Ксанкина бригантинка
Шрифт:
«Нет, домой возвращаться нельзя. Теперь там будет еще хуже. Надо пробираться к Алеше. Вдвоем не пропадем», — рассуждал сам с собой Валерка, устало присев на пенек.
Его размышления прервал гул приближавшейся автомашины. Пришлось спрятаться за ольховым кустом. Наконец машина показалась из-за поворота. Это был грузовик с прошлогодним сеном. Шел он тяжело и небыстро. Валерка сразу же загорелся надеждой прицепиться и начал соображать, как это сделать. Посмотрел в одну сторону, потом в другую. И увидел, что впереди дорогу пересекают корни огромной сосны. На этом месте шофер наверняка притормозит и проведет машину на самой малой скорости. Валерка забежал вперед
Как только машина миновала дерево, под которым он укрылся, Валерка выскочил на дорогу, ухватился за веревку, которой был притянут байстрык, и залез в кузов. Зарывшись в сено, он сразу уснул. Проснулся оттого, что машина остановилась и шофер, выбравшись из кабины, громко заговорил со своей спутницей. Из их разговора Валерка понял, что сено прибыло к месту назначения, и удивился, когда, слезая, увидел всего лишь один домик возле железной дороги, в густом лесу. Наверное, здесь жил путевой обходчик. Незаметно спустившись с машины, Валерка быстро нырнул в лес, который был здесь хмурым и, казалось, очень нелюдимым. Прошел метров сто и остановился под огромной елью, которая в дождь могла бы служить зонтом для десяти путников. В какую сторону идти? Куда завезла его машина? И тут он пожалел, что уснул в пути и не заметил, когда сеновоз свернул со знакомой дороги, по которой можно было дойти до города, где жил Алеша.
Солнце уже клонилось к закату. Значит, ехали они долго и проехали далеко. И все-таки лучше всего вернуться по дороге до развилки и уж там повернуть в сторону города. Так решив, Валерка отправился назад по дороге. Теперь он не прятался в лес. В чужом лесу было страшно. Кто его знает, что там водится!
Очень скоро он почувствовал усталость и голод. «Если засветло не выйду к какому-нибудь селу, что тогда делать?»
Лес темнел быстро, как перед непогодой. Становилось прохладно и жутко.
2. Злая шутка
В году много бывает праздников. Но самый радостный праздник — это, конечно, день первого купания! Озеро в школе-интернате свое, между садом и лесом. За месяц до открытия купального сезона ребята навозили свежего песку на берег, расставили буйки, просмолили спасательные лодки. И вот в теплый июньский денек детвора высыпала на купание.
В мелководном заливчике, огороженном буйками, купающихся — как рыб в переполненном аквариуме. Шум, визг, крик на всю окрестность. И пионервожатая и воспитатели где-то в этом водовороте. За каждым нужно следить, каждого держать в поле зрения. На берегу осталась только дежурная воспитательница, Евгения Карповна. Одетая в строгий серый костюм, в черных очках, которые ребята почему-то считают «шпионскими», она кажется какой-то старинной классной дамой. Евгения Карповна мечется туда и сюда, покрикивает на тех, кто пытается выплыть за буйки, на глубокую воду. Сквозь визг, хохот и плеск то и дело раздается ее надрывный окрик:
— Пищук, назад!
— Гаврилов, утонешь!
— Сидорчук, отошлю в палату!
— Зыбин! Зыбин, вылезай из воды!
Эту очень тонкую, худущую женщину с пересушенным до землистого цвета лицом ребята зовут Евкой — это сокращенное Евгения Карповна. Все считают ее грозой школы-интерната и Шерлоком Холмсом — ничего от нее не скроешь. Глаза у нее большие и зеленоватые, как старое бемское стекло. Посмотрит в упор — и словно насквозь тебя пронижет.
Мимо
— А вы где пропадали? — набросилась на них воспитательница. — В грязи ползали или в мазуте?
Дети остановились.
— Атнер! Ты вечный заправила, — усталым голосом обратилась воспитательница к курчавому мальчугану, в отличие от других смело смотревшему ей в глаза. — Куда ты их водил?
— Да, понимаете, Евгения Карповна, тут машина застряла, и мы помогали вытаскивать, — ответил Атнер.
— Я спрашиваю, почему вы ушли из группы? — еще больше повысила голос Евгения Карповна.
Девочка, стоявшая позади группы, незаметно ущипнула Атнера, чтоб молчал. Он совсем не умеет разговаривать с Евкой. Обязательно выведет ее из себя. Выйдя вперед, девочка рассказала, что еще на пути к озеру они услышали гул буксующей в лесу машины и с разрешения старшей воспитательницы Валентины Андреевны побежали на помощь.
— Ты, Ксанка, известный адвокат. Помолчи, — остановила Евгения Карповна.
Атнер, прикидываясь кающимся простачком, развел руками:
— Вы же сами говорили, что в беде людям нужно помогать.
— Вот мыло, идите! — не снижая тона, сказала Евгения Карповна и, вынув из кармана розовый брусок мыла, с чуть заметной улыбкой добавила: — Помощнички!
Ах, знала б Евгения Карповна, как дорога ребятам эта ее скупая, едва приметная улыбка! Знала бы, так вместо обычных, долгих и нудных нотаций улыбнулась, и ребята бросились бы в огонь и в воду. Но слишком редко появляется улыбка на этом сухом, всегда строгом лице.
Взяв мыло и нарочито многословно поблагодарив, ребята ушли отмывать следы усердной работы возле машины.
А Евгения Карповна, не заметив издевки в их благодарности, закурила сигарету и опять пошла по берегу, покрикивая и нервничая.
На озере праздник.
А в небе, где ни тучки, ни облачка, обиженно кричат птицы, встревоженные купальщиками. Евгении Карповне жалко этих птиц. Она с удовольствием увела бы ребят домой. Но… распоряжение директора — купать, закалять…
Вдруг внимание Евгении Карповны привлек веселый смех взрослых, послышавшийся поодаль от места купания. Она поднялась на пригорок и посмотрела в ту сторону. Там был и директор и даже парторг. И все хохотали.
Евгения Карповна поднялась повыше и, наконец, поняла, над чем потешаются эти взрослые, солидные люди.
По берегу речушки, впадающей в озеро, хлопая крыльями и заполошно кудахтая, бегала большая рябая наседка. А в речушке плавала и резвилась стайка желтеньких, совсем еще крохотных утят.
«Кто-то подшутил над бедной курицей, подложил под нее утиные яйца, — догадалась Евгения Карповна. — Высидеть-то она их сумела, а водить не может…»
Евгении Карповне жалко стало наседку. Она хотела подойти к ней и чем-то помочь. Но тут среди купающихся раздался такой визг, что пришлось отказаться от своего намерения, и, подбежав к воде, она стала искать того, кто визжал. Однако визжали и плескались все. Никто не тонул. Никто не был обиженным. Просто визжали от восторга, от избытка сил, от плеска солнца и воды. И когда новый взрыв визга раздался над озером, Евгения Карповна хотела позвать кого-то, кому-то пригрозить. Но не успела ничего предпринять: к ней подошел директор. Он такой же сухой и бледнолицый, как Евгения Карповна, но совсем другого характера: спокойный, уравновешенный. С ребятами он разговаривает, как со взрослыми. И Евгения Карповна считает, что он, в конце концов, поплатится за свой либерализм. Слишком уж доверяет он воспитанникам!