Крысолов
Шрифт:
– Кто это был? – спросила Марго.
“Пежо” развернулся и растворился в сумерках.
– Это человек, который отвезет тебя обратно к отцу.
– Ты уверен?
– Уверен.
– Спасибо за заботу… дядя Стас.
Стас завел двигатель и медленно покатил вперед.
– Неужели нельзя бросить все это? – Впервые за вечер в ее голосе проскользнуло настоящее чувство. – Просто бросить… Знаешь, иногда вдруг словно открывается другая пара глаз, и видишь, как эта рутина плавает вокруг, навязывает свои правила
– И этот человек твоей мечты тебя предает, – закончил за Марго Стас. – Потому что крутится, как скунс меж охотничьими псами.
Стас вздохнул.
– Так обычно и бывает, Марго… Когда у одного все замечательно и приходят мысли о вечном, у другого запарка на работе.
– Ты меня утешаешь?
– Не тебя, Марго… – Стас кисло усмехнулся. – Себя.
– Это обнадеживает.
– Не надейся. Слишком уж не вовремя. Слишком много проблем, и все неожиданно, и все одна другой хуже… Кстати, как ты меня нашла?
– Ты уже спрашивал.
– Это не ответ.
– Я заметила.
Стас взглянул на Марго:
– А я думал, юная леди должна быть вежливой.
– А кто-то мне говорил, что в женщине должна быть тайна, – невозмутимо парировала Марго в тон Стасу. И обернулась: – А это кто?
Серый, по-турецки сложив ноги, восседал на заднем сиденье и прислушивался к разговору, переводя взгляд со Стаса на Марго. Словно теннисный матч смотрел.
– Так, дворняжка…
– Иди сюда, – Стас похлопал себя по колену.
За окном кухни краснела луна. Похоже, близилось полнолуние с полутеневым затмением – цвет был совершенно кровавый.
Стас намазал на кусок багета сыра, откусил, прожевал и пригубил вина. Вкус восхитительный, а на душе все равно погано…
– Ну иди! – позвал Стас.
Серый мялся в сторонке и подозрительно шмыгал носом. Запах вина на него так подействовал, что ли? Неужели его хозяин был абсолютным трезвенником, и Серый первый раз в жизни видит вино?
Странно, странно…
Серый наконец-то подошел. Стас вручил ему кусок хлеба с сыром, усадил на колено, дотянулся до торшера и включил свет.
– Ну что, дворняга? Тряхнем стариной?
Лучше бы, конечно, не вспоминать азы сравнительной анатомии, а отвезти тебя, шерстяной, на полное генетическое сканирование. Но что-то у нас с тобой не сложилось. Вроде и спрашивал у Марти про подходящего человека… Да, точно спрашивал… Но в памяти почему-то
А, ну да! Чертов байкер! Прервал в самый неподходящий момент.
Серый, косясь на бокал и бутылку вина, высунул язык и осторожно, как сапер перед миной, попробовал синеватую плесень на сыре.
– Ну как? Не смертельно?
– Ыва, – удивленно признал Серый.
– Еще бы не ыва! За такие-то деньги!
Ладно, приступим. Итак, что у нас? Голова большая. Как у растущих особей.
Так. А это у нас что? Если ребенок, то почему такая относительно развитая мускулатура? И почему на спинке полоса седоватой шерсти?..
– Серый, а ты ведь не мальчик. Ты как минимум дядька. А?
Серый повернулся к Стасу и протянул пустой кусок хлеба.
– Ыва! Ыва-ыва!
– Что, распробовал? Понравилось?
Стас намазал на хлеб еще сыра и отдал кусок Серому. Серый зачавкал с новыми силами. Стас провел рукой по покрытым шерстью плечикам, по шее – все нормально, карликовый шимпанзе, вполне обычный. А вот голова явно модифицированная.
Поэтому и кажется, будто это подросток, а не взрослая особь.
Пальцы привычно побежали по выступам на черепе. Выступы над теменной долей, над лобной… Ни фига себе! Куда больше, чем у обычных обезьян.
Ну да, все верно. На дурака Серый не похож.
Серый обернулся и опять протянул кусок хлеба – пустой.
– Ыва!
– Хватит, обожрешься.
– Ыва! Ыва-ыва!
– Хватит, я сказал, – отрезал Стас. Развернул Серого лицом к себе, взялся за челюсти. Серый нахмурился и напрягся, словно ожидал подвоха.
– Не дергайся, Серый, – попросил Стас. – Все нормально, все хорошо… Только посмотрим, что тут у нас…
Челюсти тоже сильно модифицированы. И мимических мышц на морде больше, чем у обычного шимпанзе. И глотка…
– Ну-ка открой рот. Скажи ы-ыва!
Серый стрельнул глазами в сторону остатков сыра и заулыбался.
– Ы-ыва! – радостно повторил он.
– Еще разок. Ы-ы-ыва!
– Ы-ы-ы-ыва!!!
– А вот орать не надо… – Стас вздохнул. Всех деталей за короткое разевание рта не рассмотреть, но и этого достаточно. – А ведь ты мог бы говорить, если бы тебя научили…
Что за люди! Это же такая зверюга могла получиться умная! Лучше иного деюрного хомо сапиенса. Но нет, ничего для этого не сделали!
А началось все наверняка с того, что получали Серого контрабандой. И первые месяцы жизни – самые важные месяцы для формирования особенностей коры! – крошечная обезьянка или провела в тесной клетке-коробке с кляпом во рту, или была привязана за лапку к батареям, пока подвыпившие ребята резались в карты, квасили и болтали по мобильникам, подыскивая клиента для дорогого товара.
Это не люди, это звери… Как Граф, который на четвертом году жизни хотел сделать из Арни еще одного гладиатора для своего клуба. Из милого умного Арни. Маленького ребенка, если не считать шерсти, надбровных дуг и мускулов, которым позавидовал бы и его тезка…