Крысятник
Шрифт:
— Обыщи его, Вепрь, — распорядился Варяг.
Молчание.
Выглянув в открытую дверцу, Варяг похолодел. Его боевик по пояс свесился из багажника, а между его лопатками торчала рукоять то ли ножа, то ли стилета.
— Так и сиди, — распорядился вкрадчивый голос за спиной. — Если попытаешься пошевелить хотя бы пальцем без моего позволения, то составишь компанию своему охраннику.
Голос принадлежал незнакомцу, назначившему встречу. Этот подонок оказался гораздо хитрее, чем можно было ожидать. А значит, и опаснее тоже.
Метрах в ста, за остовом насквозь
— Свяжись со своими быками и вели им уехать. И без шуток! Если начнется заваруха, ты погибнешь первым!
— С чего ты взял, что меня еще кто-то охраняет?
— Я звонил тебе прямо отсюда, так что не пропустил появление джипа, который прикатил сюда за час до твоего появления. Ну ладно, приехали и приехали… А теперь пусть уезжает. Ну!
Варягу пришлось подчиниться. Охранники выполнили приказ с явной неохотой, понимая, что их босс попал в засаду. Но у них не было выхода. Как и у самого Варяга.
— Теперь можно поговорить о деньгах без помех, — язвительно напомнил незнакомец, по-прежнему не показывающийся на глаза.
— Я не успел собрать всю сумму, — соврал Варяг, прикидывая, сможет ли он выхватить ствол, припрятанный под сиденьем.
— Что же ты успел наскрести? — спросил незнакомец насмешливо. — Стопку прошлогодних газет, которыми набил коробку? Или она вообще пустая?
Раненый Вепрь застонал и слабо зашевелился. Прозвучал негромкий выстрел. Правый висок боевика украсился черной дырой, а с противоположной стороны его головы вывалилась красная мякоть, как из расколовшегося арбуза.
— Теперь твоя очередь, — произнес за спиной неумолимый голос.
— Дай мне время до утра, — попросил Варяг, облизывая пересохшие губы.
— Но ты понимаешь, что после подлянки, устроенной тобой, ставка возросла?
— Четыре «лимона». Устраивает?
— Ничто не стоит так дорого, как человеческая глупость, — наставительно заметил незнакомец за его спиной. — Помни об этом, когда будешь решать, стоит ли разойтись со мной по-хорошему или попытаться наколоть меня еще раз.
— Это будет честная игра, — сказал Варяг, думая о том, сколько времени займут сборы и дорога в Шереметьево-2. Трудные времена он обычно пережидал за границей, а времен похуже знавать ему еще не приходилось. Он беспокоился в первую очередь не о собственной шкуре, хотя она ему, по правде сказать, была не безразлична. Варягу был доверен общак, за который он отвечал не только жизнью, но и всем своим авторитетом. В такой игре следовало проявить хитрость, выдержку и осмотрительность.
— Тогда не расставайся с телефоном и жди звонка, — сказал незнакомец. — Я назову место и время нашего нового свидания. Это твой последний шанс. Больше предупреждений не будет.
— Я понял.
— Тогда выбирайся из своей «Вольво», укладывайся на землю мордой вниз и не поднимай головы, пока не смолкнет шум двигателя.
Примерно
Серый сделал не меньше ста попыток дозвониться до Варяга, прежде чем был вынужден признать, что опять остался несолоно хлебавши. Теперь, когда пахан исчез в неизвестном направлении, неясно было, с какой стороны подступиться к намеченной цели. Мрачно размышляя об этом, он вяло жевал яичницу, приготовленную хозяином квартиры, и вполуха слушал рассказ о его мытарствах.
Хозяина звали Гончаром, он был старинным приятелем Серого, но со времен бурной молодости, после которой жизнь раскидала обоих по разным зонам, они встретились впервые. За минувшие восемь лет Гончар подрастерял волосы и апломб, обзавелся сетью мелких морщин на лице и стал охоч до спиртного, чего за ним прежде не водилось. Серый заглянул к нему в тайной надежде, что дружок может сболтнуть что-нибудь интересное про Варяга и его группировку, но напрямик вопросов не задавал, предоставив собутыльнику болтать языком. Умению молчать и слушать он научился на зоне, где чересчур разговорчивые наживают себе разного рода неприятности.
— Короче, — разглагольствовал Гончар, — лепить краснуху стало слишком опасно, потому что нынче грузы не государству принадлежат, а вполне конкретным людям, которые за недостачу всегда спросить могут…
— Лепить краснуху? — переспросил Серый, изображая любопытство.
— Ну, тырить товар из железнодорожных вагонов. Такой у меня профиль был.
— И чем теперь занимаешься?
— Антиквариатом, — важно ответил Гончар.
— «Здесь продается славянский шкаф?» — вспомнил Серый цитату то ли из старого анекдота, то ли из фильма.
— Зачем шкаф? Обижаешь. Я иконами занимаюсь, монетами, картинами. — Это было произнесено таким тоном, словно Гончар собственноручно писал лики святых или чеканил монеты.
— На гоп-стоп берешь или как? — заинтересовался Серый.
— По-разному, — заскромничал приятель. — Как масть ляжет.
— И что, сбыт хорошо налажен? Судя по обстановке в твоей квартире, с жиру ты не бесишься… Но и полочки я не замечаю.
— Какой полочки?
— На которую зубы кладут с голодухи, ха-ха-ха!
— А, — догадался Гончар. — Шутка юмора… Но, если честно, мне сейчас не до смеха. — Он порывисто опрокинул в себя стакан водки. — Ух-х… Раньше я все это барахло старинное барыгам знакомым сбывал, а они уже дальше антиквариат переправляли — за бугор. Мне мелочовку, себе — львиную долю прибыли. Но меня это устраивало. Я им товар помаленьку скидывал и горя не знал…
— И что потом? — Серый нутром почувствовал: тема принимает неожиданный и интересный поворот.
— А потом, — захрустел огурцом Гончар, — я маху дал. По-крупному сработал и сразу всю партию решил задвинуть. Тут меня и кинули.