Крысиные гонки
Шрифт:
– Зато вторая – вон она! Узнал! – радостно выкрикнул Пичуга, наведя луч фонаря в кучу опущенных голов, – Точно – она! Я ей ещё губу подбил!
– Это барно! – щегольнул феней Калина, – А тащи её сюда. А мы посмотрим, как её папаня-легавый теперь поплюётся!
– Мужики, слышь! – послышался голос от лежавшего чуть в стороне на боку парня в джинсе, – Мужики!.. Давайте поговорим, а?
– Мужики щас пашут, а мы тут, с вами разговоры разговариваем! – тут же отреагировал Шапа, подтвердив своё неудовольствие обращением ударом парню ногой в живот; но тот, как будто не заметив этого,
– Ребята… Господа!.. Уважаемые блатные! Послушайте, что скажу, а!.. – голос его просительно дрогнул.
– Чо ты хочешь сказать, морда?
– Я – сын миллионера. Да-да, миллионера. Мой папа в Америке сейчас! Не верите – смотрите паспорт, визу. Там американская виза, вы увидите! На айфоне – фотки. Много фоток. Это наш коттедж в Штатах! Вилла, в смысле.
– О, сазан попался? Ещё что скажешь?? – заинтересовался Калина. Чем чёрт не шутит, вдруг и правда фарт светит; он про такое слышал на зоне, эдак можно будет сдоить немерянно… Бывает же! А вдруг!..– Ну-ну, базарь. Чо сказать-то хотел? Не прессуй его пока, порОй его ксиву, – указал Шапе его место.
– Господа! Я предлагаю выкуп! Да-да, выкуп. Очень большой. Мой отец заплатит. Да и я сам, вы поверьте!..
– Верят лохи. Раскладывай давай! – все бандиты заинтересованно замерли.
– Сейчас. Да. Значит вот что… Я – сын американского миллионера… И мой папа…
– А по-русски ты базаришь нормально! – перебил Калина.
– Не американского, я хотел сказать что мой папа сейчас в Америке, и без сомнения заплатит выкуп. За нас за всех!
– Чего-о-о-о?.. – протянул Калина, – Какой «за всех»?? Ты чё несёшь, бажбан? Включил Бельмондо? Ты за себя базарь, про них вообще речи нет!
– Это условие, слышите, это условие!.. Любые деньги, я отвечаю!
– У-с-ло-ви-е?? Да ты с душком, фраер! – хрипло гавкнул мосластый главарь, – Тобой потом займёмся!
– Их-только-не-троньте!!! – закричал Владимир; приподнявшись на боку, потом с трудом поднявшись на колени, расширившимися от ужаса глазами он смотрел, как один из подонков, видимо, по отношению главаря поняв, что «шоу маст гоу он», ухватил за волосы в группе девчонок Гузель, и теперь, отчаянно отбивающуюся, тащит её из кучки пленников, попутно наотмашь лупя палкой по рукам пытающихся её удержать.
– Слышишь, ты!!! Я золото дам! Много золота! В Мувске! Здесь!! Я отдам золото хоть завтра, её только не троньте; слышишь, ты, сволочь!!! Не-тронь-её, мразь!!! – он орал и одновременно плакал от бессилия.
Поднялся крик, девчонки с рёвом, захлёбываясь слезами, держали как могли подругу; но на подмогу одному пришли ещё двое вооружённых черенками от лопат подонков; удары по рукам и головам посыпались градом.
Раненым медведем заревел Вадим, извиваясь на траве как гигантский червяк, безуспешно пытаясь подняться; к нему подскочил один негодяев с ружьём и стал бить ногами и прикладом, норовя попасть в и так всё залитое кровью лицо. Двое других с ружьям; из них один главарь, которого подельники подобострастно называли «Шеф», стояли с оружием наизготовку, готовые стрелять, если кто-то вскочит, кинется бежать.
Никто не вскочил; напротив, остальные «пассажиры» отшатнулись от Гузели и её подруг, которых
– Отпусти её!! Сука, мразь, подонок! Козёл, петух топтаный!!! – опять сбитый пинком с колен на землю, Владимир вновь пытался подняться; пытаясь вспомнить и выплюнуть в подонков что-нибудь самое оскорбительное для них, в иллюзорной надежде, что они, бросив девушку, переключатся на него. Но познания его, его словарный запас уголовных оскорблений был крайне невелик; да негодяи, скорее всего, и не слышали его выкриков за поднявшимся гвалтом.
Зато произошло неожиданное: внезапно из темноты леса, как копьё, комлем вперёд вылетела длинная, метра в два, палка; она просвистела над костром и попала в бок одному из подонков, тащивших упиравшуюся Гузель. Тот охнул, и, отпустив девушку, схватился за бок. Двое других застыли, прижав девушку к земле, не понимая, что произошло.
Лучи нескольких фонарей метнулись к лесу, мгновенно высветив мелькнувшую среди стволов деревьев и кустарника, окаймлявшего поляну, худенькую девичью фигуру.
– Это она, та сука, что сбежала! – заорал один из бандитов, – и тут же оба бандита выстрелили в лес.
Неточно: неудобно целиться и стрелять, одновременно держа в руках и ружьё, и фонарь, если нет навыка.
Бандиты навыка не имели; а о стендовой стрельбе, наверняка, даже не слышали. К тому же находившийся недалеко от главаря Вадим каким-то чудом сумел извернуться и пнуть обоими связанными ногами главаря с Сайгой в колено, – и выпущенный им заряд ушёл в сторону, осыпая на землю хвою, сбитые мелкие ветки и листья.
– Зуля, беги! Зуля, беги отсюдааа!!! – яростно заревел Вадим, извиваясь, напрягаясь изо всех сил всем своим большим телом, чтобы только ещё раз пнуть, ударить бандита с ружьём. Тот отскочил в сторону, и обрушил удары прикладом на голову ревущего Вадима; у которого на лице и без того в кровавой, чёрной в свете костра маске выделялся только кричащий провал рта. Несколько ударов – и тот свалился, затих; только елозя ногами по истерзанной траве; и только тогда главарь смог вновь приложиться – и черноту ночи разорвали быстрые выстрелы его гладкоствольного полуавтомата – один, и два, и три; всего пять раз пальнул он в черноту леса; мелькнули чёрными бабочками улетающие в сторону гильзы; пять вспышек пламени из ствола; ещё две сбоку – дуплетом поддержал его лобастый помощник с двустволкой-вертикалкой, пока отстрелявшийся из курковки молодой бандит неумело заталкивал в стволы новые патроны.
– Ссссука… Попали?? – невнятно пробормотал бандит, держась за бок, куда ему угодило вылетевшее из леса импровизированное палка-копьё. Двое других по-прежнему держали Гузель прижатой к земле, при этом озираясь по сторонам.
– Вот тварь… – пробормотал Шапа, переламывая свой ижак, нащупывая в кармане патроны.
Главарь же, Калина, пошарив по лесу, по прореженному картечью кустарнику лучом фонаря, держа его параллельно стволу ружья, грязно выругался, – цели не было видно. Попали, не?