Кто бросит камень? Влюбиться в резидента
Шрифт:
Немец, выдержав паузу, приступил к инструктажу постояльцев. Говорил он по-немецки, но оказалось, что Седой неплохо знал этот язык и выступил в роли переводчика для Анюты.
— Ну вот, располагайтесь. Завтра у вас выходной, познакомьтесь с городом, погуляйте, отдохните. А послезавтра начнем работать. Будьте готовы к девяти часам. Если что-то понадобится, позвоните по этому телефону, — он подал Седому листочек бумаги. — Ну а это вам на первое время, — он сунул руку в карман и, достав пачку денег, также передал Седому. — Номер оплачен. Вопросы есть?
Седой,
Седой посмотрел на девушку и весело фыркнул:
— Ну что? Мечты иногда сбываются, не так ли? — он взял ее за руку, завел в ванную, открыл кран. — Нравится?
Анюта восхищенно кивнула. Седой, склонившись к ее уху, прошептал:
— У них в этой стране свои порядки, номер может прослушиваться, поэтому лишнего говорить не будем. Особенно, как я говорил, про наши приключения у меня на родине. А сейчас, я думаю, тебе надо принять ванну, а я пока закажу что-нибудь в номер.
Беседа Хайнцтрудера с руководителем абверовской резидентуры в Риге, состоявшаяся в кабинете последнего, проходила в форме ответов хозяина на вопросы гостя. При всех своих положительных качествах майор, к сожалению, располагал и отрицательными. Он был падок на женщин и на драгоценности, поэтому с трудом скрывал нетерпение побыстрее завершить протокольную встречу и отбыть в гостиницу, где его ожидал Пильгер.
— Как долго вы предполагаете дать им порезвиться? — вице-консул задавал вопросы, памятуя и о собственной безопасности.
— Два дня. Мы специально заказали им роскошные апартаменты, пусть расслабятся. Послезавтра их разведут по конспиративным квартирам и начнут плотно работать с каждым.
— Номер оборудован аппаратурой?
Хозяин покачал головой:
— Без местных это не сделаешь, а нам бы пока не хотелось лишних ушей. Номер чист. Вот с квартирами все в порядке.
Хайнцтрудер мысленно сделал для себя «зарубку».
— Хорошо, а что с «наружкой»?
— Все готово.
— Давайте с завтрашнего дня, — сказал он. «Пусть думают, что я забочусь о казенных деньгах, возможно, придется выскочить в ювелирный для проверки». — Я постараюсь, чтобы сегодня они не вышли из отеля. Да и самому хочется немного встряхнуться. В Москве с этим некоторые сложности, — он изобразил на лице этакую фривольность.
— Понимаю, господин майор. Этот отель располагает обширным выбором развлечений.
— Ну и славно, — гость встал, удовлетворенный результатом беседы. — Да, не забыть бы: шеф наказал привезти рижский бальзам. Позаботьтесь, пожалуйста, я рассчитаюсь.
— Не беспокойтесь, все сделаем.
— И еще. Этот русский — очень опытный профессионал. Аккуратнее с ним.
— Нас предупредили, господин майор, — учтиво заметил руководитель местной резидентуры и пошутил: — «Der froher Gast ist niemands Last», — мол, добрый гость нам не в тягость.
Седой и Анюта сидели в гостиной в
— И кофе у них отличный, и коньяк неплохой, но коньяк отложим на потом. Ну-с, дорогая, как вы себя чувствуете?
— Как в Зимнем дворце, — смеясь, ответила Анюта.
Седой неожиданно тоже покатился со смеху. Анюта растерялась, думая, что сказала какую-то глупость, но он замахал руками, извиняясь:
— Все нормально, извините меня ради бога, — он утер выступившие от смеха слезы. — Я тут перед отъездом прочитал в одной старой газете… вы ведь знаете, что сейчас в Зимнем дворце находится музей «Эрмитаж»? Так вот, в газете написали, что в одном из отделов музея сильно пахнет вином, так как в подвале под этим отделом находится винный склад и разливочный пункт… — он опять смешливо фыркнул, улыбнулась и Анюта.
— Между прочим, в свое время во дворце были шикарные винные погреба. И вот, когда в семнадцатом году… — Седой вдруг посмотрел на часы. — Пардон, но эту историю, как и коньяк, тоже оставим на потом.
Он поднялся, поднялась и Анюта.
— К нам скоро должен пожаловать важный гость. И не один, а с деньгами, — при этих словах он как-то весь встрепенулся, шагнул к девушке, обнял ее и закружил по комнате, припевая на цыганский манер популярную в свое время песню: «Соколовский хор у «Яра» был когда-то знаменит, Соколовского гитара до сих пор в ушах звенит». Он чуть присел и с новой силой закружил ее под припев: «Всюду деньги, деньги, деньги, всюду деньги, господа, а без денег жизнь плохая, не годится никуда!» — с этими словами они плюхнулись на диван. Седой поцеловал ее в губы.
— Дорогая, у нас в запасе всего полчаса. Одевайтесь, я попрошу вас пройти в ресторан и заказать ужин на троих. Подождете нас там, мы тут кое-что быстро обсудим, надеюсь, задержим вас ненадолго.
Через четверть часа, когда Анюта спустилась на первый этаж и подошла к ресторанной двери, она заметила боковым зрением, как в вестибюль отеля вошел Хемниц в сопровождении мальчика-грума, несущего чемоданы, один из которых был очень похож на их чемодан, который Седой куда-то унес на ленинградском железнодорожном вокзале.
Муромцев встретил дипломата в номере как лучшего друга. Коньяк был тут же открыт и бокалы наполнены. Подав знак Пильгеру, что номер не прослушивается, Хайнцтрудер поднял бокал.
— Поздравляю вас, Пильгер. У вас начинается новая полоса в жизни. Уверен, что и здесь, на Западе, вы найдете достойное применение своим знаниям и опыту, — он говорил совершенно искренне, и поэтому словесный пафос не казался вычурным. — А ваша юная избранница будет скрашивать, я надеюсь, редкие моменты, когда вы будете отдыхать от участия в решении проблем мирового значения.