Кто командовал советскими партизанами. Организованный хаос

Захваченный в плен под Одессой в сентябре сорок первого года солдат германского вермахта сказал на допросе: «Партизаны — это вторая советская армия, которую мы не видим, но которая не дает нам жить». [1] Эти слова не были преувеличением; несколько месяцев спустя командующий группой армий «Центр» генерал-фельдмаршал Гюнтер фон Клюге пришел к аналогичному выводу. «Непрерывное усиление групп противника за линией фронта группы армий и связанный с этим рост партизанского движения во всем тыловом районе принимают настолько угрожающие масштабы, что я со всей серьезностью должен обратить внимание на эту опасность, — писал фон Клюге в отправленной в Берлин докладной. — Необходимы безотлагательные действия крупными силами, чтобы своевременно ликвидировать эту опасность…» [2]

Ликвидировать партизанскую опасность немцам так и не удалось; советские партизанские отряды непрерывно росли и множились, нападали на вражеские гарнизоны, проводили дерзкие рейды, взрывали идущие к фронту эшелоны. Нам, сегодняшним, трудно даже представить героизм советских партизан. Одни из них были красноармейцами, другие — гражданскими, никогда прежде не бравшими в руки оружия, третьи — более или менее подготовленными сотрудниками спецслужб, но все они вели свою борьбу в нечеловечески тяжелых условиях. В окружении германских гарнизонов, под ударами специально формировавшихся охранных батальонов и отвлекавшихся с фронта частей вермахта, многократно превосходящих их по численности и вооружению, партизанские отряды не только выживали, но и наносили противнику чувствительные удары. Они действовали в неизвестности, не зная, как обстоят дела на фронтах; лишь иногда им удавалось поймать позывные Москвы или принять с «Большой земли» самолет с боеприпасами и советской прессой. Они почти не имели оружия — кроме того, которое им удавалось добыть у врага и которого, как и медикаментов, катастрофически не хватало. Там, где оккупационный режим был особенно жесток, там, где немецким властям удавалось привлечь на свою сторону часть населения, у советских партизан и диверсантов порою не было и еды. Воевать в германском тылу было так нечеловечески тяжело, что когда летом 1942 г. командир партизанского отряда Василий Захарович Корж впервые встретился с прилетевшим из-за линии фронта представителем «Большой земли», даже он, матерый диверсант, воевавший в Гражданскую войну, партизанивший в начале двадцатых на территории Польши и в тридцатых — в Испании, не удержался от слез.

Но партизаны не сдавались и вели борьбу. Борьбу, которая стала наглядным свидетельством несломленного народного духа, давала пример населению оккупированных областей и, пусть совсем немного, по чуть-чуть, приближала Победу. Когда на землю, на которой жили твои предки, живешь ты и будут жить твои дети, вторгается враг, иного выбора, чем взяться за оружие, не существует. Так было в 1708–1709 гг., когда украинские крестьяне уничтожали шведские разъезды и отставшие отряды; так было в 1812 г., когда в тылу «Великой армии» Наполеона бушевало пламя народной войны; так было и в годы Великой Отечественной. Вместе с войсками на фронте партизаны тоща опровергли надежды врага не то, что Советский Союз — колосс на глиняных ногах, что советский строй чужд населению нашей страны. Партизанские отряды и диверсионные группы стали возникать уже в первые дни войны, когда в советским обществе были живы надежды на быструю победу; они появлялись в страшные месяцы лета и осени 1941 года, когда, казалось, ничто не могло сопротивляться мощи покорившего Европу вермахта; они образовывались и дальше, до тех пор, пока враг был не изгнан с родной земли. Размах же деятельности партизан был таков, что впоследствии партизанство стало восприниматься на Западе как один из элементов специфического советского стиля ведения войны. В изданной Департаментом армии США брошюре «Советское партизанское движение» прямо отмечалось: «Тот, кто сейчас составляет военные планы, готовя оперативную кампанию или оккупацию захваченной территории, должен изучать как советский опыт организации и использования партизанского движения, так и немецкий опыт борьбы с ним». [3]

Неудивительно, что за прошедшие после окончания Великой Отечественной войны десятилетия деятельность советских партизан исследовали более чем подробно. Одних интересовал феномен народного партизанского движения; других — методы партизанской войны; третьих — способы, которыми нацисты пытались подавить партизанское движение. Обо всем этом были опубликованы десятки монографий и сотни статей.

Однако ключевая проблема так и осталась неисследованной.

Какова была организационная структура советского партизанского движения?

Кто и как управлял партизанами?

Правильный ответ на эти вопросы не удалось получить ни спецслужбам Третьего рейха, ни многочисленным отечественным и зарубежным историкам. Причина их неудач — в чрезвычайной изменчивости и дробности системы управления советскими партизанами. В организации и управлении партизанским движением принимали участие и партийные структуры, и органы НКВД-НКГБ, и военная разведка, и армейские политотделы, и особые отделы фронтов и армий. То тут, то там возникали специальные органы, ответственные за руководство партизанской борьбой; некоторые из них вскоре исчезали, другие — реформировались до неузнаваемости. Конечно, и в этом управленческом калейдоскопе можно разобраться — если вооружиться терпением и документами.

Исследованию организационно-управленческого аспекта советского партизанского движения и посвящена книга, которую вы держите в руках. Автор надеется, что читатель, перевернувший последнюю страницу его работы, будет иметь достаточно четкое представление не только о системе управления советским партизанским движением, но и о том, как и кем принимались и выполнялись важнейшие организационные и военно-оперативные решения «по партизанам».

Хронологические рамки исследования охватывают период с лета 1941 г.,

когда перед советским руководством впервые встал вопрос о необходимости создания специальных управленческих структур по руководству партизанским движением, до первых месяцев 1943 г., когда организационное оформление этих структур было окончательно завершено. Таким образом, хронологические рамки позволяют целостно рассмотреть процесс становления ведомственных и централизованной систем управления партизанским движением.

Советское партизанское движение на первый взгляд кажется достаточно хорошо изученным; на самом деле это далеко не так. Отечественными исследователями советского партизанского движения в годы Великой Отечественной войны были достигнуты существенные результаты, особенно в области истории создания конкретных партизанских формирований и их боевых действий. К сожалению, вопросы руководства партизанским движением изучены достаточно слабо, что не в последнюю очередь связано с тем, что основная масса документов органов руководства партизанским движением была засекречена вплоть до 1991 г. Тем не менее проблема руководства партизанским движением нашло свое отражение в ряде исследований.

Впервые эта тема была поднята в середине 50-х гг., когда началась публикация архивных документов по проблемам партизанского движения. В первую очередь следует отметить работы В. Н. Андрианова, посвященные как руководству партизанским движением в целом, так и руководству со стороны отдельных ведомств; также в этих работах были описаны основные структуры руководства партизанским движением. [4]

Большое место в советской историографии партизанского движения заняли работы, посвященные руководству партизанским движением со стороны ВКП(б); достаточно тщательно подготовленные, они, однако, несколько преувеличивают значение партийного руководства партизанским движением. [5] Сравнительно хорошо исследованной следует признать оперативную и политическую деятельность Центрального штаба партизанского движения. [6]

Все эти исследования основывались преимущественно на документах фонда Центрального штаба партизанского движения (ЦШПД), хранившихся в Центральном партийном архиве Института марксизма-ленинизма, а также документах фондов Украинского и Белорусского штабов партизанского движения, хранившихся в партийных архивах УССР и БССР. Поскольку исследователи могли пользоваться лишь небольшой частью содержащихся в этих фондах документов, возможности полноценного исторического исследования были ограниченными; фактически документы использовались в иллюстративных целях, практически не подвергаясь критическому анализу. Документы из ведомственных архивов КГБ и Министерства обороны исследовались незначительно и лишь теми исследователями, кто имел к ним специальный допуск — и потому, хотя оба этих ведомства участвовали в организации и руководстве партизанским движением, в литературе эта тема практически не освещалась.

Важным недостатком советских исследований о руководстве партизанским движением была его деперсонификация. Ответственные лица, принимавшие участие в руководстве партизанским движением, оставались неизвестными или же замалчивались. Так, например, документы фонда начальника ЦШПД первого секретаря КП(б) БССР П. К. Пономаренко, хранившегося в ЦПА НМЛ, использовались в исследованиях крайне мало, а документы фонда Главнокомандующего партизанским движением маршала К. Е. Ворошилова не привлекались вообще. Точно так же дело обстояло с фондами других крупных руководителей партизанского движения. Удивление вызывает тот факт, что, несмотря на значительный массив воспоминаний ответственных работников Центрального и региональных штабов партизанского движения, [7] для исследования эти мемуары также практически не привлекались или же использовались в чисто иллюстративных целях.