Крысы (сборник)
Шрифт:
Из центральной диспетчерской посоветовали подождать, пока не будет установлена и устранена причина поломки. В это время машинист почувствовал запах дыма. Одновременно дым почувствовали и пассажиры. Все тревожно зашевелились.
Следующая станция, “Степни-Грин”, была не очень далеко. Видимо, придется вывести людей из поезда и проводить их до станции. Вести так много людей по темному тоннелю опасно, но это лучше, чем паника в тесных вагонах. Машинист уже слышал встревоженные голоса в первом вагоне. Он рассказал охраннику о своем плане, открыл дверь и попытался успокоить взволнованных пассажиров, хотя у него самого на душе было тревожно.
— Все в порядке. Обычная
— Но что-то горит, — прохрипел взволнованный бизнесмен.
— Все в порядке, сэр. Можете не беспокоиться. Мы быстро все исправим. — Он направился к концу вагона. — Я сейчас сообщу всем остальным, вернусь и поведу вас по тоннелю.
Он исчез, оставив испуганных пассажиров. В вагоне воцарилось тревожное молчание.
Через несколько минут раздался крик, потом шум. Дверь, соединяющая вагоны, распахнулась, и в первый вагон хлынули другие пассажиры. Вместе с ними ворвался запах гари. Ворвавшиеся в вагон люди толкались, кричали. Паника распространилась с такой же скоростью, как и вызвавший ее огонь.
Генри Саттона снова толкнули на двух женщин, сидящих перед ним.
— О Господи! О Господи! — пробормотал он. Очки у него сползли на кончик носа.
Толпа не давала ему встать, и он почти сидел на коленях у женщин. Мимо пробирались перепуганные люди. Паника усилилась, когда обнаружилось, что в проходе уже полно народа. Во всех вагонах стали открываться двери, пассажиры начали выпрыгивать в темный тоннель. Некоторые ударялись о стены, теряли сознание, падали. Их давили следующие.
Вайолет с трудом дышала под лежащим на ней клерком, Дженни пыталась освободиться.
— Весьма сожалею, леди, — извинился Генри Саттон не в силах пошевелиться. — Если... если мы не поддадимся панике, уверен, что скоро все успокоятся, и мы сумеем выйти из вагона. Не думаю, что огонь будет распространяться в нашем направлении. Время у нас хватит.
Как это ни странно, но Генри сохранял абсолютное спокойствие Для человека, так редко сталкивающегося с приключениями, он вел себя на редкость хладнокровно. Он сам удивлялся собственной выдержке. Раньше Генри не раз спрашивал себя: как бы он повел себя в критической ситуации? Сейчас, когда вокруг царила паника, когда все кричали и толкались, он с удивлением обнаружил, что не боится. Это было приятно.
В вагоне стало чуть посвободнее — часть пассажиров, спасаясь от дыма, повыскакивали через боковые двери.
— Ну теперь, кажется, я могу встать. — Генри встал и помог подняться женщинам. — Нам нужно держаться вместе, леди. В тоннеле возьмемся за руки и будем идти, держась за стены. Я пойду первым. Пошли.
Он повел побледневших женщин в переднюю часть вагона. Вдруг из тоннеля донеслись еще более отчаянные крики. В свете фар стало видно, что в тоннеле идет какая-то борьба. Но свалка была такая, что ничего невозможно било рассмотреть. И все же кое-что Генри увидел. Какой-то мужчина, все еще в котелке, как подкошенный упал под окном с чем-то черным, прильнувшим к его лицу. Когда Генри и женщины добрались до кабины машиниста, они увидели, что охваченные паникой люди теперь пытаются вернуться в вагон. В дверях образовалась пробка. Тем, кто лез в вагон, мешали те, кто хотел выпрыгнуть из него.
Дверь кабины машиниста была открыта. Генри Саттон и обе женщины вошли в кабину.
— Так, — протянул Генри, разговаривая скорее сам с собой, — здесь где-то должен быть фонарь. А-а, вот он. — Генри взял из угла фонарь с длинной, покрытой резиной, ручкой. Какое-то царапанье заставило
— Это черная крыса, о которых писали в газетах! — в ужасе закричала Вайолет.
Дженни разрыдалась и уткнулась лицом в плечо Вайолет. Генри посветил фонарем в темноту и замер в ошеломлении. В ограниченном пространстве тоннеля метались люди, отбиваясь от черных крыс. Крыс были сотни. Они прыгали на людей и рвали их, приведенные в бешенство жаждой крови.
Саттон закрыл дверь и посмотрел в вагон. Там уже тоже было полно крыс и тоже началась кровавая схватка. Генри захлопнул дверь, соединяющую кабину с вагоном, и выключил фонарь.
Его трясло, но он подавил дрожь в голосе.
— Думаю, самое лучшее сейчас для нас, леди, — посидеть какое-то время тихо.
Они подпрыгнули, когда что-то тяжелое ударилось в дверь. Дженни, дрожа, застонала, Вайолет изо всех сил пыталась успокоить девушку.
— Все в порядке, дорогая. Они не сумеют сюда пробраться.
— Сидите тихо, — строго сказал Генри и положил руку девушке на плечо. — Не надо, чтобы они нас слышали. Кажется, я свернул той твари шею, и она больше не полезет к нам. Давайте сядем на пол и затаимся. — Он помог рыдающей девушке сесть и еще раз выглянул в окно. И тут же пожалел об этом. В его мозгу навечно запечатлелась ужасающая картина... Окровавленные конечности, изуродованные тела и лица. Почти напротив, прижавшись к стене, прямо и напряженно застыл мужчина. Его глаза, ничего не видя, смотрели куда-то вдаль, а три или четыре крысы грызли его голые ноги. Толстая женщина, абсолютно голая, жалобно кричала, отбиваясь от двух крыс, вцепившихся в ее большие груди. Парень лет восемнадцати пытался залезть на крышу вагона. Упираясь ногами в бок вагона и стену тоннеля, он медленно поднимался. Огромная крыса быстро вскарабкалась на стену и спрыгнула ему на колени. Парень упал... Отовсюду неслись крики о помощи. Они будто вгрызались в мозг Генри Саттона, и ему казалось, что все это происходит не в тоннеле, тускло освещенном огнями поезда, а в преддверии ада. Повсюду черные существа взбирались на стены, взлетали в воздух, бросались на людей. А когда те переставали сопротивляться, начиналась кровавая оргия...
Генри опустился на колени и перекрестился. Когда до его плеча дотронулась рука, он подпрыгнул.
— Что нам делать? — спросила Вайолет, пытаясь разглядеть в темноте его лицо.
Саттон постарался прогнать из головы ужасную картину.
— Подождем немного... Посмотрим, что будет дальше. Должны же они кого-то прислать, чтобы узнать, в чем дело. — Он мягко похлопал Вайолет по руке.
Втайне Генри нравилось, что женщины зависят от него. В прошлой своей жизни он всегда немного стеснялся противоположного пола, но сейчас, в этом хаосе, вдруг обнаружил новую грань своего характера. Страх отступил, подавленный чувством гордости.
Крики внезапно прекратились. Несколько секунд Генри и женщины вслушивались. Да, кричать перестали. Теперь раздавались лишь протяжные стоны да мольбы о помощи. Казалось, что изувеченные люди, оставшиеся в живых, знали, что больше с ними не может ничего произойти. Все самое страшное произошло, и сейчас они могли только жить или умереть.
Генри встал и выглянул в окно. Поблизости лежали одно или два тела. Из-за темноты больше ничего не было видно.
— Кажется, крысы ушли. — Он повернулся к женщинам. — Что-то не видно их.