Ксюха
Шрифт:
— Чёрт, — вырвалось у меня.
— Что такое? — наклонился Иван, — по пальцу попала?
— Смотри лучше, — наклонила я его голову над отбитым местом.
— Мать моя!… Андрюха, гони сюда.
Встав на колени, они прилипли к царапине.
— Золото! Что же получается?! — сел на пол Андрей ухватившись за голову руками.
— Церковь стоит на золотом запасе России. — Выдавила из себя я, прислушиваясь к голосу.
— До такого мог додуматься только Каппель. — Восторженно глядя на нас пробулькал Иван. Говорить он не мог, горло перехватило. — Ксюха, замажь всё, сделай как и было. Так-так, сказал бедняк, денег нет, а выпить хочется. Значит, всё здесь. Думаем дальше…
— Так чего думать-то раз нашли? — покачал головой Андрей,
— Нашли слитки. Думаем, куда могла его головушка спрятать монеты и драгоценности.
— Ты думаешь, они отдельно лежат, а не в стенах? — не веря и сомневаясь, а больше плавая в случившемся, спросил Андрей.
— Думаю да.
— Но где здесь можно ещё заныкать такую прорву… Остаётся только потолок и пол…
— Вот пол! — осенило меня. — А ну ищите по углам.
Когда мы проползали по полу с полчаса, то поняли, что он разбит на квадраты. И сделан не просто, а продуманно. Зацепить и раскрыть его можно только с одного места. Попыхтев, нашли. Причём абсолютно не с угла, а с середины. Поелозив на коленях, я заметила на самой середине зазор между досками на самую чуточку. Как не крутили и куда не жали всё в молоко. И только когда нажали на две доски враз, то квадрат выскочил наверх. Я еле успела отпрыгнуть. “Вот они монеты”. Понятно почему пол был не залит, а подогнан из дубовых досок. Я взвизгнула, а мужики обнялись. А ведь совсем недавно скептически качали головой. Казалось всё это невероятным. Но как говорится, многое может казаться из области грёз и фантазий, пока не обретает явные черты. Вот они те черты на лицо. Немного успокоившись, решили всё вернуть на место. И только прикинув, что делать с этим добром на общем совете, вернуться вновь сюда завтра. Выходили осторожно, первым шёл Иван. Следом Андрей и последняя опять я. Поворотом ключа в другую сторону, тумбу вернули на место. После особого стука Валера вошёл в церковь, по нашим светящимся лицам понял, что нашли.
— Уходим? — спросил он.
— Да Валера. Ты в тревоге?
— Горит дом Насти.
Меня била дрожь, но я сдерживалась, чтобы не подумали, мол, трушу. А я действительно побаивалась и ещё больше боялась признаться в этом. Но Иван всё понимает и обнимая меня, прижимает крепко, крепко к себе. Валера вопросительно смотрит на него. Он приходя в себя горячо говорит:
— Что? Как же Тоня и этот жеребец Женька наверняка опять там…
— Иван остынь. Там народ, подходить близко никак нельзя.
— Что мы можем?
— Только послушать издалека.
После минутного раздумья мы всё же решили приблизиться к пожару, чтоб попробовать разобраться в начавшейся свистопляске. Идя перебежками по огородам, я споткнулась обо что-то в темноте и упала. Подползший Иван, выругался. В ботве картошки лежал с проломленным черепом и весь обожжённый “беглец”. В пальцах его намертво зажат медальон иконка с крестом на массивной цепочке. Иван разжал окоченевшие пальцы. Я забрала. Даже при лунном свете виден был двуглавый орёл. “Романовы”. — Мелькнуло в моей голове. Ребята, сбросив рубашки, организовали что-то подобие носилок. Мы, пригибаясь, спеша и, оглядываясь, сворачиваем в лес. Он чернеет невдалеке. Я протираю глаза и стараюсь не отставать от Валеры. Иван дышит мне в затылок. Кажется, что это не лес вовсе, а частокол — высоченный с острыми концами забор. Не так крестятся, не те святцы читают, а смысл один — что не так как хочется, подвергнуть уничтожению. А учили-то: молись, клади поклоны, а всё остальное от лукавого. Жизнь от лукавого, а вот это в самый раз от них… Меня трясло. Андрей поднял Юльку, и они вдвоём принялись колдовать над изуродованным телом. На несколько минут удалось привести его в сознание. Выяснилось, что Тоня мертва, а ему чудом удалось выбраться. Она отдала медальон, просила передать сестре. Подошедший Петрович, увидев страденного парня, накинулся на Андрея:
— Чего стоите, делайте что-нибудь, вас же столько учили…
— Петрович, не могу, нужен спец
— А если вертолёт, вызвать? — не унимался Петрович.
— Не довезут, а неприятностей нам всем с макушкой обеспечено.
— Андрей, хрен с ними с неприятностями, только скажи: спасут или нет? — принял решение и Иван.
— Нет, он уже отходит. Успокойтесь. Все когда-нибудь умирают…
— Им хорошо было вместе, хоть немного, хоть чуть-чуть…,- вытер слёзы Петрович. — Это она его забрала. Пусть идут голуби с миром, если им вдвоём так сладко. Вот ведь как бывает, искорками прогорели…
Я, чувствуя, что бледнею, потрясённая сидела на стволе дерева служившей нам в пещере лавочкой. Всё слилось в одно, радость от такой необыкновенной находки напрочь смела первая потеря. А утром ещё Настя узнает о смерти сестры…
— Кто их? — спросил Василий. Он сидел на коряге сгорбившись, зажав между коленями руки и, поникнув головой, тихо плакал.
— Мы можем только предполагать… — Развёл руками Андрей.
— Всем максимум осторожности. И чтоб без страховки не выходить. — Насупился Иван. — А сейчас, мужики, отойдём немного от лагеря и похороним. Валера, найди место. Ксюха, иди спать.
Я повиновалась, но спать не могла. Утром всех насторожил лай собак. Мужики взялись за оружие. Было ясно, что шла облава. Но собаки, покружив по месту, ушли в сторону к реке. Иван, вопросительно посмотрел на охотника. “Что?”
— Я обработал место нашей стоянки.
— Валера тебе нет цены.
— Охота, это моя жизнь.
— Как ты думаешь, сегодня можно идти в посёлок или лучше выждать?
— Лучше пару дней подождать. И ещё… Я видел вертолёт…
Я вздрогнула. Неприятностям главное начаться. Безногий видно даже оттуда сторожит тайну погибшей империи.
— Что ты этим хочешь сказать?
Андрей с Иваном вопросительно посмотрели на него.
— Ребята, это тот же вертолёт, я охотник и мой глаз намётан.
— Думаешь, зеки рассказали о карте и они поверили?
— Всё может быть. Откидывать такой вариант нельзя. Место они не знают вот и шарят надеясь наткнуться на нас. Иван, это опасно. С золотом они нас не выпустят живыми.
— Опасности давят с двух сторон. Здесь староверы, впереди непонятно что…
— Эти хуже бандитов Ваня, потому как при чине и службе.
— Ты прав, но будем отбиваться.
— Рискнёшь?
— У нас нет выхода, охотник.
Утром Иван отдал Насте медальон сестры и рассказал о случившемся. Она, расстегнув пуговицы на кофте, достала и показала почти такой же с иконкой и крестом свой. Иван, повесив ей на шею и второй, велел спрятать и никому никогда больше не показывать. Два дня лежали, как медведи в берлоге. Утешали Настю и рассказывали ей про шумевшую за вековой тайгой жизнь. Слушали, как долбил дождь по деревьям. Он хлещет и хлещет с утра, сосновые ветки шелестят над лазом, наводя тоску. В ночь, взяв рюкзаки, небольшим отрядом отправились в посёлок. Пошёл Валера, Андрей и Иван. Решили больше никого в тайну не путать и держать язык на запоре. Где золото, там на лицо безумие. К тому же решили сокровища иеромонаха не трогать. Слитки не ковырять, а обойтись монетами. Церковь мрачной каменной глыбой нависла над деревянным посёлком. Валера опять остался на охране, а Иван с Андреем спустились вниз. Решили взять только немного монет и больше ничего не трогать. Вынеся три рюкзака всё вернули на место.
— Вань, а нам этого хватит? — не выдержал Андрей, подкидывая рюкзак на спину ему.
— Хватит.
— А на что хватит? — не унимался он под хмыканье охотника.
— На банк.
— То есть? — аж встал Андрюха.
— Помнишь, что сделали чехи с вывезенным от нас золотом. Напоминаю для беспамятных. Организовали банк. Так чего же не воспользоваться хорошей идеей.
— А нам никому ничего…
— На что тебе надо?
— Мало ли… Квартиру хочу, машину хорошую, а не старую тарантайку.