Крыса из нержавеющей стали (сборник)

Гаррисон Гарри

– Ты мой босс, босс Свиньяр. Эти кореша – мой банд. Зуб даю – кайфово лабают.

Детина со здоровенными мускулами и здоровенным животом, покоившимся на ляжках, окинул меня с головы до ног пытливым взглядом. Поросячьи глазки льдисто поблескивали в непроходимых зарослях жестких седых волос. Из подлокотника кресла торчала рукоять меча. Бородач стиснул ее жирными пальцами, слегка выдвинул клинок и позволил ему упасть обратно.

– Почему вы изъясняетесь, как наглые, невоспитанные туземцы?

– Прошу прощения. – Я смиренно отвесил поклон. – К вам только

что обратились в подобной манере, и я пришел к выводу, что таков местный этикет.

– Так и есть, но его соблюдают только необразованные имбецилы, родившиеся здесь. А поскольку вы родились не здесь, постарайтесь не испытывать мое терпение. Так, стало быть, вы – те самые музыканты, которые влипли в большой кагал?

– Поистине, слухи летят быстрее света.

Он указал на тривизор в стенной нише, и я почувствовал, что глаза мои вылезают из орбит. Внушительных размеров металлический ящик был снабжен бронестеклом поверх экрана и громадной рукоятью на боку.

– Наши тюремщики такие щедрые. Их хлебом не корми, дай только поразвлечь нас. Эти «ящики» поступают громадными партиями. Вечные, сверхдуракостойкие, плюс четыреста двадцать каналов.

– А питание?

– Рабы.

Он дотянулся носком сапога до ближайшего. Раб со стоном взгромоздился на ноги, подтащился, лязгая цепями, к рукояти встроенного генератора и принялся ее крутить. Штуковина ожила и разродилась рекламой станков для изготовления кошачьей еды.

– Хватит, – буркнул Свиньяр, и мяуканье смолкло. – Ваши физиономии не слезали с экрана. Как только я услышал о наркотиках и принудительном лечении, я понял, что скоро вы объявитесь здесь. Играть готовы?

– «Стальные Крысы» всегда к услугам тех, кто заказывает музыку. А в данном случае, я полагаю, это ваша прерогатива.

– Правильно полагаешь. Концерт хочу, и сейчас же. С тех пор как наш факир-каннибалист скончался от инфекции, будучи случайно укушен в порыве страсти, перед нами никто не выступал «живьем». Начинайте.

Предвидя такой оборот, мы разжились самым что ни на есть портативным реквизитом. В динамике величиной с кулак прятались голопроекторы; наши изображения, выброшенные ими, дотянулись макушками до потолка.

– Отлично, ребята! – воскликнул я. – Располагаемся у стены напротив входа. На первый раз – без костюмов. Начинаем со «Шведского чудовища из Открытого пространства». – Я имел в виду один из самых впечатляющих номеров. Копаясь в древнейших банках данных, мы обнаружили лирический опус на давно забытом языке – не то швецком, не то шведском. После долгого электронного попискиванья компьютер кафедры языков Галаксиа Университато выдал его перевод, но стихи оказались столь ужасающими, что мы предпочли голую транслитерацию:

Этт фазанфул монетер мед рампан бар Крайпер ин тиль ен юнгфру са рар.

И так далее. Все это Мадонетта выдала на полную громкость под мой синкопированный «фанерный» аккомпанемент и флойдов мешкотруб. Стинго не отставал от нас, пощипывая

крошечную арфу, чье голографическое изображение было под стать нашим. От музыки сотрясался потолок, с бревенчатых стен сыпалась пыль.

Не думаю, чтоб этот номер вошел бы в десятку лучших галактических хитов, но здесь он выглядел шикарно. Особенно в конце, когда всю избу заполнило грибовидное облако, а усилители не пожалели мощи, чтобы выдать грохот атомного взрыва. Та часть публики, что не рухнула на пол, с визгом умчалась под дождь. Я вытащил беруши, услышал легкие хлопки и поклонился Свиньяру.

– Довольно сносный divertissemento, однако в следующий раз я бы предпочел в финале чуть меньше forte и чуть больше riposo.

– Малейшее ваше желание для нас равносильно приказу.

– Для молодого и простоватого на вид ты быстро учишься. Как тебя угораздило погореть на наркотиках?

– О, это длинная история.

– Сократи. Если можно, до одного слова.

– Деньги.

– Понятно. Стало быть, музыка – не такой уж приличный бизнес?

– Воняет похуже, чем любой из ваших жлобов. Все ничего, пока ты на вершине со звездами. Но мы там не удержались. Финансовые проблемы: стоимость звукозаписи, комиссионные агентам, выколачивание долгов, взятки чиновникам. Стинго и Флойд не один год ширялись бакшишем, вот и затеяли его продавать, чтобы не отвыкнуть. А что, недурственная штучка. Конец истории.

– Или начало новой. Как зовут твою солистку?

Расплывшись в мерзейшей улыбке, он глянул на Мадонетту.

Что делать? Я брякнул первое, что пришло на ум:

– Вы имеете в виду Мадонетту, мою супругу?

– Супругу? Вот незадача! Ну ничего, я уверен, тут можно что-нибудь придумать. Впрочем, не сейчас. Сказать по правде, вы, ребята, прибыли как нельзя кстати. Вы идеально вписываетесь в то, что я назвал бы генеральным планом мероприятия по облагодетельствованию широкой общественности.

– В самом деле? – Я без труда удержался от восторга.

– В самом деле. Благотворительный концерт. Жаркое и выпивка – бесплатно. Пусть все убедятся, что Свиньяр – щедрейший из меценатов. Надеюсь, вы не откажетесь выступить на благотворительном концерте?

– Ради этого мы и прилетели.

И ради кое-чего другого, о чем тебе, старый пройдоха Свиньяр, знать не обязательно. Но самые далекие путешествия начинаются, как гласит древняя пословица, под ногой.

Глава 8

– Я недоволен ходом операции, – произнес я, зачерпывая ложкой почти безвкусную кашу, служившую, по-видимому, основой существования туземного населения и лучшим украшением стола.

– Кто бы спорил. – Стинго подозрительно уставился в собственную миску. – Эта гадость не только с виду напоминает клей – она и на вкус не лучше.

– Ага, она тебе враз кишки к ребрам приклеит.

Я разинул рот. Неужели у Флойда прорезалось чувство юмора? Вряд ли. Вон он какой серьезный, похоже, сам не понял, что сострил. Можно, конечно, спросить у него, но сейчас есть темы и поважнее.