Крюк. Лабиринт

Белина Т.

— Фуууу! — простонала она. — Никогда такого не нюхала... Это же вроде... вроде... фууу!

— Да разве имеет значение, на что эта вонища похожа, — раздраженно проговорил Хряксон, — когда это и есть само Болото Вечной Вони!

Там, внизу под ними, было огромное мертвое пространство. Темного серо-коричневого цвета. Нечистоты подступали к самой стене. И пузырились по всей поверхности. Проходя через толщу зловонного тягучего месива, пузыри набирали силу и мягко выпрыгивали сквозь поверхность трясины на воздух, пропитанный вонью. Потом они разлетались вокруг мелкими

брызгами грязи и шлепались вниз. И тогда по жиже кругами расползались маленькие волны. От хлопков пузырей и шлепков брызг возникал неописуемо мерзкий звук. Иногда его пытались передать словом урчащий. Но это не точно. Другие толкователи были вынуждены для его описания придумать слово выхолощенный — после того, как убедились, что липкий или слизистый даже в малой степени не вызывают в читателях того отвращения, которое соответствует действительности.

Но если почти невозможно описать тот звук, стоит ли надеяться отыскать хоть где-либо подходящее определение для того запаха? Один исследователь так пытается решить эту задачу: Если вы, мой читатель, особенно чувствительны к запахам, то припомните три самых вонючих предмета — с такими запахами, которые донимали вас до невозможности... Припомнили? Тогда мысленно смешайте эти запахи и возведите в седьмую степень. То, что получится, загоните в небольшой, но исключительно мощный насос. Вместе с вентилятором расположите его в одном дюйме от вашего лица и... не хотелось бы заканчивать это предложение, дабы не вызывать у вас слез, которые вполне соответствуют тому аромату.

Карниз, где стояли Сара и Хряксон, был узкий. Но проход от него в обе стороны вдоль стены был еще более узок. И дело не только в этом. Сара видела: камни, из которых сложен карниз, просто лежали друг на друге и в любой момент могли рухнуть. Она чувствовала, как смертельно опасно им здесь оставаться. Значит, надо уходить. Но сделать даже несколько шагов было тоже страшно. И непонятно, куда они смогут прийти. Стене в обе стороны не было видно конца, и проход снова может привести их сюда, на то же самое место... Пока Сара решала, что им делать, маленькие камни стали выскакивать у нее из-под ног и гремящим ручейком сыпаться вниз.

В это время на физиономии Хряксона было написано, что он далек от благодарности Саре за то, что она спасла его от мучительной смерти. Он хмуро уставился на нее и спросил:

— Зачем ты пришла сюда и зачем это сделала?

— Что сделала? — рассердилась Сара. — Вас, что ль, спасла?

— Нет, ПОЦЕЛОВАЛА меня.

Она смотрела на него.

— Не надо, Хряксон, изображать из себя сухаря. Ведь я знаю, что вы вернулись, чтобы помочь мне. Не спорьте. Вы ДЕЙСТВИТЕЛЬНО мой друг.

Он надул щеки.

— Давайте не будем... Я пришел, чтоб получить назад свои вещи. Которые ты у меня стащила. — Он залез в свой мешочек и вынул тот самый персик. — И это... вот... ну это, дать тебе, ...ооо, дать тебе...

— Дать мне что?

Хряксон

нервно переступил с одной ноги на другую. И этого было достаточно. Камень, на котором он прежде стоял, покатился и полетел вниз. Увлекая за собой другие — те, что оказались у него на пути. А потом рухнула часть выступа, где стоял Хряксон. И он, ухватившись за камень из карниза, полетел вместе с ним.

Сара попыталась схватить человечка, но было поздно. Какие-то мгновения она сама покачалась на камне, пытаясь удержать равновесие. А потом сорвалась и мертвым грузом полетела за ним в бездну.

Но упала на что-то большое и мягкое — как на меховую подушку. Этой подушкой был... Лудо. Он лежал на спине, прижимая своим весом Хряксона, который после падения каким-то образом закатился под него и теперь орал изо всех сил. Хряксон отвратительно чувствовал себя в душной темной ловушке и кричал не столько от вони, сколько от ужаса.

Сара с трудом проговорила:

— Лудо!

Лудо в ответ откинул голову и проревел:

— Воооооонь!

Оказывается, между краем болота и стеной было узенькое пространство, незаметное сверху. По нему и пробрался Лудо.

И теперь всего лишь несколько футов отделяли всех от вонючей трясины, которая обдавала их запахом здесь куда сильнее, чем наверху.

Сара, прикрыв лицо руками, застонала:

— Ооох! Ааах!

Хряксон все еще барахтался, пытаясь выбраться из-под Лудо. Но потерял всякую надежду и заголосил:

— По-мо-ги-те! От-пус-ти-те!

Сара не видела Хряксона. И не могла понять, откуда раздаются его крики. Она подумала, что он испугался Лудо и попросту спрятался. И придумала, как могла его успокоить.

— Все в порядке, Хряксон! — сказала она, — Это тоже друг. Его зовут Лудо.

— Воооонь! — завопил Лудо.

Сара сделала для себя открытие: надо крепко зажать нос, а дышать и говорить самым краешком рта — тогда легче выдерживать запах. Теперь она только так дышала и говорила.

— Лудо, — помоги — мне, — пожалуйста, — выйти — отсюда.

Лудо уселся и ласково и заботливо закивал головой, выражая согласие.

И тут Сара заметила копошащегося под рыжей шерстью человечка.

— Лудо, — сказала она, — дай же ему встать. Это Хряксон.

Выбравшись на свободу, Хряксон немедленно перешел в

наступление. И, подозрительно так глядя на девушку, строгим голосом произнес:

— А что это значит: он твой друг? Ведь Я твой друг.

— Вы ОБА мои друзья, — ответила девушка. — И нужны мне.

— Но не так сильно, как я нужен себе, — заметил Хряксон.

— Хряксон, вы — просто невыносимы, — пробормотала Сара краешком рта.

— Ничего подобного. Я такой же невыносимый, как и ты. А если быть точным, я еще более выносимый.

Сара поняла, что спорить тут бесполезно, и пожала плечами. Потом повернулась к Лудо, чтобы узнать, как ему удалось сюда добраться из скелетного леса.

Но пока Сара и Хряксон препирались, Лудо не терял времени даром. С высоты своего роста он внимательно оглядел местность и теперь махал лапой, указывая в одну точку.