Кто главнее?
Шрифт:
Валовик
Среди всех станочных профессий эта несомненно самая древняя. Перенесемся мысленно на 5000 лет назад, на берега священного Нила. Ярко светит солнце, и раскаленный песок безжалостно жжет ноги даже сквозь обувь. Все живое в этот час ищет благословенную прохладу. Под сенью раскидистых пальм, вблизи полноводного канала стоит богатый дом. Идем сквозь сад, украшенный дивными цветами, попадаем во двор. Из внутренних помещений во двор доносятся приглушенное пение и монотонный скрежещущий
Под опахалом, украшенным разноцветными перьями, сидит вельможа. Двое рабов без устали махают опахалом, нагоняя желанную прохладу. Его прекрасно ухоженная кожа источает запах дорогих благовоний, а золотые браслеты с голубой эмалью свидетельствуют о большом богатстве. Тем более странно видеть, чем занят этот обласканный щедротами судьбы человек.
Перед ним две массивные плиты. Между ними на острых бронзовых шипах закреплен кусок черного дерева, вокруг которого перехлестнута тетива большого лука. Рослый раб с лоснящейся от пота спиной тянет на себя древко, и заготовка начинает быстро крутиться. Вельможа, прищурившись, прикасается к дереву резцом, и тонкая, ломкая стружка спадает на пол. Да это же прообраз токарного станка!
Работа близится к концу. Осторожно надломив дерево, он извлекает затейливую фигурку, поднимает ее над головой, разглядывая со всех сторон, и только тогда обращается к собеседнику, скромно дожидающемуся, когда же он удостоится высокого внимания:
— Прими, Несор, мой дар, изготовленный в твоем присутствии с помощью великой Изиды, ниспославшей нам, ничтожным ее рабам, это чудо, позволяющее из грубого дерева создавать вещи, услаждающие взор.
Несор, ловкий финикийский купец, с поклоном взял фигурку, отмечая про себя, что не только станком наградила Изида египтянина, но и великолепным талантом. Интересно, сколько можно будет выручить за эту чудесную вещицу? Но мысли его внезапно обрываются. Он вскидывает подобострастный взгляд на владыку.
— Иди своим путем. Да будет милостив к твоим делам солнцеподобный Ра! И помни мою просьбу: разыщи в стране травяных полей белую кость для токарной работы. За труды твои будешь вознагражден. Ступай!
С глубокими поклонами финикиец исчезает, прикидывая на ходу, как славно можно было бы заработать, если привезти два, а то и три каравана слоновой кости. С помощью своего знатного покровителя открыть мастерские, где можно было бы точить изысканные вещи. Мастеров для этого дела хватило бы. У этих египтян отличный вкус и умелые руки…
Действительно, дошедшие до нас произведения токарей Древнего Египта до сих пор поражают своей красотой и своеобразием.
Кто авторы этих великолепных вещей, сопровождавших могущественных фараонов в их последний путь? Ответить на этот вопрос сейчас трудно, но с уверенностью можно считать, что в ту далекую пору токарное искусство было не только ремеслом, с помощью которого добывался хлеб насущный, но и, выражаясь современным языком, хобби, увлечением, которому были подвержены многие «сильные мира сего».
Не случайно на памятниках древнеегипетской культуры находят изображения токарных станков. Ведь эти рисунки делались согласно желаниям заказчиков, а ими могли быть только очень влиятельные люди.
Шло время. Усложнились токарные станки и стали такими, какими их знаем мы. Именно станки, а не станок, потому что на смену общеизвестному незатейливому станку прошлого пришло целое семейство новых: токарно-винторезные, токарно-револьверные, лоботокарные, осетокарные, колесотокарные…
Но пожалуй, самый внушительный среди них — валовой токарный станок. Когда это слово произносишь вслух, может показаться, что речь идет о
Нетрудно догадаться, что для столь внушительной детали нужны не менее внушительные станки.
Но как же они выглядят, эти великаны?
В огромном цехе, где могли бы работать сотни рабочих, где разместилось бы множество обыкновенных станков, стояло три мастодонта! Три «динозавра» — порождение техники XX века! Это были станки невероятных размеров. Они с трудом помещались в просторном цехе, вполне пригодном для устройства зимнего стадиона. Каждый из них, словно соломинку, сжимал своими железными челюстями громадные, похожие на корабельные мачты стальные валы…
Странное дело. Столь разные люди у этих станков в первый момент покажутся похожими, как близнецы. Что же было в них общего? Поза. Сосредоточенная, собранная. Глаза, неотрывно прикованные к резцу, накручивающему бесконечную ленту стружки. Выражение лица — предельно напряженное и в то же время спокойное. Вот что делало их похожими на братьев-близнецов. Разорвись в цехе бомба, наверное, даже тогда ни один из них не отвлекся бы от работы. Дело в том, что работа эта чрезвычайно ответственная. Велик вал, не сравнишь его ни с одной токарной деталью, а допуски здесь — микроскопические, значит, обработать его надо с величайшей точностью, не отклониться от заданного размера. Получится вал толще, чем нужно, потом не установишь его на корабле.
Вал нужен строго определенных размеров. Потому-то так строги к себе токари-валовики. С другой стороны, вал — деталь чрезвычайно дорогая, изготавливается она из лучшей стали лучшими мастерами. Много на это уходит ценных материалов, рабочего времени.
Токарь — последний, к кому попадает вал для обработки. Его еще подвозят к цеху, а валовик уже выходит на улицу — встречает ценный груз. Осторожно, словно хрусталь, кран поднимает заготовку вала и бережно несет к токарному станку. Обычно токарю достаточно двух-трех отработанных движений, чтобы закрепить заготовку в станке.
Иное дело — здесь. Вал устанавливают долго и терпеливо, добиваясь, чтобы стоял он точно по центру. Только когда мастер убедится, что все в порядке, он начинает обработку.
Вздрагивает многотонная махина, начинает неторопливо, степенно вращаться вокруг оси. Если на обычных токарных станках не уследишь за заготовкой, она вращается со скоростью несколько тысяч оборотов в минуту, то здесь обрабатываемую деталь прекрасно видно. Можно разглядеть на ней каждое пятнышко, каждую выпуклость. Это не значит, что заготовка набегает на резец с меньшей скоростью. Сама она значительно больше в диаметре, вот и кажется, что двигается едва-едва. Точно так же кажутся малоподвижными колеса сорокатонного грузовика БелАЗа. Зато быстро, как волчок, мелькают колесики идущей рядом с ним легковой машины. А на самом деле оба автомобиля идут с одинаковой скоростью. Так и у станков.