КРЫСЫ НА ПЕСКЕ
Шрифт:
– - Ну? Убедился?
– - спросил Мо.
Иван кивнул.
– - Что, берёшь?
– - Сайз?
Мо окинул оценивающим взглядом худую фигуру Ивана.
– - На твой бэк. Как влитые сядут
– - И сколько же?
– - Пятнадцать.
Иван присвистнул и почесал в затылке.
– - Многовато будет.
– - Сам за столько взял, -- горячо зашептал Мо.
– - Без навара сдаю. Бабки срочно понадобились, а то бы я ни за что не кинул такой трузер за какой-то вшивый пятнарик. Ну? Берёшь?
– - Может и взял бы, коли б бабки были.
– - А что ж ты мне лапшу на уши вешаешь!
– - зло прохрипел Мо
– - Нищета!..
В колледж Иван так и не попал. Взяв по пути пузырь "Чашмы", он попилил домой. У подъезда, словно бродячий пёс, рыскал Бублик.
– - Ну наконец-то!
– - обрадовался он Ивану.
– - А я тут уже целый час трусь. Есть чего выпить?
Иван показал горлышко бутылки.
– - Живём, -- воспрянул духом Бублик.
– - Куда рванём?
Иван огляделся.
– - Давай в парадняк завалимся, -- предложил он.
– - И тепло, и местность просматривается. А то, не дай Бог, менты на хвост сядут.
Пили из горла. На закус выкурили по сигарете.
– - А у меня циклодол есть, -- вдруг вспомнил Бублик.
– - Хочешь?
– - Ну да?
– - глаза Ивана засветились.
– - Давай!
Бублик отсыпал из стеклянной трубочки в ладонь Ивану несколько мелких таблеток, а остальное спрятал в карман. Иван залпом проглотил колёса и с удовольствием запил их остатками портвейна.
Бублик поморщился, глядя на друга.
– - Попробовал я вчера пять штук, как ты мне говорил, -- сказал он, -- но что-то не въехал. Всю ночь не спал, какие-то мужики в комнате толпились, музыка орала, хотя магнитофон вот уже с месяц не работает...
– - Глюки, -- подытожил Иван.
Бублик пожал плечами.
– - Не понравилось мне, в общем. Да и по мозгам, говорят, бьёт. По мне, так уж лучше стакан вмазать.
– - Ну, это на любителя, -- ответил Иван.
– - Лично мне нравится. Особенно всухую, без спиртного. Башка ясная, всё соображаешь -- и глюки... Кайф!
– - Да ну, организм травить. На, хочешь -- всё забери, я всё равно не буду.
– - Давай!..
Всю ночь Иван тащился от колёс, но былого кайфа не словил. Бесцветные глюки не шли ни в какое сравнение с той фантастической явью, которую Иван наблюдал на Жёлтой планете. Не дождавшись рассвета, он с досадой запустил оставшиеся таблетки в раскрытую форточку.
Поутру звякнул Бублик.
– - Слыхал? Крысы, что в "стекляшке" жили, подохли. Все три. Забежали в продмаг, перегрызли бутылки с кефиром и окочурились. Стекло жрут -- ничего, а от кефира коньки отбросили! Представляешь? И не просто сдохли, а превратились в дымящуюся груду ржавого металла. Мне Харитон рассказал, говорит, своими глазами видел; он у них подсобным работает. Какие-то врачи, говорит, понаехали, ещё кто-то... Во, дела!..
– - Слышь, Бублик, -- прохрипел срывающимся от волнения голосом Иван, ещё не оправившийся от колёс, -- я, кажется, знаю, откуда эти крысы. Не кажется, а точно знаю.
– - Ну да!
– - Вот тебе и да. Если хочешь -- расскажу, только не по телефону. Заваливай ко мне -- я один, предки уже слиняли.
– - Ванюха, не могу, -- виновато произнёс Бублик.
– - Братан из Питера приехал, в ГУМ просит сводить. Давай вечером?
– - Ладно, -- вздохнул Иван.
– - Пока...
Неодержимая сила влекла его в "стекляшку". Нет, пива не хотелось. Хотелось
Иван вошёл в пивнушку и тут же, у крайней стойки, столкнулся с Пимой и его командой.
– - Филипп, дай сорок копеек!
– - заклянчил Пима.
Иван отмахнулся и прямиком оправился в сортир.
– - Стой, тебе говорят!
– - с угрозой крикнул Пима, но Иван уже скрылся за дверью туалета.
Он с трепетом подошёл к замызганному умывальнику, и в тот же миг...
...правая нога его куда-то провалилась, и Иван, взмахнув руками, упал на что-то мягкое. Он тут же вскочил и открыл глаза.
Иван стоял на дне неглубокой ямы из жёлтого песка, а на её краю трудились десятки прожорливых стальных крыс, с жадностью поедавших песок и камни. Хруст дробящегося гранита и скрежет песка на железных зубах маленьких хищников наводили на Ивана тоску и отвращение. Страха он не чувствовал. Он уже понял, что эти полуживотные-полуроботы питаются неорганикой. Вернее, неорганикой и частью органических соединений нерастительного и неживотного происхождения. То есть, самого его они не съедят, а что касается одежды... Телогрейка, шерстяной свитер, брюки из х/б, португальские ботинки из комиссионки... Хлопок, шерсть, натуральная кожа... Нет, всё не съедобное, всё выросло либо в поле, либо на дереве, либо на животном. Органика в чистом виде, органика, созданная природой. Он вспомнил рассказ Бублика о смерти трёх крыс, отведавших кефиру. Да, именно кефир убил их, именно он стал для них ядом. Иван это понял ещё тогда, когда впервые услышал об этом от Бублика. Органика -- яд для крыс! Но не вся: Иван помнил, с каким удовольствием лакали они бензин. Значит... Значит, можно смело выбираться из ямы.
Крысы не обратили на человека никакого внимания. Но то, что представилось его взору, когда он вскарабкался на сыпучий край ямы, заставило его содрогнуться.
Огромное множество ям избороздило некогда гладкую равнину на берегу серого моря, и в каждой яме копошилось не менее десятка крыс. Сотни, тысячи, миллионы крыс по всей планете поедали её. Ивану показалось, что рельеф жёлтых гор, отчетливо вырисовывавшихся на фоне сизого неба, несколько изменился. Они стали ниже, глаже, невзрачнее. Неужели и горы превратились в объект уничтожения прожорливых животных?! Да, наверное, так оно и было. Их обглодали, словно кости, и бросили, чтобы догрызть потом, когда ничего другого не останется. Какой-то бред!..
Из одной ямы вдруг взметнулся ввысь чёрный нефтяной фонтан, подбросив к низким, тяжёлым небесам несколько стальных тел, и тут же окрасился в ярко-рыжий цвет пламени. Огненно-чёрная струя привлекла внимание ближайших зверьков, которые оставили до поры до времени песок и камни и принялись лакать густую и вязкую нефтяную жижу, не обращая внимания на бушевавшее пламя.
Из моря, метрах в семидесяти от Ивана, выполз огромный таракан величиной с легковой автомобиль и, скрипя ржавыми шарнирами, вперевалку пополз к нефтяному фонтану, то и дело проваливаясь в многочисленные ямы. Но доползти до цели он не успел: множество острозубых крыс впилось в его бронированный панцирь и стало грызть его с ужасающим лязгом и скрежетом. Таракан вяло сопротивлялся, но вскоре затих и замер.