Кто не верил в дурные пророчества
Шрифт:
Подумав с минуту, он решительно придвинул к себе клавиатуру компьютера и начал набирать необходимые для судебного процесса документы: обвинительное заключение, речи прокурора, адвоката, выступления свидетелей и обвиняемых, текст приговора – вообще полный сценарий процесса. Плюс шпаргалки для ответов на возможные каверзные вопросы западных журналистов, которых придется допустить на суд: слишком уж известными в мире личностями были Завадский и Марков.
Набирать предстояло много, но командор любил этот этап работы, потому что он подводил ей итог и оставлял после себя ощущение хорошо сделанного дела. Он стучал
7
Оказавшись снова в Новокаменске, Завадский и Марков пару дней поболтались без дела, а потом пилот заявил, что они не желают быть нахлебниками у своих далеких потомков и хотят заняться каким-нибудь общественно полезным делом. Например, выращивать сахарную свеклу.
(Сканирование памяти им делали еще в Москве. Никаких планов насчет свеклы там не было, командор Ли Си Цын был в это уверен. Очевидно, эта мысль пришла Маркову в голову позже, может быть, уже в Новокаменске.)
Историки взвыли от восторга: они почему-то решили, что древние люди будут растить свеклу по древней же технологии. Новгородские откопали у себя в музее соху и деревянную борону и привели здоровенного битюга, со скандалом забрав его из зоопарка. Кемеровские подняли их на смех. На антигравитационной платформе они притащили откуда-то чудовищный гусеничный трактор, в кабине которого могло поместиться, наверное, человек двадцать. На капоте трактора красовалась непонятная марка "ЧТЗ". Никаких орудий к нему не прилагалось.
Битюга Марков потрепал по холке и оставил себе для верховых прогулок. Пахать на нем он отказался категорически.
Трактор устроил его больше. Навесных орудий, правда, не было, но Марков натащил со свалки железа, там же раскопал сварочный аппарат, точило, починил их, и вдвоем с профессором они принялись пилить, варить, клепать и затачивать, а историки ходили около них кругами, снимали на видео и ругались между собой за лучшие места.
Профессор тоже осмотрел трактор и нашел, что аккумулятор в плохом состоянии. Для его приведения в порядок он потребовал трилона Б, водного аммиака, а концентрированной серной кислоты аж две пятидесятилитровые бочки, и предупредил еще, что этим, возможно, не ограничится, потому что аккумулятор очень старый. У Маркова глаза полезли на лоб, но он ничего не сказал сразу, только потом спросил, когда они остались вдвоем:
– Куда столько, Алексей Иванович?
– Пригодится, – коротко ответил профессор.
Подходящий участок земли нашелся с трудом – узкая шестидесятиметровая полоса вдоль проволочного ограждения городка, параллельно бывшей ВПП, давно не использовавшейся по назначению и разгороженной на небольшие площадки. И тут историков постигло жестокое разочарование: Марков категорически отказался работать по древней технологии и предпочел последнюю модификацию метода Миттлайдера.
– Но почему?! – почти рыдал доцент из Новгорода.
– Так урожайность выше, – лаконично отвечал Марков.
Сошлись на том, что наблюдать, как древние люди будут управляться с современной техникой, – тоже интересно для науки.
Древние управились неплохо. Марков с хозяйским видом разъезжал по полю
Они настолько увлеклись своим делом, что даже временами оставались ночевать в самолете, стоявшем тут же, в ста метрах от края поля.
Историкам, конечно, было интересно, почему они взялись выращивать именно сахарную свеклу.
– Будем с Алексеем Ивановичем делать петушков на палочках, – сказал Марков и от дальнейших комментариев отказался. Это и так была самая длинная фраза из всех, что он когда-либо произносил. Он вообще был скуп на слова, как Чингачгук.
Когда осенью свеклу убрали, Марков переделал один из круглых баков для удобрений в каток: положил на бок, пропустил через середину ось, внутри частично залил цементным раствором – для веса. Он таскал каток трактором по полю, старательно укатывая почву, а историки ходили с раскрытыми ртами и не понимали, зачем это.
– Под озимые, – говорил Марков.
– А пахать когда? – спрашивал кто-то из кемеровских. Новгородские после конфуза с битюгом и сохой больше помалкивали.
– Надо выдержку дать, – отвечал Марков.
Профессор с роботами в это время возился у огромных чанов, которые они с Марковым изготовили из деталей смесительной установки, и доносившиеся оттуда запахи напоминали отнюдь не о леденцовых петушках.
8
Закончив обвинительное заключение, командор Ли Си Цын взялся было за выступления прокурора и защитника, потом решительно отодвинул их в сторону: со свеклой все-таки следовало разобраться. Он соединился с главным компьютером территориального управления Корпуса, где хранилось содержимое памяти пилота и профессора, и запустил программу анализа ассоциативных связей. Объем работы был достаточно большой, и командор вернулся к сценарию процесса.
Компьютер пискнул, сообщая об окончании анализа. Командор открыл окно с результатами.
В памяти профессора Завадского от понятия "сахарная свекла" тянулось множество ассоциативных связей, от тех другие, и возникала такая сложная сеть, что анализировать ее без дополнительных ограничений было бессмысленно, да и вообще не стоило этим заниматься: ассоциативный коэффициент нигде не превышал семи сотых. Практически ничего.
У Маркова с сахарной свеклой ассоциировалось единственное понятие – "бурачиха" – с коэффициентом 0,86. Учитывая отсутствие других связей (ассоциации с коэффициентом менее одной тысячной программа отбрасывала), это почти совпадение понятий.
Термин "бурачиха" был командору неизвестен. Он подключил к анализу словарь-справочник и прочитал справку:
"Бурачиха – спирт кустарной выделки (самогон), получаемый из свеклы (бурака)".
Командор знал, что зачинщиком в этом деле был Марков. Получалось, что он собирается гнать самогон.
"Сколько же это выйдет?" – подумал Ли Си Цын и запросил дополнительные сведения: о возможной урожайности свеклы, содержании в ней сахара и выходе спирта. Расчет показал: с засеянной площади они могут получить от 10 до 25 тонн спирта, в зависимости от урожайности и сахаристости.