Крысы (сборник)

Герберт Джеймс

И все же, несмотря на все страхи, которые преследовали их в туннеле, каждый испытывал какое-то облегчение от того, что покинул убежище. За четыре недели заточения моральное состояние обитателей станции резко ухудшилось, что несколько дней назад привело к неизбежному срыву, которого все опасались.

У многих вновь возникло желание выбраться наверх, особенно после того, как Брайс под давлением общественности вынужден был признать, что необычной силы ливень, не прекращавшийся в течение многих дней, должен был смыть большую часть радиоактивных осадков.

Однако Дили запретил людям покидать убежище. Он

настаивал на том, что все должны оставаться на своих местах, пока не прозвучит сигнал сирены, означающий отбой. Он утверждал, что раз через вентиляционные шахты им удалось услышать шум дождя, то сирены они непременно услышат. Но Калвер чувствовал, что за всеми возражениями и доводами Дили кроется что-то другое, значительно более важное для него. Это не просто нежелание уронить свой авторитет, но стремление любой ценой сохранить авторитет правительства. Дили был представителем власти, и отсутствие власти вообще воспринималось им как катастрофа, по масштабам не уступающая атомной. На смену безвластию придет хаос, и именно хаос, по представлениям Дили, будет означать полный конец.

Поначалу Калвер не мог найти подходящего объяснения навязчивому стремлению Дили сохранить в убежище какое-то подобие властной структуры. Но теперь он понял, что это главная цель Дили. Причина очень простая: только в поддержании знакомого и привычного распорядка жизни, пусть даже его подобия, видел тот единственную Для себя возможность спастись от полного отчаяния. Кстати, Калвер понимал, что это касалось не только Дили. Каждый из выживших чувствовал себя заложником происшедшей катастрофы и невольно стремился в своем новом непонятном существовании найти хоть что-то, напоминающее прежний образ жизни. Это нужно было, просто чтобы не сойти с ума, и у всех проявлялось по-своему.

Доктор Рейнольдс с несколько болезненным рвением исполняла свой профессиональный долг, неусыпно следя за состоянием здоровья каждого. Хотя в ее отношении к людям Калвер все чаще улавливал нотки почти не прикрытого цинизма. Фарадей с одержимостью маньяка возился со своими приборами, привлекая к этой бесполезной работе других сотрудников станции. Он настаивал на том, что они должны непременно восстановить связь с другими убежищами, и даже составил график дежурств таким образом, чтобы у всех сотрудников оставалось как можно меньше свободного времени. Брайс непрерывно проверял склады, пересчитывая запасы продовольствия, оружия, медикаментов и всего прочего, что там хранилось. Кроме того, он с завидным прилежанием изучал документы о чрезвычайном положении и даже карты, будто с их помощью надеялся установить экстрасенсорную связь с другими станциями. А Кэт умудрялась помогать всем, не давая себе ни минуты покоя.

Калверу казалось, что он не слишком отягощен думами о прошлом, но все же порывать связь с прежней жизнью не хотелось и ему. Может быть, даже на подсознательном уровне. Иначе чем объяснить то, что он не захотел сменить свои рваные джинсы и обгоревшую потертую кожаную куртку на другую, нормальную одежду, которой было полно на складе. Более того, он думал, что мысль о разведке тоже возникла больше из стремления к разрядке, из желания сменить обстановку, чем из действительной необходимости установить контакты с внешним миром. В возможность этих контактов сегодня уже никто по-настоящему не верил.

Калвер

тоже понимал, что даже если наверху есть люди, пережившие катастрофу, то, скорее всего, они тяжело больны или изувечены, и ни о каких деловых контактах, разумеется, речи быть не может. Но все же он тоже обрадовался возможности выйти из убежища. Наверное, если бы эта идея возникла раньше, он бы отказался идти, помня о том кошмаре, который они пережили в туннеле, но сейчас чувствовал себя в убежище, как узник в тюрьме, который не в силах дождаться окончания срока. По-видимому, то же самое переживали многие на станции, потому что, когда было объявлено о предполагаемой разведке, недостатка в добровольцах не было.

Однако отбор был очень строгим. Окончательный состав команды сформировал Дили, проявляя дотошность и привередливость, противные Калверу. Дили и здесь постарался не отступить от своих принципов: в команду включен Брайс как представитель власти, Мак-Ивен — от военного ведомства, Фэрбенк представлял в группе рабочих, и Кал-вер входил в ее состав как нейтрал, может быть, как посредник. Кал-вер считал полной бессмыслицей такое тщательное соблюдение квоты но он уже настолько осатанел от абсолютной нецелесообразности пребывания на станции, что готов был играть в эту игру по любым правилам, лишь бы вырваться на свободу хоть на короткое время.

На самом деле время вылазки было весьма ограничено — не более двух часов, а если дозиметр, за которым поручено было следить Мак-Ивену, покажет вредную для здоровья дозу радиации, они должны были немедленно вернуться на станцию.

Однако Дили и его ближайшее окружение напрасно рассчитывали на то, что первая вылазка разведгруппы улучшит атмосферу в убежище. Люди отнеслись к этому мероприятию достаточно спокойно. Кал-вер испытал большую неловкость, глядя на тех, кто пришел проводить их и пожелать удачи. Кроме Кэт, он не увидел не только ни одного взволнованного лица, но и даже сколько-нибудь заинтересованного. Пожалуй, только затаенную зависть можно было прочитать в их глазах. Лишь в глазах Кэт бился страх, но это был страх за него, Калвера.

Его мысли прервал взволнованный голос Фэрбенка:

— Кажется, я вижу платформу!

Все четверо направили свои фонари вперед.

— Вы правы, — спокойно сказал Калвер. — Я тоже вижу платформу. Не знаю, что нас там ждет, но, во всяком случае, мы сможем вылезти из воды.

Они пошли быстрее, хлюпающий звук их шагов эхом разнесся по туннелю. Стремясь поскорее выскочить из этой темноты, Брайс сделал неосторожный шаг в сторону и упал, с трудом удержав фонарь над водой. Калвер и Фэрбенк подождали, пока Мак-Ивен, шедший вслед за Брайсом, помог ему подняться.

— Осторожнее, — сказал Калвер. — Хотелось бы невредимыми выбраться на дневной свет.

Они пошли медленнее, друг за другом, стараясь идти между невидимыми под водой рельсами. От воды поднимался смрадный запах, и каждому хотелось избежать падения в эту зловонную жижу. Шедший впереди Калвер сделал первый шаг в сторону, лишь когда они поравнялись с платформой. Он забрался наверх и посветил фонарем во все стороны. Казалось, что на станции никого не было. Он повернулся к своим спутникам, стоявшим внизу, на путях, не зная, что сказать им. Все четверо молчали, словно ожидая какого-то сигнала. Первым не выдержал Брайс.