Крысиный Вор
Шрифт:
К этим рохлям, которые сами попросились в рабство, господин отнесся благосклонно – мол, лишними не будут. Золотая Серьга с этого только выгадал: больше стало тех, кем он может командовать.
Шнырь был из пришлых, совсем ледащий, потому что минувшей осенью ему сильно досталось от магов-экзорцистов. Он воспрянул духом после того, как сумел добыть крысу. Отобрал у кота-мышелова, который волок добычу, чтобы положить на хозяйское крыльцо. Известное дело, коты – наглющие зверюги, и гнупи ничего против них сделать не могут, поскольку непреодолимое Условие запрещает черноголовому
– Мы про него господину расскажем, – посулил с нехорошим предвкушением Хумдо Попрыгун. – Господину это не понравится, правда, Жмур? Господин из его кровушки нам глазное зелье сварит!
Гнупи обменялись усмешками. Один из ингредиентов снадобья, защищающего их глаза от дневного света, – кровь мага людской расы. У господина Тейзурга недостатка во врагах не было, всегда найдется, кого пустить на зелье для верных слуг. Ему досадили волшебники Светлейшей Ложи, навели на него чары, из-за которых он в ближайший десяток лет не сможет воспользоваться Вратами Перехода и прогуляться ни в какой другой мир. Положим, хотели-то они обратного – сделать так, чтобы духу его в Сонхи больше не было, но вышло наперекосяк.
– Ага, мы все расскажем! – шмыгнул печально свисающим носом чуток приободрившийся Шнырь. – Отольются ворюге крыскины слезки! Тьфу, наши слезки…
Кто-то предложил:
– А может, пойдем за ним да зададим ему жару, как следует зададим, он же слабак! Пойдем, а, Жмур?
– Не пойдем, – отрезал вожак, поддав тяжелым деревянным башмаком вывалившуюся из корзины с мусором индюшачью голову. – Он не слабак, силы у него на троих, но заклятья господина еще сильнее. Не будешь замечать разницы и думать своей гнилой башкой – пропадешь ни за грош, как Шнырева крыска.
– Он не использовал заклятий, ни одного, даже самого простенького, как последний неуч. Орудовал силой, словно табуретом в трактирной драке, вот умора!
– А одежа у него знатно пошита – ровнешенькими мелкими стежками, и пахнет необычно… Пришлый он.
– Кажись, иномирец, – процедил Золотая Серьга. – Хотя чуется, что нашенский, сонхийский. Может, он из тех, кого называют возвратниками. Скажем о нем господину, а уж тот разберется, как его наказать.
Предстоящее объяснение заставляло Вабро втайне трепетать и злиться. Они проявили самоволие. Им было приказано всячески изводить этих троих и никого больше не трогать, с посторонними не связываться, а они сшиблись с посторонним… Правда, тот сам к ним прицепился. И рассказать о стычке всяко придется, потому что если утаить, а господин потом узнает – еще хуже прогневается.
Ага, смекнул Жмур, надо особливо давить на то, что заклятье невидимости подвело, и нахальный молодой маг как увидел гнупи, сразу давай куражиться, хотя никто его не задирал. Заступился за трех поганцев, которые, по словам господина, таких
Эти размышления прервал запыхавшийся Шельмяк, с топотом влетевший в переулок, – его отрядили на разведку, выследить, куда подевались сбежавшие жертвы.
– Там идет злыдня всех-на-куски!
– Сюда идет? – удивился Вабро. – Неужто на помойку?
– На рынок. Туда, где людишек побольше.
Смерть всех-на-куски гнупи чуяли, хотя человеческие маги, которые изобрели эту напасть, маскировали ее всякими хитроумными заклятьями в несколько слоев. Об этой способности черноголового народца люди не знали, а гнупи, понятное дело, помалкивали.
– Отойдем подальше, – решил вожак. – А потом, как рванет, вернемся за свежатиной.
И они припустили по закоулкам прочь от рынка. Остановились за квартал, по ту сторону особняка с толстыми каменными стенами.
– Знатный у нас будет сегодня ужин! – ухмыльнулся Хумдо Попрыгун. – Уж тетушка Старый Башмак расстарается, когда мы мясца притащим!
– И ливера! Давно мы жареной печенки не едали, я уж и вкус позабыл!
– А если лавки с тканями разнесет, еще и бархатом разживемся красным и зеленым, обновки справим!
– И атласом, блескучим, как вода в весенней луже!
– Злыдня добрая идет, нам мяска шматок несет!
– А положить-то не во что…
– Найдем куда положить, хоть в узелки завяжем. Там же много чего будет валяться…
Высоко в пасмурном небе кружили крестообразные силуэты с широко раскинутыми крыльями – отощавшие крухутаки, по той или иной причине не улетевшие на юг и не залегшие в зимнюю спячку. Они знали все на свете, знали и о том, что на Кирпичный рынок пожаловала смертница с «ведьминой мясорубкой».
По Условию крухутаки могут убивать только тех, кто проиграл в три загадки, но им не возбраняется съесть мозги покойника с развороченной головой, ежели таковой подвернется. Что ж, нынче будет им пиршество! Угощения на всех хватит, и на гнупи, и на пернатых умников.
– А наши где? – вспомнил Золотая Серьга о поручении господина.
– Вдоль забора ковыляют. Несдобровать им. Господин говорил, они не должны легко умереть и отделаться от наказания, да в этот раз не по его велению выйдет.
– А этот рыжий? – угрюмо спросил Шнырь.
– А он, вот дела-то какие странные, прямиком навстречу злыдне направился. Я-то думал, он видящий, раз даже нас углядел, но, выходит, нет, а то бы драпанул оттуда во всю прыть.
– Может, и видящий, да смерти своей близкой не видит. С людьми всяко бывает.
– Это ему за мою крыску, – мстительно добавил маленький гнупи в елово-зеленой курточке.
Он уже второй день ломал голову, что у него за работа, никак не мог вспомнить, и тут работа сама его нашла.