Кто играет в кости со Вселенной?
Шрифт:
Такая вот картина институтской жизни. Все – и серый общий фон, и яркие мазки – это мой опыт. Повторюсь – опыт перерастает в навык. Из звеньев-навыков и звеньев-событий выстраивается цепь. Если цепь «золотая» и обвивает нужный дуб, то идешь по ней к жизненным победам. В ежедневной суете на звенья не обращаешь внимания, но, оглядываясь назад, понимаешь, как они формировались – одно за другим. Даже возникает ощущение сказки, когда их раскладываешь на оси времени задним числом. К метафоре счастливых цепочек я еще буду обращаться в книге.
Известно,
Почему так получилось? Какая сила знала наперед, что будет востребовано в моей жизни? Но задним числом я не жалею, что отмучался пять с половиной лет на трудном факультете, изучая различные «теоретические механики». Институт научил «решать задачи». Браться за них медвежьей хваткой и доводить до ответа. Браться – значит сформулировать условия, ограничения, отбросить малозначительные факторы, понять, где и как искать информацию, корректироваться по ходу. В любой области, в том числе и в бизнесе.
Да, студенчество не стало для меня звездным периодом. Сквозь пелену неудач не просматривались будущие победы. Череда черных и белых полос – красивый образ, но упрощенный. В черной полосе пробиваются светлые жилки. Их надо только разглядеть, радоваться им и лелеять. Чтобы ухватиться за «золотую» цепь, возносящую ввысь, нужно, первое – накопить коллекцию «неудач», второе – что-то начать делать позитивное самому. Появляется положительная обратная связь от мироздания: что-то сделал – оно помогло в другом деле – ты обрадовался – успех подстегнул сделать что-то еще – опять мироздание подсобило и т. д. И наоборот: грустишь – мироздание подбрасывает тебе свинью – ты еще больше грустишь – оно опять и т. д.
Всей этой теории я тогда не знал, светлые жилки имел, но не лелеял, больше грустил, чем радовался. Но мироздание (или кто-то другой?) навязывало мне красивые мазки – навыки, которые тянули меня на путь к успеху. Но это будет ясно в будущем, по студенческим годам эта дорога не просматривалась.
Не всегда ясна цель, не всегда виден путь, но есть повод искать направление.
Бери в дорогу любые свои навыки и победы.
Чтобы дать отдохнуть читателю от моих рефлексий и воспоминаний, буду перемежать биографию рассказами. Это не абстрактные новеллы – они имеют отношение к главному выводу, который я сделаю в конце книги.
Первый рассказ – про отца. Случай в Белом море – одна из семейных тайн (помните из предисловия, что
Упавшая люстра
(Из цикла «Семейные тайны»)
Три звонка. Это к ней. Кто бы мог быть? Клавдия Петровна прошаркала до двери. О! Сынок зашел в гости. И старого друга Юру привел. Какая радость! Женившись, Рома все реже навещал мать.
Прямо с порога Рома объявляет, что они вдвоем завербовались в полярную экспедицию, пришли попрощаться. Клавдия Петровна уговаривает молодых людей зайти на пять минут, угоститься чаем. Они пытаются отказаться, но все-таки соглашаются.
Старая родительская квартира – как много воспоминаний с ней связано. И не все приятные. Классическая ленинградская коммуналка – кишка коридора, кухня с двумя газовыми плитами, вечно занятый туалет. Квадратный стол по центру большой комнаты.
Чаепитие освещает широкая люстра ручной работы. Старинная, двенадцатигранная, на бронзовом каркасе. С грифонами. Мастер обшил матерчатый голубой абажур азиатским орнаментом. Школьные друзья иногда заходили к Роме в гости, сидели за столом и делали уроки. Но как только наступал вечер, они собирались домой. Тусклый свет от люстры угнетал.
– Мам, давай повесим современный светильник, яркий, прозрачный, с четырьмя рожками, – умолял он чуть ли не каждый месяц.
– Нет, пусть висит. Ты помнишь, ее еще папа купил? До войны! Сам повесил, – упорствовала Клавдия Петровна. – От нее тепло дому.
– Ох, какое тепло? Одни сумерки! На какой барахолке отец отрыл это старье?
– Когда тебе было три годика, ты отца папой звал.
– Не помню такого.
Три года Роме было до войны. Когда отец вернулся с фронта, сын его сразу не признал – какой-то незнакомый инвалид с костылем. И отвернулся вместо объятий. Одно неудачное мгновение, и разрыв на всю жизнь. Отца возмутила холодность сына, он вспылил и ударил по лицу. После такой встречи родственные отношения так и не сложились – оба упрямые, со взрывным характером.
После окончания института Рома женился, уехал из родительской квартиры, спор про новый светильник исчерпался. Но каждый раз, заходя к матери в гости, раздражался, увидев люстру.
– Сынок, зачем тебе эта экспедиция? – Клавдия Петровна берет сына за руку. – У тебя молодая жена, маленький ребенок. Есть где жить. Все грезишь наполеоновскими замыслами? Чем тебе инженерная работа не мила? У тебя высшее образование. Как люди…
– Мама, это моя мечта! Север! Льды! Медведи! – Рома уже жалеет, что пришел проститься с матерью.
Но он и не договаривает. Северная экспедиция – это только первая часть, а потом в планах археологическая экспедиция в Туркмению.
– Какие еще медведи… – Клавдия Петровна ставит чайник на подставку, опускается на стул.
– Белые, мама! Ну, хватит уже, это тоже работа! Мы не отдыхать едем. Это научная экспедиция. На-уч-на-я!
– Ты не умеешь нырять с аквалангом. Юра, скажи ему. Это опасно! Холодный океан!
– Мама! Уже собаки из космоса вернулись, а ты все боишься океана. Нас научат. Не дураки же там.