Крысятник

Сухов Евгений Евгеньевич

— Слушаюсь, товарищ полковник, — приподнялся Шибанов.

Его лицо было бледным и очень решительным.

* * *

— Ох, — устало выдохнула бабка, — даже и не знаю, что вам еще сказать. Все ходите, спрашиваете…

Бабка, приоткрыв дверь, смотрела на Шибанова без всякого интереса. За последние два месяца она столько пообщалась с милицией, сколько ей не пришлось за все предыдущие семьдесят лет жизни. Она сполна удовлетворила не только собственное любопытство, но

и успела поделиться всеми своими наблюдениями, накопленными за последнее десятилетие.

— Разрешите, я пройду, — мягко настоял Шибанов, — как-то неудобно в коридоре беседовать.

Старуха отступила в комнату, заметив:

— Знаете, было время, когда молодые люди ломились в мою в квартиру вовсе не для того, чтобы задавать свои глупые вопросы…

Шибанов почувствовал себя неловко в обществе старой кокетки. Она вела себя так, словно он добивался от нее не показаний, а взаимности.

В глубину комнаты Шибанов проходить не стал, тактично остановившись в прихожей. И попросил:

— Пожалуйста, напрягите вашу память в последний раз. Ведь не каждый день происходит убийство в вашем подъезде. Что-то обязательно должно было вам запомниться еще. Какая-нибудь мелочь, которая не сразу бросается в глаза.

— А знаете, молодой человек, — неожиданно бодро воскликнула старушка. — В ночь убийства Сдобина у нас почему-то отключили свет. Наверняка многие даже не заметили, время-то позднее было. А старики плохо засыпают, вот я и читала от бессонницы. А когда свет пропал, то мне пришлось зажечь свечу.

Шибанов заметно напрягся.

— Вы не знаете, долго не было света?

— С полчасика. Опытный кавалер за такое время как раз успеет барышню соблазнить. — Старушка мелко захохотала. Смех старческий, надломленный, но было ясно, что лет шестьдесят назад он вгонял в краску не одного юношу. — А потом и телефон не работал. Я хотела на станцию позвонить, узнать насчет света. Трубку подняла, а телефон молчит. Думаю, что же это за напасть такая? — всплеснула она руками. — Вдруг снасильничают, а милицию потом как вызывать?

Шибанов натужно закашлялся.

— И долго телефон не работал?

— Утром мастера пришли и починили. Оказывается, какие-то хулиганы провод перерезали. — Старушечьи глаза полыхнули возмущением.

— Этого безобразия у нас хватает, — поддакнул Шибанов. — А крики вы в тот вечер слышали?

— А как же, милок, — отвечала охотно старуха. — Но разве их поймешь, что там за стеной происходит? У нас как пьянка, так обязательно крики. И пойди тут разберись — не то человека убивают, не то веселятся.

— Ладно, не буду вам больше мешать, — улыбнулся Шибанов. — Вы нам очень помогли.

На улице ощущалась весенняя прохлада, и Шибанов с наслаждением вдохнул свежий воздуха. Это не бабкин насквозь затхлый закуток.

Мимо,

толкая огромную синюю коляску, шла молодая мамаша, едва ли не старшеклассница. Одета она была почти по-летнему: короткая кожаная юбка упруго обтягивала бедра, колготки черные, с ажурным узором у самых щиколоток. Капитан невольно задержал взгляд на счастливых глазах молодой женщины, баюкающей проснувшегося ребенка, и тепло улыбнулся.

Неожиданно заверещал мобильный телефон. Григорий включил связь и услышал голос Крылова:

— Ну как, накопал чего-нибудь новенькое?

Полковник редко беспокоил нежданными звонками. Следовательно, сегодня был особый случай.

— Да, кое-что есть, — сдержанно похвастался Шибанов.

— Моя помощь нужна?

— Да, я как раз хотел вам звонить. Мне бы хотелось взглянуть на улики.

Ненадолго в трубке повисла тишина.

— Когда бы ты хотел это сделать?

— Чем раньше, тем лучше.

— Хорошо, — уверенно произнес Крылов, приняв решение. — Будут тебе вещдоки через пару часов. — Трубка тотчас отключилась, часто запиликав.

Шибанов выключил мобильный телефон и сунул его в карман куртки.

Вдруг малыш в коляске громко и пронзительно закричал, и Григорий подумал о том, что ребенка ожидает большая оперная карьера. Мамаша склонилась над коляской, выставив на обозрение прохожим великолепные ноги. Папаше младенца стоило позавидовать.

Шибанов юркнул в новенькую «девятку», купленную всего лишь месяц назад, и, запустив двигатель, осторожно выехал на проспект, стараясь не обрызгать молодую женщину.

* * *

Ровно в четырнадцать ноль-ноль в кабинет Шибанова проникла Даша, практикантка убойного отдела. Стройная, со вздернутым носиком, она напоминала куклу Барби. Девочке впору самой еще играть в куклы, а она вместе с оперативной группой выезжает на происшествия и заглядывает трупам в неподвижные зрачки, как будто на свете не существует более приятного занятия.

Мило улыбнувшись, она выложила на стол перед Шибановым легкомысленный полиэтиленовый пакет с яркой надписью.

— Что здесь? — удивился он.

— Свитер, — засмущалась Даша.

Кто бы мог подумать, что эта юная девушка так трогательно относится к суровому капитану! Он о ней даже и не помышлял, а она, оказывается, вспоминала его каждый день и втихомолку вязала ему свитер. В груди Шибанова потеплело.

— Спасибо, Дашенька. Ты даже не представляешь, как я тронут.

— Тут еще обойма, — чирикнула она, покраснев.

— Обойма? — Шибанову показалось, что он ослышался.

— Ну да, та самая, от пистолета системы Макарова. Ее нашли вместе со свитером в квартире гражданина Сдобина. — Даша уже стояла у двери, готовясь выйти.