Ксеноб-19
Шрифт:
«К-800» словно горящие птицы падали в раскоп и взрывались, все происходило прямо на глазах, быстрее, чем это возможно описать, — еще секунда и второй залп плазмогенераторов хитвара накрыл центральную часть раскопа, где располагались выстроенные археологами здания временного лагеря.
Светлов отчетливо видел, как оттуда к мрачным потемневшим средь белого дня небесам ударили многометровые фонтаны похожего на магматические выбросы расплава — горела, плавилась земля, здания, все, что попало под удар плазмогенераторов исполина.
Не
Рассудок Антона как будто выпал из нормального темпорального потока, — он потрясенно наблюдал, как медленно движется вал взрывной волны, ломая постройки, вздымая землю в тяжкой, вязкой судороге…
Его спас Курт, который не попал под смертельное наваждение, — он сам подался назад в кабину, и насильно, за ноги, втащил туда Светлова.
Секундой позже ударная волна настигла БПМ и, подхватив многотонную машину, понесла ее, переворачивая, сквозь иззубренные руины…
Когда к Светлову вернулось сознание, хитвар, в окружении роящихся рагдов, медленно двигался на высоте двухсот метров по направлению к мегаполису.
Связи не было, коммуникатор не работал, но БПМ, несколько раз перевернувшись, в конечном итоге вновь встала на колеса.
Перекличка по внутренней связи показала, что все живы, только Клаус отозвался едва слышно, ранение у Фриенбагера было слишком серьезным, и он скорее бредил, чем отвечал внятно.
Лицо Курта Фогеля выглядело землисто-серым.
— Что теперь, командир?…
Светлов уже не мог думать, принимать взвешенных решений: боль, страх, отчаянье — все смешалось внутри, но посреди морального пепелища еще тлел робкий, безрассудный огонек надежды.
Он попробовал завести двигатель БПМ, и это удалось.
— Куда?! — закричал Фогель, когда понял, что Светлов разворачивает покалеченную машину к центру раскопа.
— Помолчи… — Сквозь зубы выдавил Светлов. — Мы не простим себе, если там остался кто-то живой. Мы не можем уйти…
— Ты спятил.
— Не дергайся Курт. Хуже уже не будет…
Фогель молча откинул люк, и полез наружу. Если налетят рагды, кому-то надо отстреливаться. Он не мог спорить с Антоном, потому что чувствовал, — им все равно не выбраться отсюда.
Центр раскопа встретил их картиной тотальных разрушений. Бетонный периметр, о котором упоминал Крамер, был практически полностью уничтожен ударами плазмы. В огромные бреши поднявшийся ветер нес облака пепла, за которыми едва просматривались оплывшие от адских температур контуры строений.
Они не нашли живых, зато сумели подобрать еще два обуглившихся, но все еще подающих сигналы индикации контейнера со спасательными капсулами.
— Все поворачиваем назад. Будем прорываться к городу. — Светлов говорил мертвенным тоном, его рассудок больше не мог выдерживать страшных картин тотального разрушения и постоянно попадающихся на глаза
Раскоп словно опустел после удара плазмогенераторов хитвара.
Антон не искал объяснения наступившей вокруг тишине, не думал, почему их больше не атакуют рагды или олонги, — он и так понимал, что все механоформы вслед за хитваром ушли по направлению к мегаполису.
Обратный путь был мучителен и страшен. Казалось, что БПМ движется слишком медленно, все происходило как в полусне или в бреду…
…
Черный лес встретил их глухой, молчаливой стеной деревьев. Сканеры планетарной машины не работали, и единственным ориентиром оставалась дорога, проложенная через чащобу.
Давно наступил вечер, но у горизонта, в том направлении, куда прорывались четверо израненных бойцов, растекалось бледное, зловещее зарево.
Антон не думал, удастся ли им проскочить черный лес, после всего случившегося он не загадывал вперед, душа и разум как будто окаменели. Светлов не знал, что чувствуют остальные, но он уже как будто не жил, лишь одно стремление — вытащить уцелевших ребят и обугленные спасательные капсулы — удерживало онемевшие от напряжения пальцы на манипуляторах системы ручного управления БПМ.
Они пошли черный лес, и, уже фактически вырвавшись на опушку, увидели далекий город, охваченный заревом пожаров.
В этот момент, когда Светлов машинально заставил машину притормозить, справа вдруг начали валиться корявые деревья.
— Олонги! — Неистово закричал Федоровский.
Курт, понимая, что ИПК бесполезен против бронированных исполинов, нырнул в кабину управления.
— Что делать Антон?!
— Вытаскивай Фогеля и уходите. Я открою рампу. Скажи Саше, пусть не стреляет. Уходите все вместе, так больше шансов. — Повторил Антон.
— А ты?!
— Я останусь.
— Зачем?!
— Спасательные капсулы, Курт. В них тоже люди. Попробую оторваться. Если все получиться — подберу вас. Иди же!
Фогель успел выполнить приказ только наполовину. Он вытащил из грузового отсека мешковатое, бессознательное тело Фриенбагера, и они вместе, в обнимку откатились к крайним деревьям, почти у той самой опушки, где утром приняли бой с рагдами, когда два олонга, не спеша догонявшие БПМ, остановились и произвели залп.
Удар плазмы пришелся точно на середину корпуса.
Последнее, что видел Курт, было страшное зрелище разорванной пополам боевой машины, — Федоровский погиб, его сожгло, испарило вместе с металлом корпуса, чудовищный взрыв, оставивший после себя остекленевшую воронку, поднял обломки БПМ, словно невесомые пушинки, и швырнул их в разные стороны — кабину понесло к городу, а кормовую часть взрывной волной подняло высоко в воздух: грузовой отсек взмыл над черным лесом, роняя через открытую рампу продолговатые цилиндры спасательных капсул, а потом упал сам, подломив кроны черных деревьев.