Кто есть кто (фрагмент)
Шрифт:
Постой, но ведь все это, наверное, происходило уже на другой мировой линии, раз Стружков вмешался в прошлое... А кого же тогда видели Чернышев и Берестова? "Настоящего" Стружкова, который никуда не уходил и не переходил, а сидел в лаборатории? Но зачем он там сидел, какую роль играл в гибели Левицкого?..
Ладно, допустим, что хронофизики ошибаются, и никакого отклонения мировых линий не происходит, а все совершается на одной и той же линии... В конце концов это лишь теоретические выкладки, экспериментально они не проверены. А тогда все получается очень даже изящно и стройно. Стружкову никакой ключ не нужен -
Стройно-то стройно, а по сути чушь собачья: значит, так он там и сидел до одиннадцати, и Левицкий при нем глотал таблетки, а ему хоть бы что?"
Минут пятнадцать Линьков упрямо продирался сквозь дебри мировых линий, петель и двойников и с грехом пополам сконструировал из наличных фактов довольно стройную, хоть и безнадежно абстрактную схему. Мысленно оглядев эту конструкцию, он покачал головой и вздохнул.
"Логический кошмар!
– думал он.
– И зачем я все это придумал, и кто меня просил? Ведь опозорюсь, ведь высмеет меня Шелест, и правильно сделает!" Но у него прямо язык чесался выложить все это Шелесту и послушать, что он скажет... И момент был как раз удачный: Шелест отвернулся от панели и рассеянно поглядел на Линькова, словно удивляясь, что он все еще здесь.
– Игорь Владимирович, - неестественно громко сказал Линьков, - тут у меня одна версия проклюнулась...
И тон был нелепый, и словечко какое-то дурацкое подвернулось, и Линькову уже хотелось добавить: "А впрочем, шут с ней, с той версией!" Но Шелест уселся на табурет и сказал:
– Ну ладно, излагайте вашу версию, только покороче...
– Вот какая история, - начал Линьков спокойным тоном, стараясь подчеркнуть, что говорит он это все лишь объективности ради.
– Стружиов мог прибыть в лабораторию... в прошлое... как раз в тот момент, когда Левицкий выходил...
Ведь Чернышев говорит, что, когда Левицкий вернулся, в лаборатории кто-то был. Так, возможно, это и был Стружков...
– Это и есть ваша версия?
– вяло спросил Шелест.
– Это начало моей версии, - пояснил Линьков.
– Разумеется, для этого мы должны допустить, что все события происходят на одной и той же мировой линии...
– Он искоса глянул на Шелеста: не смеется ли тот?
Шелест не смеялся. Он смотрел на Линькова немигающим взглядом и думал о чем-то своем.
– Я понимаю, что психологически это не лезет ни в какие ворота, продолжал Линьков, - Стружков... да и Левицкий - не могли они запутаться в такой...
гангстерской истории...
– Гангстерская история, говорите?
– чуть живее переспросил Шелест.
– Ну в конце концов любой вариант, даже самый сумасшедший, надо проверить, если он отвечает каким-то фактам.
– Фактам-то он отвечает, а вот людям никак не соответствует.
– Понятно. Нам в физике легче - приходится иметь дело только с фактами. Вы, значит, попытались уяснить себе, что получается, если мы допустим, что загадочный незнакомец в лаборатории - это Стружков? Один резон я вижу показания Чернышева и Берестовой становятся понятными. Это, конечно, может соблазнить:
– Да, соблазнить может, - со вздохом сказал Линьков, - но дальше приходишь к таким выводам...
– Понятно - Ведь нужно объяснить, что Стружкову понадобилось в лаборатории.
И почему
– Вот именно, - подхватил Линьков.
– Обычная логика ведет здесь к тому, что Стружков был заинтересован в смерти Левицкого, а этого я принять не могу.
Можно рассматривать это лишь как чисто гипотетический случай. В гипотетическом случае два человека - назовем их А и Б - могли бы, скажем, находиться в скрытой вражде, например, из-за ревности.
– Шелест поморщился, и Линьков заторопился.
– Или из-за научной конкуренции. Скажем, А сделал открытие - крупное открытие, фундаментальное, - а Б по некоторым причинам считает, что имеет права на соавторство, реальные права. Но А ему в этих правах отказывает... Утром 21 мая Б узнает, что А умер при загадочных обстоятельствах; а листки из записной книжки, где, очевидно, были записаны основные положения открытия, - эти листки похищены. Что получается? Б должен благодарить неведомого помощника: ведь он теперь может без опасений присвоить себе открытие А.
– История действительно получается гангстерская.
– Шелест снова поморщился.
– Но не усматриваю разрекламированной вами логики: стандартный уголовный сюжет.
– Нет, логика тут есть, и даже, на мой взгляд, изящная... но с гнильцой...
Ну ладно, выложу уж все по порядку! Только с условием, что все это чисто гипотетический случай!
Шелест кивнул.
– Надо полагать, что Б, - начал Линьков, - усиленно размышляет: кто мог похитить листки и для чего? Тут выясняется, что Б видели в вечер смерти А в лаборатории... Нужно сказать, что открытие А позволяет перемещаться во времени.
Шелест быстро посмотрел на Линькова.
– Это вы заключили из моих слов?
– спросил он.
– Видимо, я нечетко высказался. Стружков мог сделать это сам.
– Это уже другой вариант, другая версия. Допустим, что открытие все-таки не его, а Левицкого, но попадает к нему. Тут и начинается логика, которая всю эту идиотскую, немыслимую конструкцию совершенно неожиданно скрепляет намертво. Нелегко, невозможно, но факт. Б быстро соображает: с помощью машины времени я могу вернуться в прошлое и... убить А!
Шелест криво усмехнулся.
– Я же предупредил, что с характерами это не согласуется!
– напомнил Линьков.
– Но уж давайте доведем эту линию до конца! Б рассуждает так: раз меня видели там, значит, я там был - И это сделало меня хозяином открытия.
Значит, теперь я должен сделать то, что все равно уже совершилось. Иначе некому будет убить А и открытия я не заполучу. Совесть можно успокоить весьма просто: ведь А уже умер, стало быть, речь идет об убийстве уже умершего человека.
– Ну, положим, убивать-то все равно придется живого: - возразил Шелест.
– Конечно! Это Б просто себя успокаивает. И вообще нельзя это принимать всерьез. Но все же эта дьявольская логика меня смущает. Не могу я ей ничего противопоставить. Дальше так. Алиби у Б непробиваемое: он весь вечер нарочно сидит в компании. Значит, двойник может орудовать вполне свободно. К тому же Б заранее знает, что все удастся - ведь это все уже произошло!
– М-да!
– хмыкнул Шелест.
– Не знаю, как для преступника, но для следователя ситуация весьма соблазнительная!