерал-лейтенант, - Топчиев махнул рукой, - все как в сказке.
– Приказываю вам продолжить взаимодействие и дальше, - Василевский сделал паузу, - но помните, подробности вашей совместной работы, без личного разрешения товарища Сталина, не подлежат никакому разглашению. Ну, вы разведчик, и не мне вам рассказывать о том, как надо хранить секреты. Вам следует тоже быть готовыми к выдвижению в двадцать два тридцать.
– я глянул на часы, - время было без семи минут десять.
Уже в машине, когда мы спустившись вниз, собрались ехать в штаб, генерал-лейтенант сказал мне, - Да, товарищ полковник, не ожидал я от вас такой прыти, не ожидал... не завидую я немцам. Но, это, товарищи командиры, определенно к лучшему!
5 января 1942 года. 21:35. окраина пос. Червоное. позиции сводной мехбригады Старший лейтенант разведотдела Черноморского флота Петр Борисов.
Кажется, я только успел опустить голову на солому, как за плечо уже трясут, - Эй, братишка, вставай, гансы идут...
– Кто, кто...
– не понял я спросонья, отрывая глаза. В хате, куда нас отвели на постой темно было, как..., ну, в общем, хоть выколи глаза. В темноте с трудом можно было разглядеть стоящую надо мной тень.
– Ну, фрицы, дойчи, гунны, швабы - немцы одним словом, - ответила тень, - вставай, боевая тревога, не спится им сукам, сто болтов им в рот и якорь в зад!
– я машинально глянул на часы, хорошие трофейные, еще в первый день, в бою под Килией снял их с убитого румынского офицера. 21:35, поспать удалось почти два часа. А если учесть, что перед постоем нас вместе с осназом плотно накормили сытным ужином, то воевать можно и очень даже вполне.
А
– и такой речетатив минут на десять, пока мы в полной темноте собирались и выходили из хаты.
А мне что, я воробей стреляный, спать лег - вещмешок под голову, "светку" обнял как дивчину, и все. Так что, теперь все просто, встал, вещмешок на одно плечо, винтовку на другое и на выход.
В окопах тьма, не видать ни зги, спичку зажечь или фонарик - боже упаси. Засада, одним словом. Тут не только немцев, пальцев собственной руки не увидишь. Команда, - Приготовиться!
– Вскидываю свою СВТ на бруствер, готовясь стрелять в белый, а точнее в черный, свет как в копеечку...
– Огонь!
– вспыхнувшие лучи нескольких десятков прожекторов, мощных фар и чего-то еще, невыносимо яркого, четко и контрастно высветили поле перед прямо нашими окопами. И вот же они, саранча в фельдграу, метрах в ста пятидесяти впереди.
От неожиданности бабахаю, первый выстрел почти наугад, потом приноравливаюсь, и четко, как на стрельбище, начинаю выпускать одну пулю за другой. А вокруг все будто взорвалось. По немецким цепям сухими двухпатронными очередями бьют автоматы моих соседей по окопу. Гулко грохочут тяжелые пулеметы, автоматические пушки, и автоматические же гранатометы -- страшная штука, видел я один такой вблизи в Евпатории.
Мне некогда смотреть по сторонам, куда смотрю, туда и стреляю. В первые же секунды немцы рванулись было вперед, но напоролись на бьющую в лицо свинцовую метель и залегли. Стрельба почти стихла, по лежащим не стреляем, ибо не отличить, кто их них залег, а кто уже убит.
В этот момент среди немцев начали рваться мины. Земля внутри промерзла, мина рвется на поверхности, осколки стригут вдоль земли. А некоторые из них каким-то образом рвутся метрах в пяти над землей, что тоже не добавляет немецкой пехоте счастья - осколки конусом идут прямо вниз.
Некоторые "герои вермахта" вскакивают на ноги, не зная куда бежать, то ли в тыл к своим, то ли в атаку. Вот таких то "непонятливых" мы и отстреливаем, чтобы остальным неповадно было. Нам хорошо - и свет и ветер с дождем бьют нам в спину, а вот немцам не позавидуешь - им все это, вместе со свинцом, летит прямо в лицо.
Вдруг чувствую, земля под ногами задрожала крупной дрожью, по ушам ударил режущий вой. Прямо над нашими головами по небу плотной стаей понеслись огненные стрелы тяжелых эрэсов. Впереди нас, километрах в двух, через тьму полыхнуло багровым пламенем, словно из мартена выпустили сталь - видел один раз в Запорожье на заводе.
Зарево стало подниматься все выше и выше, как будто там на свободу из-под земли вырвалось адское пламя. Несмотря на всю эту огненную свистопляску, оттуда не доносилось ни звука, ураганный ветер сносил все в сторону немцев. Вот метеором пронесся по небу последний эрэс, взметнулось в небо зарево последнего взрыва.