Крысолов. На берегу
Шрифт:
Уплетая сандвичи, оба опытным рыбацким взглядом присматривались к речушке.
— Вода мутная, — сказал Дуайт. — Может быть, потому, что время года еще не то.
— Да, наверно. Папа так и говорил, что вода будет слишком мутная для ловли на муху. Он сказал, со спиннингом, пожалуй, что-нибудь и получится, и советовал мне порыскать по берегу, поискать червяков, на червяка, может, и клюнет.
Тауэрс засмеялся.
— Если наша задача — наловить рыбы, совет разумный. Я-то сперва попробую на блесну, хочу испробовать, легко ли управляться с этой удочкой.
— Мне поймать бы одну-единственную
— Возможно, там, в горах, вода чище, потому что тает снег.
— А рыба тоже проживет дольше нас? Как собаки?
Дуайт покачал головой.
— Не знаю, детка.
Поехали дальше, к реке Уорбертон, потом извилистой дорогой, через лес, все выше. И спустя часа два оказались на плато Мэтлок; здесь дорогу и поросшие лесом горы вокруг покрывал снег; все казалось холодным, безрадостным. Спустились по долине к городку Вудс-Пойнт, потом опять вверх, к другой речке. А отсюда через двадцать миль приветливой, мягко изгибающейся долиной Гоулберна, перед самыми сумерками выехали к Джемисонской гостинице.
Американца гостиница удивила: беспорядочное скопище одноэтажных деревянных развалюх, иные, видно, сохранились еще со времен первых поселенцев. Хорошо, что он заказал комнаты заранее, тут оказалось полным-полно заезжих рыбаков. Никогда до войны, в пору пышнейшего процветания этой гостиницы, подле нее не стояло такое множество машин; внутри, в баре, шла бойкая торговля спиртным. Не без труда Мойра с Дуайтом отыскали оживленную, раскрасневшуюся хозяйку. Ни на миг не смолкая, она провела их в заказанные комнаты — маленькие, неудобные, дурно обставленные.
— Правда, чудесно, столько народу опять съехалось порыбачить? Вы не представляете, какая тоска была последние два года, никто сюда не заглядывал, пройдут в кои веки погонщики с вьючными лошадьми — и все. А нынче прямо как в прежние времена. Вы с собой полотенце не захватили? Нету? Пойду поищу, — может, одно найдется. Но у нас уж так все переполнено…
И все той же радостной суетливостью ее вынесло из комнаты. Тауэрс проводил ее взглядом.
— Что ж, хоть этой сейчас весело. Пойдемте, детка, я вас угощу стаканчиком.
Они прошли в переполненный бар с провисшим дощатым потолком, в очаге жарко пылали поленья, хромированных столов и стульев не хватало, водоворотом кружило многочисленных посетителей.
— Что будете пить, детка?
— Коньяк! — выкрикнула Мойра, иначе Дуайт не расслышал бы ее сквозь шум и гам. — Больше нам с вами здесь сегодня делать нечего.
Он усмехнулся и сквозь толпу стал пробиваться к стойке. Через несколько минут насилу протолкался обратно, принес коньяк и виски. Осмотрелись, заметили два свободных стула у столика, на котором двое мужчин без пиджаков озабоченно раскладывали рыболовную снасть. Оба подняли головы и кивнули подошедшим Дуайту и Мойре.
— Будет к завтраку рыба, — заметил один.
— Встанете спозаранку? — спросил Дуайт.
Второй мельком взглянул на него.
— Попозже ляжем спать. Сезон ловли открывается в полночь.
— И вы сразу пойдете? — с любопытством
— Если не повалит сильный снег. Лучшее время для ловли. — Рыбак показал большую белую искусственную муху, привязанную к крохотному крючку. — Вот моя наживка. Верное дело. Надо опустить в воду раза два, чтоб намокла и пошла вглубь, а потом забросить подальше. Действует наверняка.
— А у меня так не ловится, — сказал второй. — Предпочитаю лягушат. Выходишь к знакомой заводи до рассвета, часа в два, с маленьким лягушонком, крючок поддеваешь ему под кожу на спине и забрасываешь, пускай плавает… Вот как я ловлю. Вы сегодня пойдете?
Дуайт взглянул на Мойру, ответил с улыбкой:
— Пожалуй, нет. Мы рыбачим при дневном свете, мы не такие мастера — до вас нам далеко. И улов наш невелик.
Собеседник кивнул.
— Раньше и я был такой. Смотришь на птиц, на реку, да как на воде солнце играет, поймаешь что-нибудь, не поймаешь — неважно. Иной раз и теперь так посижу. Но потом я втянулся в ночной лов — вот это да! — Он вскинул глаза на американца. — Тут в заливчике пониже, за излучиной есть одна рыбина — громадина, я на нее уже два года охочусь. Позапрошлый год я ее поймал было на лягушку, так она размотала половину всей моей лески, а потом оборвала ее и ушла. В прошлом году поздно вечером еще раз клюнула, наживка у меня была вроде искусственного жука, так эта зверюга опять оборвала леску — новенькую, прочнейшую, чистый нейлон. Эта рыбина весит двенадцать фунтов, не меньше. Но уж теперь она от меня не уйдет, хоть бы пришлось сидеть каждую ночь до самого конца.
Тауэрс перегнулся к Мойре.
— Есть у вас желание идти на реку в два часа ночи?
Девушка засмеялась.
— Я хочу лечь спать. А вы ступайте, если хотите.
Он покачал головой.
— Я не такой страстный рыболов.
— Вы рыболов из породы выпивающих. Давайте бросим монетку — кому идти и с боем добывать еще выпивку.
— Сейчас я вам принесу, — сказал Дуайт.
Мойра покачала головой.
— Сидите на месте, вникайте в премудрости рыбной ловли. Я сама принесу вам выпить.
Взяв оба стакана, она пробилась через толпу к стойке и вскоре вернулась к столику подле очага. Дуайт встал ей навстречу, спортивная куртка на нем распахнулась. Передавая ему бокал, Мойра сказала тоном строгого судьи:
— У вас на джемпере не хватает пуговицы!
Дуайт оглядел себя.
— Знаю. Она отлетела, пока мы сюда ехали.
— И потерялась?
— Нет, я ее подобрал в машине.
— Отдайте мне вечером пуговицу и джемпер, я ее пришью.
— Пустяки, неважно.
— Еще как важно. — Она мягко улыбнулась. — Не могу же я отослать вас к Шейрон в таком виде.
— Она не будет недовольна, детка…
— Зато я буду недовольна. Отдайте мне вечером джемпер, завтра утром я вам его верну.
Около одиннадцати, прощаясь с Мойрой у ее двери, Дуайт отдал ей джемпер. Почти весь вечер они просидели в людном баре, курили и пили, как все остальные, с удовольствием предвкушая завтрашнюю ловлю, рассуждая, идти ли с удочками на один из ручьев или на озеро. Решили попытать счастья на берегу реки Джемисон, ведь лодки у них нет. Принимая джемпер, Мойра сказала: