Крысолов
Шрифт:
Пробираясь среди заводских развалин, я решил выяснить: ведется ли за мной слежка? Насколько были обоснованны мои вчерашние подозрения? Ведь Шехнеру стало откуда-то известно о моих визитах. Я завернул за торчащие из земли бетонные сваи и оглянулся назад. Нет, никто не крался за мной по пятам. Других любителей гулять здесь, кроме меня, не было. Значит, донес на меня определенно кто-то из тех, с кем я вчера встречался и разговаривал.
Минут через десять я набрел на высокую кирпичную стену, уцелевшую чудесным образом во время войны. Поправил на плече упаковку с крысоловками, бодро зашагал
Я с грохотом опустил упаковку с ловушками на кафельный пол и с упреком проговорил:
— Едва отыскал вашу лавочку. Надо было лучше рассказывать о дороге к вам, черт побери. Битый час слонялся вокруг да около. Кто мне теперь оплатит мое потраченное время? Ладно, давай открывай! — кивнул я на запертую внутреннюю дверь.
— Ваш пропуск? — невозмутимо отозвался охранник.
— Ну, ты и бюрократ! Окопался, понимаешь, в теплом местечке. Ты что с неба упал? Крыс изводить заявку подавали? Вот и открывай, не задерживай! — сказал я. Само собой, что никакой заявки нам никто не подавал. Но я не смог придумать другого подходящего предлога, чтобы побывать в закрытой лечебнице. Побывать же здесь стоило — слишком часто я слышал о ней в последнее время.
— Хорошо, ваше служебное удостоверение. Я доложу начальству, — после минутного раздумья произнес охранник, снял телефонную трубку и принялся с кем-то за переговоры.
— Где заявка? — отрываясь от трубки, спросил он.
— Какая?
— Ну, на уничтожение крыс.
— В нашей конторе, она подшита в общую документацию.
— Кто хотя бы ее подавал? Дирекция? Главврач? Заместитель главврача? Бухгалтерия?
— А я почем знаю. Кого больше всех допекли крысы, тот и подавал, — справедливо рассудил я.
— Подождите, сейчас за вами придет хозяйственник, — сказал он, вешая трубку и довольный тем, что ему удалось разрешить эту сложную задачу. — Посидите пока.
Я опустился на грубую скамью со сломанными подлокотниками, вытянул вперед ноги и расстегнул молнию на куртке.
— Слушай, друг, ты не знаешь человека по имени Ван? — поинтересовался я через минуту. — Коренастый такой мужичок, лысоватый, в годах. Раньше он у вас здесь был тоже охранником.
— Ван, говоришь? Да, знал, но плохо. Он работал в лечебном корпусе. Его уволили.
— За что?
— Мы с ним не дружили, и он мне не рассказывал. Наверное, из-за возраста, — почесал он в затылке. — Но я слышал, что в последнее время у него испортился характер. Буквально заклинило мужика. Стал дерзить начальству, к тому же не справляться со своими обязанностями. Кому это понравится? Вот и дали голубчику пинка под зад — покатился кубарем. У нас с этим не заржавеет. А вам-то чего до него?
— Сталкивался с ним по службе.
— Понятно, — кивнул охранник. — Да, еще у Вана были инциденты с больными.
— Какие инциденты?
— Разные.
Примерно
— Домик, видать, довоенной постройки, — заметил я.
— Угу. Как ты только догадался?
— Я сообразительный от природы.
— Чувствуется. Но куда тебя провожать, скажи мне на милость? Умом с тобой тронешься. И кто тебя вызвал? Вот не было у меня хлопот, — ворчал хозяйственник, быстро семеня ногами.
— Не волнуйся, дядя, Я всех крыс у тебя переловлю. Продукты с кухни некому будет больше таскать.
— Крысы с нашей кухни ничего и не таскают, я у нас вообще их не видел.
— Ясно, продукты у вас таскают исключительно одни ваши сотрудники, — усмехнулся я. — Но тут уж, извини, помочь я ничем не могу.
— Мы с этим и без тебя как-то справляемся.
— Надеюсь.
По высоким ступеням мы поднялись в помпезное здание. Я хотел, было сразу свернуть налево к плотно прикрытым матовым пластиковым дверям, но хозяйственник проворно ухватил меня за плечо.
— Стоп! Там находится лечебное отделение. Тебе туда нельзя.
— Почему?
— Занесешь инфекцию. Следуй строго за мной и никуда не отклоняйся, — произнес он, увлекая меня за собой в противоположном от пластиковых дверей направлении.
— Как будет угодно.
Мы пошли по длинному коридору с обычными дверями по обе стороны, пока не уткнулись в застекленную стену. За толстым стеклом находилось светлое просторное помещение, в котором кропотливо, каждый за своим столом, трудилось несколько десятков человек. Все выглядело обыкновенно и буднично — подумаешь, разгар рабочей смены, но вместе с тем что-то в облике этих людей меня удивило.
— Довольно глазеть, не в театре. Пойдем, — поторопил меня хозяйственник.
— Ты меня уж загнал, командир. Нельзя и минуту отдохнуть.
— Дома на диване будешь отдыхать.
— Помоги тогда мне хотя бы нести упаковку с ловушками.
— Вот еще, — фыркнул он.
— Да, чем они там занимаются? — показал я на помещение за стеклом. — У вас же здесь как-никак заведение больничного типа.
— Идет лечебный процесс. Трудотерапия, называется, — нехотя пояснил он, опасаясь, что снова я попытаюсь переложить свою упаковку ему на плечи. — Крысоловки изготовляют.
— В ручную.
— Нет, полуавтоматически.
— Слушай, папаша, а на кой шут тогда понадобились эти мои ловушки? У вас, наверное, и без них ими весь склад завален?
— Мне, представь, не докладывают. Но начальству виднее — ему всегда все виднее.
По задней лестнице мы поднялись на второй этаж и зашли в большую квадратную комнату — владения хозяйственника. Комната оказалась забита самыми невообразимыми вещами — по большей части списанными и ни на что не годными. Здесь были поломанные и искореженные лопаты, древние медицинские приборы, стертые автомобильные покрышки, рваная больничная одежда и поврежденная казенная мебель. Одним словом, Шехнер — известный старьевщик — быстро бы нашел с ним общий язык.