Крысятики
Шрифт:
* * *
– Здравствуйте, господин Венсон,- без особого энтузиазма сказал доктор, разворачивая веером и вновь складывая пачку фотоснимков. - Как, разве вы не рады? Не "ОЧЕНЬ РАДЫ" меня видеть?
– спросил пациент ковыляя в свой угол. Доктор промолчал. - Ого, я чувствую, вы стали полоскать рот не только после моего ухода, но и перед приходом!
– воскликнул Венсон принюхавшись.- Мой вам совет: не принимайте все это слишком близко к сердцу. Конечно, вне стен вашего очаровательного заведения я потреблял неаппетитные кушанья, но не вы же... - Прекратите, господин Венсон,- попросил доктор. Пациент пожал плечами. - Вы, между прочим, не прекращаете полоскать рот или хотя бы добавлять в воду эссенцию... - Перестаньте наконец ломаться!!!
– заорал доктор и хватил кулаком по столу. - Пожалуйста,- вежливо сказал Венсон и с философским видом уставился в окно, за которым зеленел чудесный больничный садик, залитый яркими солнечными лучами. Доктор знал, что проиграл. Проиграл окончательно и бесповоротно. Венсон как был загадкой, так загадкой и остался. А вот он сам, его мысли и образ действий для пациента никакой тайны не составляли. Перед самым приходом мучителя доктор решился наконец на капитуляцию; он собирался предложить Венсону некий компромиссный план, выгодный им обоим. Однако пациент начал издеваться, едва переступил порог кабинета, и в докторе мгновенно взыграло самолюбие. Он ни за что не желал сдаваться на милость циничного, бессердечного победителя! - Так и будем сидеть?
– спросил Венсон. Доктор вздрогнул. Оказывается, противник ждал, что он попросит пощады! Это уж слишком... - Пожалуйста, господин Венсон, не воображайте, что из-за ваших фокусов я потерял аппетит и сон,- сказал он как можно спокойнее и включил кондиционер. - Ну, раз вы пытаетесь приписать мне подобные мысли, дела у вас и впрямь никуда,- пациент ехидно усмехнулся. Доктор понял, что совершил ошибку, сглотнул слюну и опустил глаза. - Ничего я вам не приписываю,- сказал он осторожно.- Почему вы так решили? - Потому что вы не хотите, чтобы я так думал. Потому что это показывает, насколько у вас сдали нервы. А ведь я честно предупреждал: не напрягайте мозги. - В конце концов это моя работа. И не ваше дело,- доктор попытался поставить больного на место. - О да, мое дело свихнуться, ваше - диагноз сочинить. А дальше мы расстаемся довольные друг другом. Вопреки вашему идиотскому "диагнозу",ехидничал в своем углу Венсон. - Наоборот, не расстаемся долгие годы,- почти ласково сказал доктор, почувствовавший, что настало время ИЗЛОЖИТЬ ПЛАН. - Расстаться, только расстаться,- Венсон погрозил доктору пальцем.- Потому что вы не смогли поставить УГОДНЫЙ ВАМ диагноз. - Никому я не угождаю, господин Венсон,- заверил доктор.- А диагноз мой ОБЪЕКТИВЕН. - Объективно я вполне нормален,- процедил пациент.- Так что возвращайте меня полиции на расправу, и дело с концом. - На расправу? Что верно, то верно. Пачка фотографий шлепнулась на стол и разлетелась веером по его лакированной поверхности. - За это, господин Венсон, вас запросто обеспечат небольшой уютной комнаткой, где всего-навсего один стул с ремнями, а снизу идет по трубе газ. Или другим стулом, миленьким таким стульчиком, к которому подведено несколько тысяч вольт, этакий сущий пустячок. Что вам больше нравится? - Начхать мне на ваши намеки и на судейских крыс заодно,- в голосе пациента не чувствовалось никакого страха или хотя бы волнения. Доктора в который уже раз поразило полнейшее отсутствие инстинкта самосохранения у этого странного человека.- Впрочем, все еще может обернуться к лучшему с вашей точки зрения. Заметьте: С ВАШЕЙ! Я изложу свое... свои... м-м-м... ВЕСОМЫЕ АРГУМЕНТЫ высокочтимому суду, меня сочтут сумасшедшим и отправят К ВАМ на излечение. С диагнозом-то вы постараетесь, я не сомневаюсь. - Ну так давайте, господин Венсон, излагайте! МНЕ излагайте свои аргументы. Пациент окинул доктора взглядом хулигана-подростка, который отнял у малыша яркую нарядную шапочку и держит ее перед самым носом обиженного, дразнясь и хохоча. - Еще чего захотели! Стоит позволить вам хоть на дюйм сунуть нос куда не следует, как прощай суд и возможность оповестить человечество о моем важнейшем открытии! - Это и есть открытие?
– доктор постучал указательным пальцем с тщательно отполированным
– спросил доктор. - Модель орудия убийства, изобретенного человеком,- охотно пояснил Венсон, возвращаясь в угол.- Скобу можно повернуть на сто восемьдесят градусов. Там есть специальный захват, который освобождается, если потянуть... - Я знаком с результатами экспертизы,- поспешно сказал доктор, у которого творение Венсона вызывало неприятные ассоциации. - Тогда меня-то зачем расспрашивать! Если вы ничего не поняли, уразумейте хотя бы, до чего убогий у вас умишко. Доктор впал в отчаяние. Он принялся складывать снимки дрожащими пальцами, но вдруг одним махом сгреб их а ящик стола и горячо зашептал: - Не знаю, что вы со мной сделали, господин Венсон... Да, я готов поверить в вашу гениальность, представьте себе! Может, я схожу с ум а... Знаете, многие психические расстройства ужасно ПРИЛИПЧИВЫ. Но я вас... да, я ПРОШУ вас согласиться ПОКАЗАТЬ СЕБЯ сумасшедшим! Как же вы не понимаете? Если я дам заключение, что вы психически нормальны, вам вынесут смертный приговор. Никто не отправит вас после суда ни в какую лечебницу. Только на казнь. Будьте же благоразумны, господин Венсон! Согласитесь со мной, прошу...нет, УМОЛЯЮ вас! Я опишу вам симптомы. Скажем, будете Великим Инквизитором. Пусть потом хоть какая экспертиза копается! Живите в моей лечебнице и проводите какие угодно эксперименты. Я могу даже не просить вас раскрывать ваши выводы, держите их на здоровье при себе... Доктора остановил смех пациента. Во все глаза смотрел он на хохочущего Венсона. И чувствовал, что его лысина противно вспотела. - Вы коллекционер,- сказал пациент, прекратив вдруг смеяться. Доктор взирал на него теперь с видом оскорбленной добродетели. Стоило ли так распинаться перед человеком, стоило ли демонстрировать готовность преступить границы профессиональной этики и нравственности, чтобы быть позорно осмеянным? Доктор тяжело, со свистом дышал. В груди росла щемящая боль. - Вы коллекционер,- повторил Венсон.- Вольно или невольно вы желаете заполучить меня в свое полное распоряжение. Как же, такой любопытный ЭКСПОНАТ в вашем заведении!.. Доктор почувствовал, что теперь вспотело не только темя, но все его тело вплоть до пяток. Он машинально проверил, работает ли кондиционер. Когда пациент заговорил, он ДЕЙСТВИТЕЛЬНО захотел всегда видеть его в "законном" углу кабинета. Это было как наваждение. - Ничего подобного, господин Венсон. Я просто хочу спасти вас,- пытался защищаться доктор.- Ваша гильотина... - Это не гильотина,- отрезал пациент. - Но к скобе можно прикрепить нож и убить! - Что нам двоим до мнения полицейских ублюдков?
– философски протянул Венсон.- Я никого не убивал. - Вас обвиняют в зверских расправах с Эдом Нильсеном, Джил Биверс и другими. - А вы верите в эту чушь? Доктор печально улыбнулся и замотал головой. - И правильно делаете,- устало сказал Венсон.- Я не похож на маньяка, не правда ли? Да, во имя чистой науки я отрубил себе этой штукой кисть левой руки и перебил правую голень. Но я всего-навсего хотел знать, как быстро стану ходить с неправильно сросшимися костями. Серия опытов "тело человека". - Лучше бы голову оттяпали,- со злостью сказал доктор. Ему вдруг смертельно надоела омерзительная личность с искалеченным немытым телом, покрытым рубцами и язвами, и с такими же увечными мыслями. - Это вам ни к чему ваш кочан капусты. А мне голова нужна для обдумывания результатов моих экспериментов,- возразил пациент.- А если вы намекаете на Джил Биверс, то я здесь ни при чем. Доктором всецело завладела страшная опустошенность. - Ладно же, господин безумец, даю вам срок до послезавтра,- сказал он Венсону.- Мое предложение остается в силе. Если захотите спастись, я всецело к вашим услугам. - Вот увидите, какой переполох поднимут газеты, когда я заявлю НА СУДЕ, кто такой человек! А спасать свою шкуру в этом очаровательном заведении ценой подлого молчания я не намерен,- весело и бодро произнес на прощание пациент и последовал за санитаром.
ГЛАВА 4. Филупе
– Ой, Мире, смотри, какая птичка полетела!
– Парела показала на существо, парившее в покрытом легкими облачками небе. - Ух ты! Ну и птичка, вот так птичка,- поддержал ее муж. Однако девочка вовсе не желала восторгаться местной природой. С самого утра она была необычайно тихой и грустной. Пять лишних конфет, которые мать дала ей после завтрака, положения не исправили. Мирема даже всплакнула разок украдкой и сейчас снова готовилась разреветься. Никто не знал, в чем дело. На ВОПРОСЫ взрослых девочка не отвечала. Меньше всего ее понимал Филупе. Об этом он и заговорил: - Послушай-ка, Мире, это ни на что не похоже! Если бы я в твоем возрасте высаживался на незнакомую, тем более на НИКОМУ НЕИЗВЕСТНУЮ, НЕРАЗВЕДАННУЮ планету, я был бы просто на вершине счастья! - Не трогай ребенка, Фил,- попросила Парела.- Ты конечно был бы на вершине счастья, но ты был мальчишкой, а наша Мире девочка. Просто у нас сегодня плохое настроение, правда, Мире? Та исподлобья посмотрела на отца и неожиданно резко спросила: - Папа! Скажи, почему мы ушли с корабля? - А ну не груби отцу,- тут же одернул девочку Анрике. Он считал, что родители слишком многое прощают Миреме и при всяком удобном и неудобном случае демонстрировал свое неудовольствие их системой воспитания. Филупе относился к его замечаниям довольно спокойно. Он понимал, что у Анрике в Этом плане просто нет никакого опыта, да он и сам-то едва вышел из детского возраста. Поэтому Филупе сказал: - Погоди, Ан, не вмешивайся. Видимо, Парела просто не объяснила нашей девочке... - Нет, все я объяснила,- поспешила возразить жена.- Я же сказала тебе, Мире, что мы решили избавиться от крыс. - Мамочка говорила, что вы возьмете в руки по кусочку провода, как хлыстики, и прогоните крысок. Почему вы ушли с корабля? Филупе смутился. Дочка обращалась не ко всем сразу, а именно К НЕМУ. Ему самому не по душе была вся эта затея с санобработкой, и если бы не настойчивость помощника, Филупе и пальцем не тронул бы "зверинец". Кроме того, он ошибся, понадеявшись на жену. Надо было самому поговорить с девочкой, а то Парела сочинила какую-то глупую байку про хлыстики, подробности которой ему неизвестны, но ПРАВДОПОДОБНОЕ объяснение которой предстоит придумать прямо сейчас. Ошибиться было нельзя ни в коем случае, так как Филупе говорил с ребенком, чья непосредственная натура выявит малейшую ложь лучше, чем чуткое ухо меломана фальшивую ноту в сложном музыкальном произведении. Положение осложнялось тем, что с девочкой общалась в основном Парела. У Филупе просто не хватало на это времени. А теперь налаженный контакт с дочкой очень пригодился бы. - Видишь ли, Мире, мы не остались на корабле, потому что...- он начал говорить слишком быстро, не успев продумать все как следует и теперь допустил секундную паузу. Этого делать не следовало. Мирема отреагировала мгновенно: - Это все враки, да? - Мирема, как ты смеешь со мной так разговаривать?! Дерзкая девчонка! Филупе кричал покраснев от натуги и злясь на самого себя. Он попытался продолжать обман, встав на сторону жены и помощника. Дочка тут же разоблачила его и назвала вещи своими именами. В результате Филупе попал в глупое положение, а это было крайне неприятно. Он вообще почти не кричал на девочку. В последний раз это случилось, когда Филупе застал ее на коленях в углу детской. Мирема зачем-то снимала крышку, закрывавшую электроразъемы... Его совершенно неожиданно выручил Анрике. - Но почему же враки, Мире? Просто корабельные роботы выполнят эту работу за нас. Вот мы и решили, что нам самим незачем выгонять крыс, когда с этим прекрасно справятся роботы! Филупе с изумлением уставился на помощника, но тут же все понял. Анрике вмешался в разговор очень вовремя, очень удачно придумал про роботов и теперь радовался собственной находчивости. Однако такой опытный сочинитель космических историй как Филупе не мог не заметить в его версии одного-единственного изъяна. К сожалению, Мирема тоже заметила и недоверчиво, но с затаенной надеждой спросила: - А КУДА выгонять? - Ну, в такой специальный маленький кораблик. А потом мы запустим его в космос, и он улетит домой. Ты конечно же знаешь, что на каждом корабле всегда есть...- вдохновенно жестикулировавший Анрике осекся, потому что на их грузовике была ЕДИНСТВЕННАЯ аварийная капсула на пять мест, в которой ОНИ САМИ только что спустились на планету. Глаза девочки ясно говорили помощнику, что ей это известно. Анрике решил поэтому не сочинять, куда же роботы сгонят крыс, с умным видом помычал и закончил объяснение следующим образом: - А мы спустились сюда, чтобы не мешать роботам. И потом им нужно очень много энергии. Ты уже большая и знаешь, что такое энергия, и мы возьмем ее здесь... Тут случилось то, чего Филупе боялся больше всего: девочка расплакалась. - Что такое? Ну что же это такое, Мире?! Мать склонилась над ней и попыталась ласково погладить. Чувствуя определенную вину Анрике тоже устремился к девочке. Мирема оттолкнула руку Парелы, подбежала к отцу и проговорила сквозь всхлипывания: - Я... я знаю... я видела, как тогда... вы... от насекомых... - Мире, это не насекомые, а крысы, тут все по-другому. Я же тебе говорила... Не обращая внимания на взволнованные заверения матери девочка продолжала: - И вчера я видела, как ты, дядя Ан и мамочка обрабатывали маленький кораблик, в котором мы сюда спустились. Крыски все умрут, я видела! Вы думали, что я сплю, а я все до капельки подглядела, вот! Папочка, не убивайте крысок! Ты у нас самый главный, ты только скажи! Не надо их убивать, ну пожалуйста. Мирема плакала так, как плачет раз в жизни каждый ребенок, слишком рано столкнувшийся с неотвратимой необходимостью убийства ЖИВОГО, которое он не в силах предотвратить и которое спокойно совершают взрослые. Все застыли вокруг девочки. Филупе сначала хотел отругать дочку за самовольную слежку за взрослыми, однако промолчал. Теперь он с отвращением думал, что они, вот эти самые взрослые тщетно пытались лгать маленькому человечку, сами себя загнали в угол и теперь не знают, как вести себя дальше и что говорить. А ребенок... Что ж, ребенок по сути отплатил им той же монетой: ТАЙНОЙ СЛЕЖКОЙ. Мол, вы меня обманываете, а я вас. Вы меня спать укладываете, а я за вами подглядываю. И Филупе решил сказать правду. - Мирема, ты уже не маленькая... Впервые в жизни он назвал дочурку ПОЛНЫМ ИМЕНЕМ, точно взрослую. Но девочка не попалась на столь жалкую приманку и взахлеб затараторила: - А вот и враки! Я маленькая. Вы мне все врете, а большие врут только когда в душе поэты, а вы все не поэты, то есть не все... А еще у всех на корабле каюты, а у меня комната. Опять враки. Филупе подумал, что не так-то легко говорить правду ОТ НАЧАЛА ДО КОНЦА, и продолжал: - Все это верно, Мирема. Но сейчас ты сказала очень взрослые слова. Значит, ты СТАЛА взрослой. А раз так, пойми: убить крыс НЕОБХОДИМО. Тебе или кому еще может быть очень жаль их, но не сделать это невозможно. Ясно? Анрике смотрел на девочку спокойно: в конце концов эта капризуля была дочкой капитана, а не его. Парела боялась, что правда окажется для девочки непереносимой. Она все еще не воспринимала Мирему всерьез. Филупе всматривался в круглое заплаканное личико пытливо и внимательно. Он чувствовал, что девочка сказала еще отнюдь НЕ ВСЮ правду. Взрослые сдавали позиции неохотно, ребенок также не спешил открывать сразу все свои тайны. Предчувствия Филупе оправдались. Мирема перестала плакать, сжала маленькими пальчиками в перчатке рукав его белоснежного комбинезона и тихо сказала: - У меня там... друзья остались. Девочка прижала к груди небольшую сумочку, в которой "жила" ее любимая кукла Бали, и глядя прямо в глаза отцу тихо повторила: - Там, на корабле... Два крысятика. - Мире, что такое?!
– в ужасе вскричала Парела.- Вспомни, сколько раз мы с тобой... Филупе со странным облегчением подумал, что дочка действительно скрывала от них больше, чем казалось сначала. И он понимал смятение жены. Парела чрезвычайно гордилась доверием девочки, наивно (как теперь выяснилось) полагая, что между ними нет недосказанного, скрытого. Ох уж эти женщины!.. - Погоди причитать,- остановил жену Филупе.- Все верно. Мы обманывали девочку, она отвечала нам тем же. Просто мы вовремя не заметили, что Мире выросла и не относились к ней серьезно. В этом наша вина. Анрике и Парела смотрели на него с изумлением. Они явно не одобряли "саморазоблачение", которое устроил Филупе. Зато в глазах дочки читалось все возрастающее доверие к отцу. - И я понимаю ее,- продолжал убежденно Филупе.- С кем еще Мирема могла дружить, как не с прирученными крысами? - Доченька, а как же я, папа, дядя Ан?
– спросила оскорбленным тоном Парела. - Это все не то,- ответил за девочку Филупе.- Мы старше. Мы не признавали, да и сейчас не признаем ее равной. Мы просто НЕ МОЖЕМ быть равными. А ей нужен именно РАВНЫЙ друг. - Так я могу спасти своих крысятиков? Ну только их! Папочка, ну пожалуйста,- взмолилась Мирема, непроизвольно поглаживая сумку с куклой. - А на это я скажу тебе вот что. Раз ты взрослая... я имею в виду ДОСТАТОЧНО взрослая, то должна понять: к сожалению, другом не может быть кто угодно. Например, корабельная крыса. Она портит груз. Она разносит заразу. Она пожирает запасы еды. С крысами мы должны бороться. ОБЯЗАНЫ бороться. - Папочка, но у меня там один из крысятиков девочка, у нее надулся животик и скоро выродятся маленькие. Услышав такое, Парела застыла с раскрытым ртом, а Анрике почесал затылок, усмехаясь весьма двусмысленно. Без сомнения, Мирема считала эту душещипательную подробность самым весомым аргументом в защиту друзей. Она все еще наивно надеялась вызвать сочувствие у взрослых. Но отцу этот довод был только на руку. - Вот видишь, Мире, если мы спасем твоих друзей, они быстро расплодятся, и вновь начнутся неприятности,- после этого Филупе отчеканил словно судья, зачитывающий вердикт: - Нет, крысы должны умереть все до единой. Мирема попятилась. На заплаканное личико больно было смотреть, ее маленькие ладошки так прижимали к груди сумочку, точно вместе с крысами должна была погибнуть и драгоценная кукла. - Папочка, можно я поиграюсь с Бали с другой стороны маленького кораблика? Пожалуйста,- пролепетала Мирема. - Да, доченька, конечно. Девочка пошла в обход капсулы почти автоматически, словно слепая. - Мире! Парела хотела обнять и приласкать дочку, но Филупе остановил жену. - Не трогай ребенка. Пусть побудет одна. Едва Мирема скрылась, Филупе обессиленно прислонился к обшивке капсулы, несколько раз вынул и вставил искусственный глаз, оттянул ворот комбинезона и простонал: - Проклятая санитарная обработка. Парела видела, в каком состоянии находится муж. Но еще больше она волновалась за ребенка. - Я посмотрю за Мире,- сказала наконец Парела и хотела последовать за девочкой, но Филупе рявкнул: - Не смей шпионить за ней! Я тебе запрещаю! Хватит! Если Мире заметит тебя, она нам долго не простит. Может никогда не простить. НИ-КО-ГДА!!! Внешний генератор отпугивает местную живность, чего ж ты боишься? Девочке надо ПЕРЕЖИТЬ сегодняшнее... - А ты чего разорался?
– спокойно и чуточку презрительно заговорил Анрике.- Я так понимаю, тебе самому жалко этих серых паразитов. Это у вас наследственное, что ли? - Представь себе, жалко. ЖАЛКО!!! Филупе решил, что нечестно продолжать лгать другим, если уж правдиво поговорил с собственной дочерью. Хотя такая откровенность может дорого стоить. - Если бы не порча грузов, я бы, юноша, ничего такого и не делал. Тем более, на корабле остались друзья моей девочки... - Ты серьезно, Фил? - Вполне. Терпеть не могу убивать. В тот же миг Филупе почувствовал, как некая невидимая ниточка, до сих пор соединявшая его с помощником, оборвалась. Он ощутил это почти физически, уловил даже какое-то подобие звука лопнувшей струны. Капитану показалось, что он стоит перед юношей АБСОЛЮТНО голым. Не просто без одежды, но без кожи, без мяса, без костей - неприкрытая, разоблаченная душа старого сочинителя романтических историй, жалкого болтуна и вечного неудачника, который ничего значительного так и не сделал в жизни именно потому, что всего добивался В МЕЧТАХ. И этот момент наготы был ПРИГОВОРОМ. Филупе знал, что Анрике для него потерян, что он сам брезгливо отметен в сторону с дороги помощника. Он не желал оправдываться, это было бессмысленно. И говорить было вовсе не нужно; тем не менее он заговорил: - Я бы с удовольствием оставил в живых весь серый народец, не то что друзей Миремы. А с ними она бы непременно познакомила меня. Крысы ведь неплохо приручаются. Они в сущности веселые и славные, если с ними не воевать. И большие умницы. Я знаю, они могут научиться откалывать такие штуки... Да, я понимаю девочку как никто из вас. И я же убедил ее смириться с убийством друзей! Пойти на подлость! Пр-роклятье... - Не надо, Фил. Да, Парела конечно за него. Помощника он потерял, доверие дочки предстоит вновь завоевывать. Лишь отношение жены не переменилось. - Не утешай меня, Паре. Или я не знаю, что такое убивать друзей? Была у меня собака, которую я убил и съел, когда потерпел аварию и подыхал на Гравузе. Я как-нибудь расскажу эту историю, когда... Филупе уже начинал по привычке импровизировать, но перехватив взгляд помощника мгновенно замолчал. Действие этого взгляда напоминало пощечину. Капитан вновь почувствовал себя старым и никому кроме верной жены не нужным, вздохнул, покорно сказал: - Что ж, мне не престало ныть подобно маленькой девчонке. Пойду убивать крыс. Будь оно все проклято... И поднялся в капсулу, чтобы включить управление санитарной системой.
* * *
– Смотри, как здесь мило! Какие чудные ухоженные лужайки! А домик... просто игрушка! Прелесть,- щебетала Даята. - Глядя на этот домишко я думаю лишь об одном: аборигены невелики ростом. Вряд ли они достигают моего пояса. А то и ниже. Даята угадала невысказанную мысль мужа и насмешливо произнесла: - Так что ты теперь спокоен за нас. Драться врукопашную с такими карликами нетрудно. - Если бы врукопашную, я был бы более спокоен,- возразил Паргаме.- Хотя от низкорослого противника скорее можно ожидать какой-нибудь подлости вроде удара головой в энергетический центр. - Ну почему подлости? Это был мой любимый приемчик, когда я в детстве спорила со всякими верзилами, жившими на нашей улице,- заметила Даята пожимая плечами. - Но здесь в ход пойдет (если ВООБЩЕ пойдет, конечно) более опасное оружие,- докончил Паргаме. - Ты несносен и неисправим, дорогой. Лично я не верю, чтобы существа, создавшие такой милый превосходный парк и этот замечательный домик могли питать к гостям дурные намерения. А мы ведь гости, и не просто гости, а... Серебристым колокольчиком зазвучал индикатор интеллекта. - Внимание, они здесь. Паргаме провел ладонью по индикатору и сообщил: - Их двое. За углом дома. Агрессивность нулевая. - Какая еще агрессивность! Не болтай чепухи,- Даята фыркнула.- Раз ты настроен так предубежденно, я иду первой. Я настояла на высадке, я их и встречу. И не спорь! Она приложила пальчик к губам готового возражать мужа, нежно поцеловала его и сказала: - Уверена, ничего плохого не случится. Если ты так переживаешь за меня, иди шагов на двадцать сзади. Я обогну дом, ты ступай за мной. Не дожидаясь ответа Даята устремилась вперед. Когда Паргаме завернул за угол, то увидел, что жена замерла в неестественной позе, словно отстраняясь от чего-то ужасного. - Дая! Что случилось?
– воскликнул он.
* * *
– А-а-а, друг мой Венсон, вы ли это? Входите, входите, я крайне счастлив вновь видеть вас, дорогой мой. Пациент замер от неожиданности у самого порога кабинета. Он никак не мог понять, что произошло с доктором за два дня, куда подевались нервозность и смятение противника, который в нынешнем настроении легко мог бы занять первое место на конкурсе "МИСТЕР-САМА ЛЮБЕЗНОСТЬ", если бы только такой проводился. Вдобавок в обращении и жестах доктора сквозили откровенно собственнические манеры, что совсем уж не понравилось пациенту. - Черт возьми, какая муха вас укусила? И с каких это пор мы сделались ДРУЗЬЯМИ?
– довольно грубо осведомился Венсон и заковылял в свой "законный" угол. - С сегодняшнего дня, друг мой, с сегодняшнего дня,- пропел доктор на мотив известной оперной арии. - Обычно вы называли меня "ГОСПОДИН
– запротестовал Венсон, пытаясь поглубже втиснуться в угол. Он вдруг по-настоящему испугался. Что-то определенно случилось. И случившееся обернулось явно не в его пользу. - Нам так или иначе придется подружиться до окончания вашего лечения... - ЛЕЧЕНИЯ?! Какого такого лечения! А суд? - Суда не будет,- решительно заявил доктор.- Теперь я позабочусь о вас, друг мой, и вы позабудете все пережитое как дурной сон. Пациент взволновался не на шутку. - Вы что, дали окончательное заключение?
– спросил он дрожащим голосом.Мне кажется, еще вчера вы не знали, каким диагнозом меня осчастливить. - Вчера было вчера, друг мой Венсон. Сегодня обстоятельства изменились. Появились новые данные,- доктор налег грудью на стол, поманил пациента пальцем и выпучив глаза прошипел: - ОТ ПОЛИЦИИ. Венсон приготовился к худшему и затаив дыхание ждал продолжения спектакля. Однако доктор не спешил. Венсон понимал, что сейчас противник мстит ему, подло мстит за свои собственные промашки и колебания, за собственную слабость, за то, что предлагал помощь... И КОМУ?! Какому-то презренному сумасшедшему! Доктор торжествовал и СМАКОВАЛ собственное торжество, точно хорошо составленный коктейль. - А я-то думал, как связать воедино все ваши "опыты"? "Легкая" серия, "яды", "питание", "огонь"... какая там у вас еще была? Ах да, конечно же "тело человека"! А дневники просто сводили меня с ума. Доктор рассыпал по столу содержимое толстой папки. - Дневники бродяги. Жизнь опустившихся людей. Почти животные сцены. Помои общества. Путешествия по свалкам, драки, совокупления. Деградировавшее человекоподобное стадо. Мороз по коже и тлетворный запах. Доктор говорил абсолютно спокойно. Казалось, его уже нисколько не смущали некоторые детали наблюдений Венсона. - И на фоне всего этого безобразия - беспристрастно ледяной анализ с загадочными полувыводами. Да, друг мой, больше всего меня смущали эти ваши ПОЛУВЫВОДЫ. Я тщетно ломал голову над тем, какова их ВТОРАЯ ПОЛОВИНА. И лишь сегодня... Доктор интригующе умолк. - Что сегодня?
– не выдержал пациент. Доктор улыбнулся. Доктор развел руками. Доктор надавил на кнопку звонка. В кабинет вошли двое санитаров со смирительной рубашкой и принялись молча и деловито натягивать ее на Венсона. - Это еще зачем?
– возмутился тот.- С тех пор как ваши парни прекратили попытки вымыть меня, я ни разу не буянил. - Сейчас начнете,- пообещал доктор.- Я собираюсь кое-что вам продемонстрировать. Готовы?
– спросил он санитаров. Те кивнули. Тогда доктор медленно, так медленно, что пациент едва не застонал от нервного напряжения, выдвинул ящик стола и еще медленнее извлек оттуда большой черный альбом. При виде альбома Венсон взревел словно медведь гризли, вызывающий на бой соперника и рванулся к доктору. Санитары повалились на пол вместе с ним. Пока шла ожесточенная борьба, доктор тихонько посмеивался да поглаживал блестящую глянцевую обложку альбома. Наконец санитары подняли Венсона и с трудом поставили напротив стола. - Ну вот, мой друг, вы и буяните. Разве я не прав? - Черт! Черт, черт, черт! Черт меня побери, черт вас побери, черт всех побери!!! Какой я идиот! Какого черта я не уничтожил этот проклятущий альбом до ареста?!
– выл пациент. - К чему так расстраиваться, друг мой! Ведь этот шедевр ставит все на свои места. В ответ Венсон принялся изрыгать такие проклятия и так истошно завопил, что видавшие виды санитары едва не выпустили его. - Прекратите шуметь, друг мой, умоляю вас. Давайте лучше прочтем ранее скрытую часть ответов на каверзные вопросы, вызванные к жизни вашими сверхнаучными "опытами". Это весьма любопытно, право же. - Иди в задницу!
– рявкнул Венсон. Доктор пожал плечами, откинулся в кресле, раскрыл черный альбом и принялся размеренно декламировать: - "МАНИФЕСТ. Человечество! Раздираемое на части, само себе во всем противоречащее человечество! Я, Майкл Венсон, обращаюсь к тебе. Я имею право на это, так как развязал гордиев узел, а не разрубил его подобно талантливому, но торопливому невежде, который тщился завоевать весь мир и даже не подозревал, что существуют еще и другие земли за пределами Ойкумены..." Ого, друг мой, от вашего послания так и разит неприкрытой манией величия, не правда ли? - Будь ты проклят!!!
– выкрикнул Венсон. Он не мог, просто не имел сил смотреть, как облачившийся в маску Эскулапа фигляр втаптывает в грязь дело всей его жизни. Пациенту вдруг вспомнилось сравнение: ЧИСТАЯ НАУКА ЕСТЬ ПРОСТИТУТКА, КОТОРУЮ ВСЯКИЙ ПРОХОДИМЕЦ ПОКУПАЕТ ПО ДЕШЕВКЕ И ВЕДЕТ НА ПАНЕЛЬ. Не обращая внимания на вопль Венсона доктор продолжал чтение: - "Это величайшая загадка, которую ты, человечество, безуспешно пыталось разрешить на протяжении всей своей истории. Даже знаменитый вопрос о курице и яйце начал волновать лучших твоих философов позже, так как в первую очередь ты спрашивало себя: кто мы, люди? откуда? как появились? На это вопрос отвечали все, начиная от создателей мифов и кончая виталистами и дарвинистами..." - Господи, сведи меня с ума!
– неожиданно взмолился Венсон. Закоренелый атеист, он молился впервые в жизни и делал это абсолютно инстинктивно. Ведь ничего другого ему не оставалось, кроме как призвать на помощь высшую силу и хоть на миг уверовать в чудо. Но небеса были глухи к его страстной мольбе, как глух был идеально белый, без единой трещинки потолок докторского кабинета. И две обжигающие слезы поползли по небритым щекам Венсона. Это было прощание с последней надеждой. - К чему искушать Всевышнего, друг мой? Вы ведь УЖЕ помешались,хладнокровно заметил доктор, на несколько секунд прекратив чтение.
ГЛАВА 5. Выход
Едва Мирема очутилась по другую сторону капсулы и убедилась, что никто из взрослых не следит за ней, как тут же открыла сумочку, в которой обычно таскала куклу Бали и тихонько сказала: - Вылазьте, крысятики. Через миллион лет по ИХ исчислению на той же планете побледневшая Даята бросилась к мужу и дрожа не от страха, а от отвращения прошептала: - Там крысы! Две гигантские крысы... А где-то на другом конце планеты почти в то же самое время (всего на каких-нибудь десять лет раньше) доктор торжественно прочел наиважнейшую запись в черном альбоме, принадлежавшем несчастному и безусловно сумасшедшему Майклу Венсону: - "Но никто не сумел ответить на данный вопрос наиболее правдиво. Много лет вел я специальные исследования, и вот квинтэссенция моих выводов: ЧЕЛОВЕЧЕСТВО, ТЫ - СТАЯ КОСМИЧЕСКИХ КРЫС!"
ГЛАВА 6. Адам и Ева
Кадаме высунул из сумки мордочку и недоверчиво принюхался. В воздухе витали тысячи запахов, и среди них ни одного, присущего соплеменникам-крысам. Привычных стен, кают и коридоров (не говоря уже о норах и лазах) также не было, если не считать серебристой обшивки капсулы. Однако эта стена излучала невидимую ОПАСНОСТЬ, словно приглашая убраться отсюда куда подальше. Кадаме не знали не мог знать, что это работает внешний генератор, отпугивая местную живность. Впрочем, девочка была рядом, поэтому зверек не боялся. - Вылазьте, вылазьте,- повторила Мирема. Конечно, Кадаме не понял значения слов, но почувствовал, что его и Певаку приглашают выбраться из тесной сумочки. Уцепившись розовенькими лапками за ярко-белую шкурку девочки (уцепившись осторожно, потому что он еще ни разу не видел Мирему в "шкурке" выходного комбинезона) Кадаме ловко вскочил на ободок сумки и осмотрелся. Вокруг было бесчисленное множество самых причудливых растений, целое море зелени разнообразных оттенков с вкраплениями черных, коричневых, серых и желтоватых пятен. В светло-голубом небе с ослепительным кружком солнца и легкими мазками облаков парили какие-то существа. Возможно, это были хищники, но никто из них не подлетал близко к излучающей ОПАСНОСТЬ стене. На земле и на растениях также не было заметно никаких живых существ, хотя звериных тропок протоптано предостаточно. И было очень тихо. Мирема опустила сумку пониже. Кадаме спрыгнул в траву и пискнул: - Можно! Конечно, звучало это не как слово. Просто он подал самке СИГНАЛ, означающий, что опасности поблизости нет. Певака выбралась из сумочки, уселась на изумрудную травку и принялась вылизывать шерстку на брюшке и вокруг сосков. - Нора!
– пискнула она. Для самца этот сигнал означал, что он должен первым делом разыскать подходящее убежище. - Гнездо!
– отозвался Кадаме (то есть к вечеру они сплетут уютное гнездышко в ветвях дерева, которое он обязательно присмотрит). - Молодцы крысятики, хорошие крысятики, тихо сидели, прятались,- ласково сказала девочка.- Здесь вас никто не будет трогать, никто из взрослых. А что будет дальше... Мирема перестала сдерживаться, села на землю и заплакала. - Плохая!
– пискнул Кадаме. - Плохая!
– ответила Певака. Их подруга сегодня излучала ПЛОХОЕ, грустное настроение, как обшивка капсулы - ОПАСНОСТЬ. Крысы инстинктивно бросились к девочке, чтобы утешить ее, хоть как-то помочь преодолеть грусть. Мирема поняла это по-своему и проговорила сквозь слезы: - Нет-нет, крысятики, нам нельзя вместе. Вы портите груз и кушаете еду на складе. А если Певака выродит маленьких крысятиков, им надо будет кушать еще больше всех, потому что дети - быстрорастущие организмы, и им взрослые всегда все впихивают... Сейчас на корабле роботы убивают других крысок. Мамочка Паре говорила, что мамы никогда не бросают своих деток,- голос девочки окреп.- Так вот, я ваша крысячья мама, и я увела вас от санитарной обработки. И вас они не убьют! Девочка однако не выдержала и вновь разрыдалась. - Не пищи! Не пищи!
– тараторили крысы и ласково тыкались мордочками ей в ладошки. - Конечно, они подарят мне кого-нибудь,- продолжала Мирема.- Крысятики, я обещаю, что не захочу котенка! Хотя после вас я больше всех люблю котенков. И вообще кошки у меня не будет никогда, вот. И мышелов я всегда-всегда буду выключать, чтобы вы мне могли гулять по комнате, и на вас никто не нападывал... То есть не вы, а другие крысятики, потому что мы с вами... Девочка зарыдала пуще прежнего и едва выговорила: - Нельзя... нам... вместе... Но я... обещаю... даже когда... буд у... взро-о-ослой... Певака вскарабкалась к ней на плечо и принялась беспокойно теребить за окруженные легким сиянием волосы. - Здравствуй!
– пискнула Певака. Кадаме покорно принялся "здороваться", как учила его Мирема, хотя все еще с недоверием относился к белой перчатке комбинезона на руке девочки. - Я тебя люблю, сыночек Кадаме. И тебя, дочка Певака,- говорила девочка сквозь всхлипывания.- Может, я плохая крысячья мама, но я должна бросить вас тут. Пока папочка говорит, что генератор прогоняет всех зверей. НО когда мы улетим на кораблик... Ой, крысятики, ну я не знаю, что будет! Я вырасту, но никому-никому и никогда-никогда не скажу, что бросила вас тут, чтобы вас не нашли и не санитарно обработали, вот. И я вас никогда-никогда не забуду. И вы меня тоже никогда не забудьте. Тети не становятся капитанами, но я придумала, что когда я вырасту большая, то попробую стать. И тогда я прилечу сюда на серебряном кораблике и заберу вас к себе! Правда здорово, крысятики? Кадаме почувствовал, что их подруга развеселилась. Он удовлетворенно свиснул, прыгнул в траву и принялся искать пищу. Наткнулся на куст с черными ягодами. Они внушали доверие. Кадаме притянул ветку к земле, пожевал сладкую мякоть. Было вкусно. - Еда!
– свиснул он самке. - Нет,- отказалась Певака, потому что съела две трети хлеба и сыра, которые Мирема заботливо положила в сумочку. Кадаме нашел на ветке гусеницу и тоже съел. - Маленькая еда! Еще!
– пискнул он. Вообще крысам повезло, что местные формы жизни были относительно мелкими по сравнению с формами жизни планеты, с которой они прилетели. Только крысы этого не понимали и не могли оценить. Девочка увидела, что Кадаме поедает всякую "гадость" и воскликнув: - Ой, забыла! Вот вам,- принялась выкладывать на траву кукольные тарелочки, салфетку, конфеты, кусочки хлеба, колбасы и сыра, которые успела стянуть за завтраком и рассовать по карманам комбинезона. - Хорошая еда! Хорошая еда!
– заверещали крысы и бросились к угощению. Однако ловкие ручки Миремы загородили им дорогу. - Нет, не кушайте сейчас. Это я наворовала, и мне влетит, но ничего. Это ваш запас. Будете приходить сюда, кушать конфетки, смотреть на небо и ждать, когда я прилечу за вами на серебряном кораблике. Обязательно ждите меня, крысятики! Кадаме и Певака разочарованно попискивали: подруга лишала их чрезвычайно вкусных вещей. Девочка поняла, что ее ненаглядные "детки" расстроились, по очереди взяла в ладошки каждую крысу, поцеловала в носик, почесала за ушками и нежно сказала: - Прощай, Певака. Прощай, Кадаме. Ты мальчик, смотри, береги мне девочку! Не забудь, что я наженила вас браслетиками. Она будет выроживать маленьких крысятиков без крысячьей больницы, так что ты защищай мне ее. Мирема встала. - А теперь уходите. Когда папочка и дядя Ан кончат санитарную обработку, мы отсюда улетим. Тут будет тогда нельзя, поэтому уходите. А потом возвращайтесь за конфетками. Уходите! Крысы тревожно посвистывали и в нерешительности топтались на месте. Инстинкт и исходящая от капсулы ОПАСНОСТЬ гнали их прочь. Девочка тоже почему-то прогоняла их, подав сигнал "уходите!" и махнув передней лапой с сумочкой. Но здесь была их подруга и защитница, единственная ЗАЩИТНИЦА в совершенно чужом и незнакомом месте. И хорошая еда. - Уходите. Вы добренькие, умненькие и хорошенькие детки. Вы всегда слушались меня и вы всех победите, я знаю. Вы тут самые-самые! А теперь кыш отсюда! Брысь! Крысы не трогались с места. Тогда Мирема взяла одну из оставленных конфет и бросила ее подальше в кусты. Кадаме тут же побежал разыскивать угощение. Когда Певака догнала его, он успел уже отгрызть изрядный кусок. - Я!
– возмутилась Певака. Кадаме знал, что самка носит детенышей и послушно отскочил в сторону. Едва крысы расправились с конфетой, волна ОПАСНОСТИ погнала их прочь от капсулы, в самую чащу леса. А девочка громко всхлипнув побрела к родителям, чтобы никогда уже не увидеть своих крысятиков.
* * *
Без сомнения, это были разумные существа, населявшие данную планету, на что безошибочно указывал индикатор интеллекта, звеневший все громче. И без сомнения можно было сказать, что существа эти - крысы. Миллион лет эволюции не прошел для них бесследно. Крысы увеличились в размерах, ходили на задних лапах. Их голова изменила форму. Под причудливой одеждой скорее всего не было шерсти, о чем свидетельствовали голые морды (или ЛИЦА?!) крыс и голые передние конечности самки. - Парг, миленький, уведи меня отсюда! Пожалуйста,- взмолилась Даята. Муж почувствовал, что она все еще дрожит. - Обопрись на меня,- сказал он строго и повел жену назад к кораблю. - Как досадно,- проговорила Даята, немного оправившись от пережитого.Досадно, что я ненавижу крыс, и именно крысы населяют такую замечательную планету. - Смотри, смотри, они наблюдают за нами!
– воскликнул Паргаме и иронично добавил: - Ты же так рвалась с ними встретиться. Хотя бы помаши им на прощанье. - Ой, Парг, брось, не надо,- застонала Даята. Они как раз свернули за угол дома. Даята облегченно вздохнула. - Так что, надо было высаживаться?
– просил Паргаме начальственным тоном. - Я была до неприличия своевольна,- с раскаянием признала жена. - Будешь впредь слушаться меня? - Еще бы! Ты у меня самый умный, самый хороший на свете,- она оглянулась, чтобы проверить, не идут ли крысы за ними. - Интересно, как эти паразиты оказались здесь? - Тут и гадать нечего: сбежали с того грузовика миллион лет назад. Очевидно, экипаж нарушил закон чистоты посещения. Вообще-то с этим строго. Сама понимаешь, влиять на эволюцию чужой планеты... Но ведь миллион лет прошел, что ж поделаешь!
– Паргаме только руками развел. - Все-таки интересно получилось,- продолжал он уже сидя в кресле на корабле.- Освободившись от давления человека крысы построили собственную цивилизацию. - А вдруг это не крысы? Вдруг местная жизнь просто дала такую форму? Паргаме усмехнулся. Жена с запозданием защищала цивилизацию, которую подсознательно считала СВОЕЙ. - Все может быть,- неопределенно сказал Паргаме, не желавший более говорить на эту тему.- Но пусть с этим разбираются ученые. И без нас. Мы и без того много сделали. Шутка ли: ЦИВИЛИЗАЦИЯ КРЫС! И маленький кораблик молодоженов устремился к звездам. Они спешили разыскать другую подходящую планету, чтобы спокойно провести медовый месяц.
* * *
– "Все ищущие по-своему правы",- читал доктор в черном альбоме."Догоны правы, потому что человечество в виде стаи или же нескольких особей крыс прибыло на космических кораблях с Сириуса либо иной звезды. Библия права, потому что представители высшего человечества, собирательно именуемые "богом", выпустили эту первостаю крыс (условных Адама и Еву) на Землю с неведомой нам целью. Библия, древние греки и виталисты правы, ибо хоть человек и был "вылеплен из глины", но зародился он в мире ином, в так называемом небесном, божественном мире. Дарвинисты правы, потому что в обоих мирах человек эволюционировал. Все другие также в чем-то правы, однако в целом картина происхождения человечества открылась мне одному. Почему? Потому что время настало, и я задал вечный вопрос, который до меня задавали другие: кто мы, люди? Откуда явились? Дарвинисты до сих пор не смогли найти всех до единого предков гомо сапиенса, чтобы протянуть непрерывную цепочку к обезьяне. А такой цепочки попросту не существует! Ложные построения начинаются с явантропа. Истинных наших предков следует искать среди крыс другой цивилизации. Почему среди крыс? В настоящее время над Землей нависла угроза экологической катастрофы. А какое млекопитающее может выжить после нее? Эксперты дали однозначное заключение: КРЫСА! Только крыса, как и человек, в состоянии приспособится к каким угодно условиям обитания (даже будучи выпущенной на совершенно незнакомую, чужую, враждебную планету), к каким угодно отравам, к какой угодно пище. Только крысу не могут обмануть самые хитрые, самые изощренные ловушки, изобретенные человеком..." Доктор обрадовано захихикал и сказал: - Так вот что за странные орудия пыток вы изготовили, друг мой! И как я сразу не сообразил, что это различные модели мышеловок, воспроизведенные в масштабе! - Дурак,- без всякого выражения сказал Венсон, который покачивался взад-вперед, точно сомнамбула. Доктор усмехнулся. - Читаю дальше, друг мой. "...Почему же не от земной крысы произошел человек? На то указывают три обстоятельства: - лишь чужак, не понимающий до конца природу планеты, не имеющий на ней истинных корней способен привести ее к катастрофе; - крысы высшего мира оказались выше всех зверей-аборигенов, но победили их бездумно. Вдобавок следует учесть, что подобный не истребляет подобного, но зато больше всего прилагает усилий к уничтожению чужака, стоящего к нему НАИБОЛЕЕ БЛИЗКО. А на каких лабораторных животных человек осуществляет самые изуверские эксперименты? Конечно, на крысах; - наконец человечество явно сдерживает эволюцию земной крысы, которая без него давно создала бы собственную и несомненно гораздо более УДАЧНУЮ цивилизацию. Где же выход? В ОБЪЕДИНЕНИИ!!! Люди, призываю вас прекратить войну против крыс, равных нам по происхождению, уму и потенциальным способностям! Давайте объединимся и совместными усилиями спасемся и спасем весь мир!,," И далее целый набор поистине бесценных шедевров вашего творчества, друг мой: конституция объединенного человеко-крысиного государства, его герб, гимн. Прогноз развития. То же самое для древнего государства космических крыс. А также история последнего. Должен вам прямо сказать: ве-ли-ко-леп-но! - Ублюдок ты,- пробормотал Венсон. Доктор закрыл альбом и сказал серьезным тоном: - У вас навязчивая идея, друг мой. Плюс мания величия,- он взвесил на руке пухлую папку и альбом.- И вот во что это вылилось. Пытаясь жить жизнью крысы вы попрали закон и мораль. Вас просто необходимо остановить, друг мой. И я это сделаю. - Кретин вонючий. Крыса бесхвостая,- прошептал Венсон. - Уведите его,- обратился доктор к санитарам. Потом долго смотрел на закрывшуюся дверь. Наконец произнес с удивлением: - Подумать только, друг мой Венсон, я едва не уверовал в вашу гениальность! Значит верно говорят, что от гения до безумца всего один шаг. Надо же... И добавил: - Ничего, друг мой. Я вас вылечу.
ЭПИЛОГ
Когда мужчина и женщина увидели пришельцев, их объял страх. Чувство было настолько глубоким, первобытным, что его истоки невозможно было осознать. И однако это была именно инстинктивная боязнь ЖИВОТНОГО, возникающая в присутствии ЧЕЛОВЕКА, ВЫСШЕГО, которого невозможно обмануть и одолеть никакими усилиями. Мужчина и женщина стояли неподвижно. Они не понимали, почему пришельцы не приблизятся к ним, не заговорят, иными словами почему не вступают в КОНТАКТ. Им и в голову не могло прийти, что сам их вид для пришельцев ОТВРАТИТЕЛЕН. Когда космические гости исчезли, люди долго спрашивали себя: кто же это был? Жители иных миров, ангелы или призраки? А главное: ЯВЯТСЯ ли они вновь?.. Но захотят ли посланцы космоса говорить с бывшими беглыми крысами?! И ЕСТЬ ли о чем говорить?..
[2] "Человек человеку волк" (лат.) - изречение, принадлежащее древнеримскому поэту Плавту (прим. авт.). "И ешь, как ячменные лепешки, и пеки их при глазах их на человеческом кале" (Иез., гл. 4, ст. 12). "И сказал Он мне: вот, Я дозволяю тебе, вместо человеческого кала, коровий помет, и на нем приготовляй хлеб твой" (Иез., гл. 4, ст. 15). (прим. авт.)