Кто кого предал
Шрифт:
– Это вам уже тогда было известно?
– Конечно. Я эту фамилию знаю с конца 80-х годов, как только начал заниматься всеми этими историями.
– А почему, если вы все знали, вы не смогли противостоять его технологии?
– Мы все это докладывали. Единственный человек, который пошел на легализацию этих материалов, был Юрий Анатольевич Прокофьев. Он нам сказал: «У меня у самого в горкоме партии бунт, люди верят литовцам и тому, что показывает телевидение». Тогда он собрал партийный актив в огромном зале в здании горкома партии и попросил выступить Кургиняна, меня и еще некоторых товарищей. Нас не отпускали, наверное, часа два, мы в подробностях рассказывали все свои впечатления и по Литве, и в целом по Прибалтике. Тогда кто-то из бюро встал и сказал: я предлагаю, чтобы все это было опубликовано в «Московской правде». Так мы написали статью «Литовский синдром». Все это вышло в двух статьях большим тиражом и было положено на стол Горбачеву, всем членам ЦК и правительству. Потом мы все это еще раз повторили на заседании президиума Совмина СССР. А то, что было секретно, доложили лично Крючкову как председателю КГБ. Все, что можно, мы сделали. Но что можно было сделать,
– Это вы и имели в виду, когда писали в своей статье, что в Литве отовсюду торчали «уши» ЦРУ и наших спецслужб?
– Да. Что такое Народные фронты Латвии, Эстонии и литовский «Саюдис»? Покойный Борис Пуго, который, по официальной версии, покончил с собой, будучи министром внутренних дел, лично мне это говорил (у меня с ним были очень прямые доверительные отношения). Я его спросил: товарищ министр, а как получилось так, что вы, будучи председателем КГБ Латвии, допустили, что у вас в республике появились Народный фронт и националистические, профашистские структуры? И он мне рассказал, что, когда он был первым секретарем, у него ничего подобного в республике не было, но Михаил Сергеевич вызвал его в Москву и спросил: «А почему у тебя не идут демократические процессы? Вот в Литве есть «Саюдис», в Эстонии Народный фронт, даже в Москве есть свой Народный фронт, а у тебя никакого демократического движения нет. Помоги этим процессам». И Пуго стал помогать. Он вызвал к себе всю агентуру, которая работала в искусстве и в науке, и стал им говорить, что надо создать такой же фронт, как у эстонцев и у литовцев. Все отнекивались, никто не хотел это делать, один вообще упал на колени, чуть ли не ноги ему целовал – зачем ты, дескать, Борис Карлович, хочешь меня погубить? «Мы сейчас все создадим, выведем людей на улицу, а вы нас потом арестуете, а может, еще и расстреляете». То есть все Народные фронты изначально создавались через пятые управления КГБ СССР и КГБ в республиках. Все до единого! Потом весь процесс был перехвачен резидентурой и агентурой США и натовских стран и местными националистами. Процесс был запущен, а те, кто все это начинал, смещены и скомпрометированы. В Литве уже опубликована агентурная карточка Казимиры Прунскене. Как бы она потом ни оправдывалась, что это-де было не активное сотрудничество, как политический лидер была сожжена… Это было предательство внутри КГБ самой Литвы. Поэтому я и говорю, что это был обоюдный проект – как наших спецслужб, так и зарубежных. Никакой бы демократической революции в СССР не было, если б Горбачев и Яковлев не запустили машину по развалу КПСС.
– Каким образом план операции, намеченной на 12 января 1991 года, оказался на столе у Ландсбергиса?
– Ему его передал непосредственно Яковлев.
– Доказательства?
– Таковы: когда я совершенно секретную записку, лично написанную после событий в Нагорном Карабахе, направлял через руководство МВД лично Яковлеву, эта записка оказалась в руках и армянских националистов, и азербайджанских. А когда я докладной запиской доложил о фашистских структурах в Латвии руководству страны, то руководство МВД дало команду меня уволить из органов. Я каким-то чудом остался.
– Повышение цен, которое произошло в Литве прямо накануне событий, тоже было частью сценария?
– Думаю, это была общая экономическая вакханалия. Главный элемент был – ввести войска, провести силовую акцию, убить людей и свалить это на десантников. И всех, кто сомневался, сделать противниками СССР. Эта задача была выполнена в результате той провокации, которую организовали Горбачев с Яковлевым и те, кто им помогал в наших спецслужбах.
– В чем еще вам как профессионалу была видна отрежиссированность ситуации?
– Мы не проводили официального расследования – таких полномочий не было. Мы встречались с людьми в литовской компартии и в КГБ, с теми, кто занимался политическим анализом, – все были в подавленном состоянии. Но общее мнение было таково: команду на штурм телебашни дал лично Горбачев, но потом от этого отказался, подставив всех людей и сделав из них фактически преступников, десантники никого не убивали, а те, кто был убит из литовцев, были убиты снайперами или сотрудниками спецслужб зарубежных стран. Так же как в 1993-м – никто из «белодомовцев» вроде бы не стрелял по работникам милиции, но… кто-то же стрелял! Моему однокурснику тогда прострелили легкое из снайперской винтовки – он инвалидом остался на всю жизнь. Выстрелили в спину, со стороны Кутузовского проспекта, а он стоял в оцеплении у «Белого дома». В Вильнюсе была такая же методика. Стреляли по людям, чтобы потом свалить всю вину на «Альфу» и десантников. Точно так же, как во время тбилисских событий: погибшие были задавлены в давке, а распространили слух, что были убиты саперными лопатками. Ни одной смерти от саперной лопатки там не было, это все был вымысел грузинских националистов. Людей не надо было разгонять, никто ничего не делал. Это Горбачев дал команду.
– От глупости или от подлости?
– Он все делал сознательно и специально провоцировал ситуацию. Никакая это не глупость, он очень умный человек.
– Тогда постарайтесь мне, пожалуйста, объяснить, что было с нашим обществом – что оно это проглотило, не подавившись?
– Наше общество
– Почему вы не продолжили эту тему?
– А где и с кем? СССР уже не было. Я убегал из Вильнюса с фотографиями, которые передали мне литовские кагэбэшники. Через четыре года зампредседателя КГБ Литвы Цаплин был убит. Мой товарищ, который передавал мне документы, был на – нелегальном положении и долго скрывался. Потом его объявляли в розыск. Я не знаю его судьбу, он исчез. Его бросило и наше российское ФСК, потом ФСБ… Таких людей много по всем республикам. Когда он привез мне в привокзальный ресторан документы – выписки из оперативных дел, которые я потом передал Крючкову, – мы увидели, что находимся фактически в кольце «саюдистов». Тогда мы перезаказали еду – это такой психологический эффект, рассчитанный на психологию хуторян: если заказали, значит, не собираемся уходить. Я пошел в туалет и выпрыгнул через окно со второго этажа. Перебежал площадь и уехал с документами.
– И что нам, скажите на милость, теперь делать с этой вырвавшейся на поверхность правдой?
– Такая правда существует не только по Литве – по любому государству в пространстве бывшего СССР. Поднимите альтернативный доклад, который мы вместе с Кургиняном готовили по тбилисским событиям, или альтернативный доклад по Карабаху. Для меня литовские события не главные, это просто один из эпизодов той трагедии, которая произошла с уничтожением СССР. Погибли люди? Но после этого в межнациональных этнических конфликтах на пространстве бывшего СССР погибла масса людей. Никто ж не говорит, что в результате резни в Таджикистане, когда произошла так называемая исламо-демократическая революция, поддержанная Ельциным и его окружением, погибло 150 тысяч человек. Я называю точную цифру: мой личный друг Тимур Рахимбаев сначала был заместителем министра внутренних дел Таджикистана, позже стал начальником Ходженского УВД, и потом был взорван в самолете над Эмиратами вместе со всем ходженским кланом. Это не 13 литовцев, застреленных самими литовцами. Это тысячи людей, вырезанных в Киргизии. Это тысячи погибших в Чечне… Что вспоминать о Литве, когда такие трагедии произошли на территории России? Я никогда не забуду те выжженные поселки, которые видел сразу после боевых действий между осетинами и ингушами, когда был помощником первого заместителя министра внутренних дел и мы летели на вертолете. Трудно поверить, что это было не кино… Это все одна цепь измены и предательства, которое совершили руководители нашей страны.
…Это интервью требовало осмысления. На вопросы, которые поставил Владимир Овчинский, мог ответить только один человек – Эдуардас Эйсмунтас, председатель КГБ Литвы с 1987 по 1990 год. И я его нашла, чтобы спросить: «Неужели спецслужбы ничего не знали о том, что в конце 80-х здесь работали американские политтехнологи? И «цветная» революция, которая тогда называлась «поющей», готовилась совершенно открыто?»
Вот что он ответил:
– Все видели и знали, но что мы могли сделать, если эмиссары приезжали через Москву? Все денежные средства тоже шли из Москвы. Местное КГБ было полностью беспомощным. Не Литва начала движение за демократизацию. Все тлело, но было под контролем. Но вот пришел великий реформатор Горбачев, и началось… Открыли все двери и окна: сюда хлынули эмигранты и разведчики, поплыли деньги. А еще приезд этого хромого агента американской разведки Александра Яковлева, который явно дал понять: делайте что хотите. Все поняли, что можно не ограничиваться демократизацией, а говорить о выходе из СССР. Сколько я ни писал, сколько ни докладывал Крючкову – вижу: процесс неуправляем и ничего нельзя сделать. Договорились с коллегами – председателями КГБ из Латвии, Эстонии и Молдавии – поехать в Москву доложить обстановку вместе. Нам говорят: без паники, все под контролем… Я вернулся, подал рапорт и ушел в отставку. Действовать против закона я не хотел и не мог. Не Прибалтика виновата в развале Советского Союза, а Горбачев и его команда. Так что в январе 1991-го я сидел дома и смотрел телевизор. Никто меня не информировал – я бы отговаривал от этого штурма, если бы знал. Вмешивать армию в это дело было полнейшей глупостью. Какой дурак дал команду брать телебашню? Можно было просто отрубить кабель – под Каунасом находилась сильнейшая в Европе перехватывающая радиостанция, откуда можно было транслировать передачи не только на Литву, но и на Латвию с Эстонией.
Действительно…
Глава 3
А потом позвали Деда Мороза…
Каждый Новый год в Литве начинается с того, что дети рисуют танки, – всю неделю перед годовщиной январской трагедии. Можно сказать, что и сама вильнюсская телебашня стала местом культовым, иллюстрацией к самой героической странице современного литовского эпоса. Официально утвержденная версия всех устраивает, потому что на ней выстроена вся государственная идеология. Боже упаси случайно забыть про траурную дату в календаре – заклюют, как несколько лет назад Валерия Гергиева, у которого аккурат на этот день был назначен в Каунасе концерт. Маэстро был немножко потрясен, конечно, пикетами против музыки у входа в концертный зал, но концерт не отменил и даже, как человек вежливый, выразил со сцены соболезнования. После этого в Литве задумались над следующим: а имеют ли право русские вообще праздновать старый Новый год в то время, как вся остальная Литва скорбит? Лично наблюдала, как посетители одного вильнюсского ресторана, пришедшие 13 января поужинать и хорошо провести время, дружно отодвинули вилки и салаты и послушно встали по команде ведущего, чтобы замереть в минуте молчания. А потом весело позвали Деда Мороза…