Кто бросит камень? Влюбиться в резидента
Шрифт:
В комнате было темно, хотя слабый свет уже старался прорваться через плотные шторы. Глаза постепенно привыкали к мраку. В углу на стуле горела настольная лампа, прикрытая женской кофтой. В центре чистого стола стоял граненый стакан, с одной стороны от него — бутылка молока, с другой — бутылка пива. «Куда это они его под конвоем?» — Михаилу пришло на ум неожиданное сравнение. На другом конце стола, положив голову на руки, дремала Анюта. Увидев ее, он пошевелился, пружины кровати скрипнули,
— Как ты, Миша?
— Ты знаешь, голова малость кружится, а так нормально, — прошептал он с виноватой улыбкой. — Анюта, что вчера произошло? Ничего не помню.
Девушка настороженно взглянула на Михаила.
— Миша, ты про Ивана Терентьевича помнишь? — произнесла она с опаской.
«Вот оно… вспомнил, все вспомнил».
— Господи, да как же это, — невнятно пробормотал Глебов и обессиленно рухнул на подушку. Анюта в отчаянии обхватила юношу руками, по лицу ее текли слезы. Видно было, что случившееся вчерашним вечером оказалось и для нее тяжелым испытанием.
«Господи, зачем же так… зачем же он себя-то?» Михаил со страхом глянул в заплаканные глаза девушки:
— А что потом со мной было? Я как провалился куда-то…
Анюта вытерла слезы:
— Ты был в обмороке… я так испугалась. А когда врачи приехали, сказали, страшного ничего нет, успокоили меня немного. Ты, наверное, пить хочешь? Попей молочка. А хочешь пива.
«Какое пиво, какое молочко?..»
— Слушай, а что там теперь в их комнате?
— Увезли врачи Ивана Терентьевича, а комнату органы опечатали.
«Опечатали комнату? Опечатали…»
— А как же Екатерина Марковна, она-то куда придет? — мысли Михаила путались, цепляясь одна за другую. Он все пытался что-то спросить, что-то главное не давало ему покоя.
— Слушай, я ничего не понимаю. Ну не мог он, геройский мужик, замышлять чего-то против нашего народа, против партии, против Сталина! Какой же он враг?
Анюта внезапно почувствовала, как он дрожит всем телом.
— Миленький, — зашептала она, — успокойся. Мы многое не знаем, успокойся.
Она гладила его по голове, говорила что-то успокаивающее, но он, не слушая, продолжал твердить:
— Этого не может быть, это какая-то ошибка.
— Тише, тише, конечно, ошибка. Там разберутся, — и вдруг неожиданно для себя она стала расстегивать кофточку. Михаил остановился на полуслове и с открытым ртом, перестав дрожать, как завороженный глядел на то, как она расстегивает бюстгальтер. Торопливо шепча ласковые слова, девушка прижалась к нему всем телом, и губы его наконец ответили на ее страстные поцелуи.
…Разбудил
— Мишок, спишь, что ли? — послышался из-за двери голос Сергея. Кто-то из женщин в коридоре уже сделал ему замечание, тот резко ответил, голоса стали набирать скандальную тональность, надо было разрядить ситуацию, и Анюта открыла дверь. Сергей тут же церемонно извинился перед соседкой и шмыгнул в комнату. Вид полуодетого, лежащего на кровати Глебова и неприбранные волосы Анюты настроили гостя на игривый лад.
— Здрасте, вам! Я-то думаю, уж полдень близится, а Глебова все нет, что-то непонятное происходит, а тут, оказывается, медовый месяц, — по всему было видно, что Сергей уже поправил с утра пошатнувшееся после вчерашней гулянки здоровье. — Вставай, проклятьем заклейменный, у меня кое-что имеется для продолжения праздника, — парень отвернул полу пальто и достал из внутреннего кармана поллитровку. — Представляете, прождали вас полчаса, успели с Татьяной поругаться, а…
Огорченно махнув рукой, Сергей сел на стул:
— Короче, ушла она к подруге, наказывала вам кланяться. А я решил-таки навестить старого боевого товарища. Слушайте, а чего вы молчите? И физиономии у вас такие скучные. Тоже поцапались, что ли?
Михаил переглянулся с Анютой.
— Серега, тут такое дело, — медленно начал он хрипловатым голосом. — Вчера… ну, вы ушли, а после вас пришли. За ним пришли, арестовывать. А он застрелился, — горло Михаила перехватил спазм, он замолчал.
Сергей удивленно воззрился на друга:
— Погоди-погоди. За кем пришли, кто застрелился?
— Иван Терентьевич, сосед тутошний, — всхлипывая, ответила вместо Глебова Анюта.
— Вот это номер! — Сергей замолчал, потом перевел взгляд с Анюты на Михаила, недоуменно качая головой: — Ничего не понимаю. За что арестовать-то хотели?
— Кто ж его знает? За что нынче арестовывают? — Анюта шмыгнула носом.
— Так он что, тоже враг народа, что ли?
Глебов даже с подушки поднялся от возмущения:
— Кончай трепаться, ты же его видел-то всего однажды, а буровишь невесть чего.
Сергей развел руками:
— Извини, конечно, но сам же знаешь, так просто арестовывать не будут. И потом, если не виноват, чего стреляться-то?
— Так вот и у меня в голове не укладывается, — Михаил снова опустил голову на подушку.
— Успокойся, Миша, мы, наверное, что-то не понимаем. Товарищ Сталин учит насчет обострения классовой борьбы на современном этапе, — вставила Анюта, но Глебов ее тут же перебил: