Кто играет в человечков?
Шрифт:
– Хочу добавить эстетики борьбы. Душа должна быть чистой!
– Когда семена вызреют и будут готовы, о рептилиях все давно забудут. С кем они будут бороться? Друг с другом? Это варварство.
– Согласен. Есть идея получше.
Изначальный проект райских кущ с треском повалился и даже расстроенный Птах не мог этого не признать. Завалить при таких вводных – пятно на безупречной репутации творца, а тоже получивший красноречивые отклики Сет рассеянно мурлыкал одобряющий мотив и как объевшийся сливок
Птах зашвырнул кружку в утилизатор и та бесследно растворилась в его недрах, не оставив ни единого осколка на память.
– Тебе же нравилась эта кружка. Подарок Исиды.
– Не напоминай! – Птах обречённо стиснул виски. – Ладно. Вижу, ты полон свежих вариантов. Выкладывай.
Сет энергично крутанулся и заговорил о деле, словно только и ждал отмашки:
– Этих твоих… плюшевых уже ничего не спасёт. Долой их! Нужна совершенно новая раскладка генов. Добавим к прототипу капельку агрессивности, а то эти еле ползали, как сонные мухи в нафталине. Им бы честолюбия, они же горы свернут!
– Ну да. Потом долбанут сами по себе и… адью! Ты повторяешься.
– Не совсем. Ключ не в агрессивности, а в исключительной тяге к выживанию. Они не остановятся, пока не займут всё доступное пространство. Достигнут пика формы, возможно, даже научатся покидать поверхность планеты… Представь, какая будет славная драка в масштабах популяции?
– И в чём прелесть? Это же гадко. Такое никому не нравится. Исида часто лепит таких монстров, а потом гасит звёзды от отвращения к своим озверевшим игрушкам.
– Именно. Пожалуйте плохие условия и отчаянную борьбу за каждый вздох? Они злые. Пожалуйте хорошие, да почти идеальные условия? Ещё хуже. Они ленивые и глупые. Новизна в том, что в нужный момент мы отберём самых жизнеспособных и обнулим их достижения, заставив не конкурировать друг с другом, а защищать всё оставшееся потомство. Да это будут самые умные и заботливые существа во вселенной!
– Да ну? С чего бы?
– С того, что им больше не за что будет бороться, кроме как за шанс иметь будущее. Они не смогут думать ни о чём другом. Представь, как они будут изобретательны? Да у нас отбоя не будет от желающих побыть в шкуре спасителей! Это так благородно! Исида будет в восторге.
– Чушь! – Птах сфокусировал визор на любимой мониторинговой точке, неглубокой пещере с обширными сводами и дырой в потолке от провалившегося когда-то размытого грунта, куда тянуло дым от костра. – Смотри, мои прототипы умеют заботиться о слабых. Они очень добрые. Им просто чуть-чуть не хватает характера.
– Добрые, – легко согласился Сет, присматриваясь к беззубому старику около тридцати орбитальных лет, мирно посапывающему около огня и укрытому шкурой когда-то пойманного животного, которую никто и не думал отнимать, хотя старик уже не дал бы отпор и ребёнку, – и скучные. Кстати, а ты знал, что Исида прилетала посмотреть на твою любимую планету?
–
– Ты спал, – пожал плечами Сет, – и я не стал тебя будить. Тем более, что она разругала тут всё в пух и прах. Ты бы огорчился ещё сильнее.
Птах рефлекторно потянулся за отсутствующей кружкой, но пальцы сомкнулись вокруг пустоты.
– Это невыносимо. Я хотел создать светлых существ.
– Так исправь тут всё. Порази древнюю. Создай настоящих воинов света.
– И кто гарантирует, что они станут защищать слабых?
Сет фыркнул.
– Ты сам, своими руками. Выбери тех, кто будет. Остальных убери, чтобы не мешали. Это будет лучшее место в целом мире. Исиде понравится.
Птах вскинул подбородок.
– Я не из-за неё стараюсь.
– Ага. Я так и понял. То-то все существа женского пола так похожи на неё. Серьёзно думал, что она оценит? – Сет понизил голос. – Она довольно громко возмущалась, что ты этих тюфяков рисовал с неё. Сделай новых похожими на Хатхор. Исида взбесится и будет тебе счастье.
Птах хмурился, но руки его сами собой начали новый танец над размороженной колбой с базовыми образцами. Задумчивое лицо вдруг приобрело озорное выражение, а Сет услужливо отвернулся к завораживающей панораме голубого шарика.
Оба сделали вид, что не заметили предупреждающий сигнал, что с прототипов сняты все ограничения.
Малыши смогут творить и бросать вызов самим богам. Если им позволят.
Бородатый Митяй ругался как чёрт, когда узнал, что парочку притащили прямиком к их нынешнему основному убежищу, чудом выстраданному за годы непрерывных скитаний и охраняемому так, как ни одному особисту из прошлой жизни и не снилось. Даже если принять, что выпускать залётных голубков живыми никто и не собирался, то всё равно риск был слишком велик – возмущённый шепоток пробежался среди ребят, охраняющих вход в бункер, замаскированный под провал на краю берёзовой рощи.
Говоруну и Червю тут доверяли без вопросов, конечно, но даже накрепко сцепленные запястья для идущих под прицелом имитаторов – чепуха, скорее для самоуспокоения. Каждый из присутствующих прекрасно знал, на что они способны, и по вытянутым лицам охотников отчётливо читалось осуждение, хотя поперёк Червя никто и слова сказать не смел, кроме их бессменного коменданта Митяя, а уж тот в выражениях не стеснялся.
Катя безуспешно старалась обхватить живот вытянутыми руками и всё втягивала голову в плечи, ёжась под колкими взглядами, а Рома шёл вперёд стиснув зубы, словно понимал, что терять уже нечего, выбор сделан, и не выпускал беременную жену из поля зрения.
– Куда этих? – бросил курносый парень в камуфляже, избегая смотреть прямо в глаза пленникам.
– Пока давай в лабораторию, а там поглядим, – будто случайно скользнув по Катиному животу, Митяй повернулся к маячившей за спиной Червя Зине, явно недовольной таким холодным приёмом, – одеяла там вроде бы есть. И пожрать им что-нибудь сообразим.
Конец ознакомительного фрагмента.